"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

— В общем так, Фролов, не нужен ты мне. Не сработались. Пиши по-хорошему заявление, переведём тебя обратно в дежурные. Доработаешь свой трёшник и вали на все четыре стороны.

— Я не на вас работаю, меня Родина направила. И заявление писать не буду. Хочешь, попробуй уволить. Только вряд ли получится, Владимир Дмитриевич. Я тут надолго. Если только с повышением что не предложат. Так что единственный вариант избавиться от меня — начальником на внеклассную станцию. Думал, еще одного Старцева встретил? Хрена там.

— Ты с кем разговариваешь!

— А правда, с кем я разговариваю? До свидания. Партийный контроль у вас где находится? Я чисто для сведения.

Пока я разворачивался, успел заметить, что лицо начальника побагровело, сигнализируя о резком повышении артериального давления. Но самочувствие начальства не моя печаль. У меня работы на станции непочатый край, так что поеду на Сортировку. Вот только в один магазин надо зайти, там кондитерская продукция вкусная продается. Щербет с орехами, халва — домой отвезу, чтоб было с чем чай пить. Тем более, что и кофе запас я там пополню. Да.

По уволенному дежурному нехорошо получилось: под раздачу попал мой первый здесь наставник Юдин. Человек планомерно улетал в алкогольный штопор, беседы не помогли, а объявлять выговор «для начала», как предложил Шафорост, я категорически отказался. Имея на руках подтверждение статуса своего подчиненного от медикусов, предложил Владимиру Федоровичу уйти в никуда по собственному желанию. Видать, моя решимость читалась в глазах, а может обида его взяла, что желторотик и бывший ученик в дерьмо макает. Так или иначе, он написал заявление, размашисто чиркая ручкой по бумаге и бубня что-то под нос, и был рассчитан в тот же день. По станции поползли слухи, что Фролов держит слово и лютует не по-детски. Самое странное, что осуждение в глазах коллег уволенного не заметил. Не то я такой бесчувственный или ненаблюдательный, не то они и сами уже пришли к выводу, что Володя берега теряет. Даже Попов не стал комментировать случай расправы с Юдиным. А до Коротеева дошло, значит. Что информирование идет, я не сомневался, но такая топорная реакция удивляет. Да и хрен с ним, мне еще в том будущем объяснили юристы, что уволить человека при нашем законодательстве можно только тогда, если он сам в этом помогать начнет.

Лена уже привычно готовила ужин в квартире Фролова, сегодня его очередь проводить планерку с ночной сменой, так что вернется не раньше двадцати часов. Сначала его привычка так называть время бесила, а потом тоже стала привычной. У них не пять вечера, а семнадцать — ну и что такого? Не товарный поезд, а грузовой. Самое бесящее слово для Петра — «путя» с ударением на последнем слове. Ладно, главное не забыть включить местное телевещание, говорили, что сегодня они увеличивают время подключения с тридцати минут до часа. Вклиниваются в вещание второй программы ровно тогда, когда у них симфоническую музыку гоняют из Колонного зала Дома Союзов. Видать специально муть гоняют по центральному, чтоб местное телевидение вклинивалось без народного возмущения.

После выпуска просто новостей шла передача «Хорошие новости», и опять в титрах «автор идеи П. Фролов» — приятно как! Подружки уже просекли, что этот П. Фролов тот самый Пётр, который год уже «крутит мозги несчастной Леночке, бросай его скорее, пока он тебя не бросит». Ага, я брошу, а вы уже подбирать бежите, аж ноги разъезжаются в разные стороны. Обломятся подруги.

«Дорогие телезрители, сегодня у нас премьера! Вашему вниманию предлагается музыкальная передача „Вечерний звон“, снятая с участием самодеятельных музыкантов нашего города, до этого нигде не выступавших. Желаем приятного просмотра!» — практически без бумажки произнесла диктор, а потом пошла заставка. А это что, снова автор идеи П. Фролов?! Вот же… слов нет, опять что-то про этого тихушника Лена узнала случайно. В данном случае по телевизору. А в это время два слегка расхристанных гармониста взялись исполнять песню со странным названием «Сидит сантехник на крыше» какого-то И. Сукачёва. И песня стремная, и автор стремный. Но пели душевно, играли забористо, только почему-то в вагоне пригородного дизель-поезда, а не на настоящей крыше. Словно после войны по вагону ходили, копеечку сшибали, и костюмы такие же, ватники да кепки. А в конце ролика они же играли в строгих костюмах в студии, при этом музыка не прерывалась — прямо настоящий клип получился.

Следующий исполнитель стоял с гитарой против света, так что был виден только силуэт. Вообще-то силуэт знакомый, где-то Лена его уже видела. Гитарный проигрыш намекал на что-то современное в стиле «рок», но достаточно мажорное и легкое. А когда начал петь, Лена тут же узнала голос:

Губы у тебя — вкуса миндаля Словно конопля — дурят, ту-лу-лу Слов не говоря, искусай меня, Силы не жалей, дурака валяй! Хлопай ресницами и взлетай, Присниться не забывай! Хлопай ресницами и взлетай Синицею, иволгой… У тебя глаза, словно бирюза Резко по газам вдарим, ну-ну-ну Может быть и я — вкуса миндаля, И могу летать, веками порхая. Хлопай ресницами и взлетай, Присниться не забывай! Хлопай… И взлетай! Не забывай! Не забывай!

