"Фантастика 2024-115". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Самсон Андреевич, можно с вами поговорить? — спросил я, когда постучал в дверь его кабинета.
— Входи, — сухо ответил сержант.
Внутри стоял дым. Твердохлебов курил и писал. Расстроенный. Понимаю, самому нужно отправить своего парня за стену, представляю, как Верка обрадуется.
— Сержант, — сказал я чуть громче, чтобы привлечь внимание.
— Иди в медчасть, — бросил он, не поднимая взгляд. — На тебя смотреть тошно, выглядишь так, будто помрешь.
Подошел ближе, Самсон никак не реагировал и продолжал писать. Рапорт и докладная записка на имя Вершинина, что владеющий Ераз Араратович Атабекян,
— Эх, мальчишки, — сказал я грустно и вырвал документы из рук Твердохлебова, а потом просто порвал их прямо на его глазах.
Хорошо, что приготовился уходить. Самсон вскочил и попытался меня ударить.
— Сержант, успокойтесь! — кричал я, уворачиваясь от его кулаков. — Дайте все объяснить.
Тот гнев и злость, которые у него были сейчас, просто выплеснулись после моего поступка. Отчасти я специально так сделал, чтобы мужик пар выпустил и послушал мою идею.
— У тебя минута, или ты пойдешь за стену вместе с Еразом, — рыкнул сержант, когда успокоился.
Сейчас самое сложное. Мне нужно завоевать доверие Твердохлебова, чтобы потом перейти к действительно необходимому. Да и то, что попрошу, только на благо отряду.
— Самсон Андреевич, вы же сами не хотите отправлять паренька за стену, — начал я издалека.
— И что? Он крыса! Таких я не потерплю. Как ему доверять? Это он слил вас с Борзовым, когда вы свалили. Я сказал Айвазу, чтобы следил за своими, но он меня не послушал. В спину! Сука, так? — возмущался Твердохлебов.
— Все так, но вы сами подумайте. Владеющие — все братья, отправите одного подыхать, отряд от этого выиграет? — специально тянул, чтобы сержант принял решение самостоятельно.
— А какой у меня выбор? — удивился Самсон. — В такой ситуации инструкции четко говорят, что делать.
— Только если?.. — спросил я его.
— Если…? — растянул сержант.
— Если пострадавшая сторона выдвинет претензии, а свидетели подпишут это, — ответил я за него. Все-таки не зря тогда читал книжку.
— Ты хочешь?.. — не понял мою задумку Самсон.
— У меня нет претензий, — ответил с улыбкой и пожал плечами. — А свидетели ничего не видели.
— Но… Так нельзя. Это ничего не меняет, ему нельзя доверять! — не сдавался сержант, но зацепился за мою мысль.
— Поэтому мы накажем рядового Ераза самостоятельно и без огласки. И сделает это никто иной, как его брат Айваз.
Самсон сел за стол и взял папиросу, задумался, а я продолжил ему доносить свою мысль.
— По уставу, вы можете назначить своего заместителя. Предлагаю на эту кандидатуру лучшего из всех нас. Меня, — сказал я с улыбкой. — Айваз спасет брата и сам его накажет. В отряде все хорошо. Мы продолжим тренироваться и готовиться к выходу за стену.
— Я тебя понял. Иди, — сухо ответил Самсон.
Твердохлебов, когда вышел Борис
Умен, да что там, в нем нет этой пацанской блажи, думает наперед. Ведет себя не как аристократ, а как военный. Переживает об отряде и старается укрепить отношения в нем.
И его идея не лишена смысла. Южане — ребята гордые, долг жизни —
это не пуд соли, да и проблема с владеющими будет решена. Айваз — старший брат и присмотрит за своими.Все эти мысли перемешивались с диким нежеланием отдавать сопляка на растерзание монстрам. Гробить своих ребят самостоятельно? Это не в характере и принципах Твердохлебова.
Вот только назначить Солнцева заместителем? У Сержанта никогда их не было на этом участке стены.
Самсон кивнул своим мыслям, достал новый листок бумаги и начал писать.
Когда я вернулся, то те, кто были в столовой, уже валялись на раскладушках с набитыми брюхами. Витя, божье дитя, дрых. Он вообще в своем мире, похоже, живет.
Я лег на свое место и стал ждать, пока мой действия дадут плоды. Через десять минут вышел сержант, построил нас.
— С этого дня моим заместителем назначен Солнцев Борис Иванович. Его приказы — мои приказы. Он отвечает за вас, а вы его слушаетесь, — сказал Твердохлебов. — На вот, нацепи, чтобы знали.
Мне передали маленькие медные звездочки на воротник — по одной штуке на каждую сторону. На этом мое посвящение было закончено. Все подошли и пожали руку, поздравляя с повышением. Даже Айваз со своими.
— Борис, поздравляю тебя! — сказала Ольга. — Ты подходишь на это место.
— Лидер, — прошипела Царева. — Добился своего. Теперь ты официально можешь нам приказывать. Доволен?
Хотел ей ответить, но промолчал. Сейчас у меня другие задачи.
— Рядовой Айваз! — крикнул я на всю казарму. — Сюда!
Как же передернуло от этих слов владеющего, да что там, всех его братьев. Медленно и нехотя он подошел ко мне. Я стоял у стены, чтобы наш разговор никто не слышал.
— Внимательно! — ответил южанин, скривив лицо.
— Ты меня тогда не понял, поэтому я тебе еще раз повторю: мне насрать, владеющий ты или аристократ. Мы все солдаты здесь, и, если хотим выжить и чего-то добиться, то должны действовать, как отряд.
— Я помню наш уговор. Ты выиграл, — ответил он, смотря на своего брата с сожалением.
— Сегодня вечером ты и твои братья должны очень крепко поговорить с Еразом. Так, чтобы он понял раз и навсегда, что я теперь главный, и он подчиняется мне, как и ты.
— Зачем? — удивился Айваз. — Если его отправят за стену, какая теперь разница?
— Ты меня не понял? — повысил я голос. — Это приказ. Не слышу!
— Я… — задумался владеющий.
Его глаза расширились, и рот открылся, когда до него дошло, то что я сказал. Айваз еще раз посмотрел на Ераза и потом на меня. Я улыбнулся и кивнул ему. Он протянул руку, я пожал ее.
— Жизнь! Вот, что я тебе должен, — ответил Айваз с серьезным лицом. — И этот долг я верну.
Он пошел к своим, чтобы сообщить хорошую новость. Его братья обрадовались и сурово посмотрели на Ераза.
Через парочку часов нашу казарму заполнили крики и удары. Я смотрел за тем, как каждый из братьев колотил младшего.
— Отца нет, я тебя научу! — сказал Айваз. — Ты своей жизнью теперь обязан Борису, ты меня понял? Как и я. Только опозорь… Я тебя сам придушу. Ясно?
Не переставая бить, задавал вопросы глава владеющих. Ераз только стонал от ударов и кивал головой. На его лице была улыбка благодарности. Он не просил остановиться или простить его. Просто терпел.