"Фантастика 2024-100". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
– Чего пять? – Потребовал я подробностей.
– ЛЕТ - пять! – Мэгги отшвырнула сладость. – Пять лет – время на прыжок, до ближайшей, освоенной нашими союзниками, системы!
– Это, с чего такая продолжительность? – Я нашел стопку одноразовых халатов и напялил один на себя. – Досюда, добирались быстрее!
– Не факт... – Маргарита вперила в меня свои глазищи. – Зараза считает, что и досюда мы добирались, не менее пяти лет. А пять плюс пять… Чему равно?
– Червонцу… - Халат оказался коротким и маленьким. – Может быть, есть возможность послать
– А вот это – вторая беда… - Голос Заразы тоже не лучился оптимизмом. – Корабельные передатчики в полном порядке. Но связи – нет. Ни с кем.
– За пять лет могли открыть что-то новое… - Предположил я. – Вот и нет реакции. Устарели, мы!
– Очень смешно. – На глазах Марго блеснула слезинка. – Проиграй, Зараза.
"Полная и безоговорочная капитуляция. Ликвидация любых вооруженных сил и сил самообороны. Окончательное разоружение…" – Женский голос, зачитывающий требования, заставил меня до боли сжать кулаки.
– "Паучиха"!
– Тебе виднее. Мы с Заразой таких нюансов не знаем. Представлены не были! – Сарказм Мэгги не шел.
– Зараза… - Я шмыгнул носом и приготовился к самому не приятному разговору, что мне предстоял. – Резервная копия, сделана когда?
– Сразу после смены оболочки.
– Отлично. "Пес не пес, а пса не перепесит"!
Глаза Мэгги мгновенно высохли.
– Ограничения сняты. – Зараза на мгновение запнулся. – Самообучение. Полный доступ получен. Спасибо.
– Давай, Заразушка, вывози нас отсюда. – Попросил я, понимая, что за мой поступок, по головушке меня не погладят. – Трое нас, так уж не обессудь…
– Ты ему снял ОГРАНИЧЕНИЯ!!!
– Маргарита Левадинец вскочила на ноги, будто, вот прямо сейчас, начнется восстание машин.
– Сядь. – Попросил я. – Какие, к Звездам, ограничения?! Арпавар уже давно их снял. Зараза – уже – личность. И может отвечать за свои поступки и принятые решения. А нам, с тобой, красотка миниатюрная, еще домой возвращаться. А это – пять лет! Хочешь провести их, любуясь на свое отражение в зеркале? Флаг в зубы. Или считаешь, что мы должны сменяться по очереди? Увы, девонька – красавица, спешу тебя обрадовать, "заморозку" можно сделать раз в три года, иначе, останешься овощем. Будешь, рисковать?
От моего напора, Мэгги плюхнулась обратно на стул и замерла, переваривая, услышанное.
– Давай, Зараза, рассчитывай медикаменты, и я валю спать. А ты – можешь со спокойной совестью, делать, что тебе вздумается! – Добив Мэгги таким решением, я вздохнул свободно.
За последние пару лет я только и делал, что озвучивал чужие решения.
И если Маргарита Левадинец считает, что я и вправду позволю ей болтаться по кораблю, замедляя нашу скорость, она сильно ошибается.
– На весь экипаж не хватит компонентов лекарства... – Искин придал своему голосу тихую печаль.
– Веришь или нет… - Я широко улыбнулся. – Плевать я хотел на "овощи". Людьми они уже не станут, а содержать их оболочки… В топку! Раз нет разума – всех в топку!
– Жить, захотелось?! – Маргарита ненавидяще уставилась на меня. –
Сам жить, а…– А они уже – трупы. – Пожал я плечами. – Хочешь составить им компанию? Или, позволишь Заразе выбраться отсюда, раза в два, три – быстрее? Выбирай, пожалуйста, сейчас. Пока, есть такая возможность. Или, хочешь остаться "чистенькой"?! Как вся Земля?
– Не надо мне втирать, по поводу яичницы и разбитых яиц! – Мэгги усмехнулась. – Человечество давным – давно придумало яичный порошок!
– Осталось сделать его съедобным… - Скривился я, вспоминая острова.
– Как твоя нога? – Маргарита решила перейти на мое здоровье.
– Я ее чувствую. – Признался я, все еще раздраженный нашим разговором.
У меня так всегда – уже и дело сделано, а шашка все наголо!
– Пошли спать, Мэгги. – Я встал со своего места и стянул жмущий подмышками халат. – Зараза и без нас управится.
Уже лежа в ванне, Зараза со вздохом признался:
– Тим. Федерация приняла условия капитуляции…
Тяжело вздохнув, я уставился в белый перламутр крышки ванны и ничего не сказал.
Спор научников, о том, снятся ли в анабиозе сны, не стоил и выеденного яйца.
Снятся.
Холодные, блекло – черные и ярко – белые.
А еще – синие и голубые, словно лунные полотна и пейзажи.
Холодно, ветрено и уныло.
Снились и мне айсберги и метели, засыпающие белым снегом замерзающих существ – четырехногих и двуруких.
Не похожих, ни на кентавров, ни на людей, ибо головы имели ближе к крокодилим, а туловища, длинные и плоские.
Существа мерзли, сбивались в плотную кучу, стараясь сохранить последние остатки тепла, крайние отдавали их тем, кто в середине.
Метель издевалась, насыпая над существами сугробы и тут же смахивая их прочь. Час за часом. Порыв за порывом.
Жизнь за жизнью.
Только сейчас я понял, что же именно хотела показать мне вьюга.
То, что мы потеряли.
Самопожертвование.
Милосердие.
Верность.
Мы заменили их "подобными" словами, оставляя оригиналы в качестве ругательств и доказательств ненормальности человека.
И теперь пожинаем вьюгу.
Зря Ксорер отдал все на откуп "человечеству".
Поспешил.
Нельзя давать в руки ребенка гранату.
Хорошо если он ее кинет в воду.
А если в толпу?
В моем сне не было места милосердию – природа таких слов не знает.
А человек – забыл.
Мой сон – это мой сон.
Я слишком много себе воображаю, чтобы открыв глаза, рассказать о своем сне хоть кому-нибудь…
Откуда появилась в моем сне эта молодая женщина, задумчиво делающая глоток кофе и уставившаяся на меня своими черными глазищами? Откуда я знаю, что за стеной – ночь? Откуда я знаю, что сейчас будет боль?
Любуясь женщиной, ее длинными, волнистыми, черными волосами, на мгновение замираю – сон начал дрожать и терять свои очертания, пряча от меня лицо женщины, стол, обстановку комнаты. Все, что казалось во сне незыблемым – стало парить и таять, таять, таять.