Неведомая в этой реальности и этом времени песня группы «Братья Гримм» произвела на девушку эффект сравнимый с каким-то колдовством. Ощущение свежего ветра, чувство полета, какая-то лёгкость подчеркивались сменой кадра. Пётр теперь стоял на самом краю какой-то крыши, настоящий ветер развевал его волосы, под сшитым Леной пиджаком был виден крепкий голый торс, а знакомая «Кремона» рассыпала своё серебряное звучание снова и снова. Припев про «хлопай ресницами и взлетай» он повторил в конце три раза, но это почему-то не раздражало. А потом Фролов зажал струны ладонью и сказал прямо в камеру: «Ленка, будь моей женой!»

Юрий Ра Сортировка 2 Завод

«Один горновой по ошибке попал в ад. Как водится первые полгода расслаблялся, отдыхал. А потом душа не выдержала и он взялся наводить порядок, улучшать процессы… Сейчас он начальник смены с перспективой дорасти до заведующего Гееной».

/Из ненаписанного/.

Глава 1 Вспоминая минувшее

Фролов сидел за рулем своей «Нивы» на площади перед Верхними проходными Чермета. Как называется это предприятие, он еще не выучил. Слишком длинно и сложно как для бывшего советского человека, так и для человека с опытом проживания в условиях развитого капитализма. Что-то вроде «Товарищество открытого типа акционерное общество совместное предприятие фирма „Научно-производственное объединение Чермет“». Никто такого ни запомнить, ни понять не мог, тем более что статус и название завода менялось каждые полгода. Все называли завод коротко и ёмко — Чермет.

Пока в голове крутились всякие мысли, рука теребила набалдашник ручки переключения скоростей. Пожалуй, у Петра у последнего из владельцев подобных машин оставалось заводское неказистое черное навершие на рычаге скоростей. У всех автовладельцев уже давно было заведено — купил машину — поменяй набалдашник. Розочка в оргстекле, череп или просто наборная ручка из разноцветной пластмассы, но хоть как-то надо соригинальничать. Фролову было плевать, его устраивала совершенно типовая ручка. Тем более, что если на неё надавить и повернуть влево, из трубки вытягивался классический стилет. Очень удобный инструмент в условиях тесного салона «Нивы». Не сказать, что сильно необходимая приблуда, но лучше она никогда не пригодится, чем её не окажется в нужный момент.

Девяностые только начинались, а наш герой уже был к ним готов. Насколько к такому можно подготовиться. Вона, у него даже приёмник «Урал» в машине не работает. Да и как ему работать, если под панелью управления вместо проводочков и транзисторов с конденсаторами лежит револьвер. Кустарный, под малокалиберный патрон, но всё ж какой-никакой пистолет. Аргумент в споре и еще один шанс договориться с Костлявой.

Шесть с хвостиком лет работы на Сортировке в должности зама по оперативной работе без какой-то перспективы карьерного роста. Шесть лет войны с господином Коротеевым. Даже объединение Новомосковского и Тульского отделений железной дороги не изменило ничего — уважаемый тогда еще товарищ и в Тульском отделении остался на плаву и даже подрос до заместителя начальника Тульского Отделения. Так что расти Фролов под командованием своего недруга мог только в одну сторону — совсем в сторону. Коллеги высказывались по поводу перспектив этой войны однозначно, кто-то даже в порыве откровенности заявил: «Смотрим на тебя и видим пример несгибаемого мужества. До этого никто не подозревал, что можно столько лет вертеть на приборе руководство отделения!»

А Пётр никого не хотел вертеть, ему бы жить и готовиться к девяностым, кормить семью, обрастать жиром перед суровой зимой. Супружеская пара Фроловых семьёй стала как-то внезапно и совершенно неожиданно для Петра. Вот их двое, потом бац! — и их уже четверо. Под боком сопят братья-близнецы Андрей и Сергей, какая там война с Коротеевым? Но чаще всего не мы выбираем своих врагов. Да и слово это какое-то слишком пафосное в приложении к растолстевшему и постаревшему начальнику. Шесть лет борьбы ради реализации конкретных целей, сжатые зубы, терпение и ярость, всё это позволило вопреки воле отделенческих бонз взять своё. Прежде всего служебная квартира была переведена в общий жилищный фонд, так что никакими силами Фроловых из неё не выгнать. Приватизация, мы ждем! Потом в девяностом году удалось прокрутить вполне законную махинацию с оформлением ссуды на строительство дома. Из полученных ста пятидесяти тысяч двадцать пришлось откатить, зато в эту же сумму вошло и выделение участка под индивидуальное жилищное строительство на окраине Тулы. Кто бы что не говорил, но земля на окраине областного центра не может не дорожать. А то, что участков было, по сути, два — ну так получилось. Хорошо же получилось! Двадцатки жалко, но без этого простой и даже опальный руководитель никогда бы не получил ссуду. И землю тоже.