"Фантастика - 2024". Компиляция. Книги 1-19

Совет проявил гораздо больше доброжелательности, чем Лиам.

Лиам и Ханна смотрели, как он начинает долгий путь туда, где окажется, и его темная форма исчезает на мрачном горизонте. Их дыхание струилось в воздухе раннего утра. Туман, словно ленты, стелился по бесплодным деревьям, окутывая все серой дымкой.

Призрак, который оставался рядом с Ханной во время разговора, рысью направился к краю шоссе, принюхиваясь к тающему снегу, в поисках чего-нибудь интересного на завтрак.

Лиам держал правую руку на прикладе своего «Глока», пока Лютер не скрылся из виду. Не раз он испытывал искушение достать свой длинноствольный пистолет и положить конец этому нелепому эксперименту еще до его начала.

Вместо этого он достал из рюкзака бинокль и изучил местность.

Он чувствовал Ханну рядом с собой, как чувствовал ее всегда, даже когда она находилась в соседней комнате, даже когда уходила за много миль.

Ее плечи напряглись, позвоночник застыл. Лиам видел борьбу на ее лице.

Его голос смягчился.

— Мы не могли позволить ему остаться.

— Знаю. — Она вздохнула. — Но мы дали ему слово.

— Ситуации меняются. Мы сделали то, что должны были сделать, чтобы победить.

— Я понимаю умом, но чувствую, что этого недостаточно.

— А если бы мы позволили ему остаться в Фолл Крике? Дали бы ему дом и сделали постоянным членом общества? Что бы произошло?

Несмотря на то, что Ханна понимала всю важность ситуации, Лиам все равно задал этот вопрос. И она все равно ответила. Произнесенные вслух слова как-то придавали им обоим уверенности.

— Мы никогда не смогли бы ему доверять. Его команда убила невинных людей; нажал ли он сам на курок — не имеет значения. Семьи погибших хотят справедливости и мести. Пока он остается в городе, насилие и смерть будут следовать за ним. Мы пытаемся объединить Фолл-Крик, а его присутствие только разделит нас.

— Ты сделала все, что могла, в трудных обстоятельствах. Лютеру лучше поверить в свои счастливые звезды, потому что его голова все еще прикреплена к телу. Насколько я понимаю, он легко отделался.

Ханна повернулась к нему лицом, сомнение затаилось в ее глазах.

— Порой я не знаю. Верно ли мы поступаем. Не жертвуем ли мы слишком многим, чтобы поступить правильно. Или же подвергаем всех риску, совершая серьезную ошибку во имя чести.

— Оставив его в живых.

Она кивнула.

— И другие вещи.

Он почесал подбородок и тяжело вздохнул.

— Вот в чем загвоздка. Это балансирование. Как пройти по краю ямы, не упав в нее, и не став монстрами, с которыми мы сражаемся. Надеюсь, на этот раз у нас все получилось.

— Правда?

Он перевел вопрос в ее адрес.

— А ты как думаешь?

— Возможно. — Ханна прищурилась, прикусила нижнюю губу. — Кажется, да. Его отец здесь. Он не может взять отца с собой, потому что тот болен и ему нужен кислород. Поэтому единственный способ, чтобы его отец остался жив, это если мы позволим ему остаться и позаботимся о нем. Если Лютер вернется по какой-либо причине, он поставит под угрозу благополучие единственного человека, о котором заботится больше, чем о себе.

Три месяца назад Лиам всадил бы пулю в череп Лютера, не задавая вопросов и не получая разрешения. Три месяца спустя он изменился: в душе он по-прежнему оставался солдатом, но теперь понимал желание Ханны добиться большего, чем насилие и возмездие.

Он тоже хотел этого. Жить ради чего-то большего. Быть чем-то большим.

— Я доверяю твоим суждениям, Ханна. — Лиам понял, что действительно доверяет. Ханна умела читать людей. Возможно, даже лучше, чем он, поскольку Лиам предполагал худшее в каждом, видел злой умысел там, где она видела разочарование, боль, ошибки. Отношения и люди, способные к искуплению.

— И я доверяю тебе. Мы должны делать трудные вещи, даже те, которые заставляют нас немного ненавидеть себя. — Она лукаво улыбнулась. — Но только немного.

Ханна задрожала. Лиам сопротивлялся желанию обнять ее за плечи и притянуть к себе. Сейчас неподходящее время. Он не представлял, когда оно наступит.

Мысли Лиама вернулись к той ночи, когда он вернулся, и Ханна держала его за руку. Тогда в ее лице читалось беспокойство, паника и что-то еще — то, что Лиам так хотел увидеть, но не верил, что это реально. В конце концов, от боли он перестал соображать, и даже бредил.

Прежде чем он успел сказать то, что у него накопилось в сердце, она выбежала из комнаты. Они так и не поговорили об этом. Может быть, ему все привиделось.

Они направились обратно к велосипедам, прислоненным к ограждению. Лиам сдержал дрожь. Его поясница постоянно горела, но к старым болям добавились новые.

В него уже стреляли, но эта рана заживала не так быстро.

Может быть, дело в отсутствии первоклассного медицинского обслуживания, а может быть, он просто старел: три десятилетия, потраченные на то, чтобы довести свое тело до предела, настигли его. В конце концов, всегда приходится платить.

Ханна бросила на него обеспокоенный взгляд.

— Ничего страшного.

— Я знаю, что мне не нужно читать тебе нотации. Эвелин прекрасно справляется с этой ролью, полагаю.

Лиам наполовину улыбнулся, наполовину скривился.

— Это точно.

Эвелин и Тревис освоились в Фолл-Крике, как он и предполагал. Они были крепкие, но добрые и щедрые, как Джесса. Эвелин прекрасно ладила с Молли, ее не пугал колючий характер старухи. Ее не пугал никто другой, даже Лиам.

Поскольку Эвелин работала медсестрой в отделении скорой помощи, она взяла на себя руководство медицинской клиникой, а Ли выполнял вспомогательные функции. Тревис ухаживал за ЭлДжеем и вместе с Аннет разрабатывал план по возобновлению обучения детей: обычные уроки математики, естественных наук и иностранных языков, дополненные тренингами по обращению с оружием, приготовлению пищи и навыкам выживания.

Когда они подошли к велосипедам, Ханна заколебалась.

— Если ты хочешь массаж сегодня вечером, чтобы снять боль… я свободна после ужина.

Как же Лиаму не хватало близости Ханны, ее дыхания на шее, ее сильных и умелых рук, разминающих боль в его избитом теле.

— Хочу.

Она прикусила нижнюю губу.

— Ладно. Хорошо. Сегодня днем Дейв, Бишоп и я помогаем Альберту Эдлину и еще нескольким фермерам разработать план на сезон посадки. Я имею в виду, уже апрель. Можешь поверить? Я ничего не знаю о фермерстве, но, думаю, мы все учимся. Это должно быть весело.

— Твое определение «веселья» сильно отличается от моего.

Она улыбнулась.

— Конечно, то, что делаешь ты, вот это настоящее веселье.

Он не спешил садиться на свой велосипед. Не хотел отпускать ее.

— Ну, вроде того. Завтра утром мы с Бишопом отправляемся в Стивенсвилл, чтобы проверить атомную электростанцию. Лютер утверждал, что там расквартировано подразделение Национальной гвардии. Возможно, у них есть какая-то информация для нас. По крайней мере, они должны знать, как обстоят дела в регионе.