"Фантастика 2024-116". Компиляция. Книги 1-21

– Данка! – простонал горняк, от горя падая на колени, и его вид лишил прочих мужчин прежней отчаянной храбрости. Они бросились назад по избам, но было уже поздно. Почувствовав вкус добычи, виверны начали свой кровавый пир.

– Мама, мамочка! – заплакала Элдри, ужасаясь происходящему, и её голос вывел меня из бездеятельного состояния. Вокруг меня сейчас не кино происходило. Я не смел использовать магию, а, значит, выживать надо было иным способом. Ведь если я верно понял, то виверны разгромили бы всё село. Инстинкты вынуждали их поступить именно так. Поэтому я шустро сел в седло, прижал к себе одной рукой девочку и подстегнул Опала:

– Давай, мальчик. Вперёд!

Нестись куда-либо посреди ночи, чтобы наткнуться на стаю голодных гулей, в мои намерения не входило. До рассвета оставалось не так много, так что я заехал в редкий лесок, прилегающий к селению горняков, и, осмотревшись по сторонам, заключил, что место вполне подходящее.

– Почему мы остановились? Поехали отсюда! – жалобно заныла Элдри, когда я ссадил её с коня.

– Тихо! – сердито приказал я и, по новой обмотав морду Опала тряпкой, крепко привязал его к ближайшему дереву.

– Мне здесь не нравится. Я не хочу…

– Будешь трещать, нас виверны живо услышат! А не виверны, так нежить. Веди себя тихо!

Я был не на шутку сердит, а потому угроза в моём голосе прозвучала такая, что Элдри послушно замолчала. Она прекратила громко всхлипывать, затаилась как мышка.

«Хорошо», – резко успокоился я, покуда не понял, что девочка будет ходить за мной попятам хвостиком.

Элдри перепугалась настолько, что, когда я отошёл в сторону, без тени сомнений последовала за мной. Я ей, видимо, нынче казался не таким страшным, как озвученные ей опасности.

«Треклятье!» – подумал я и недовольно покосился на неё. Но, подумав, не стал ничего говорить. Ведёт себя тихо и ладно.

Неторопливо я подкрался к кустам, за которыми открывался хороший вид на деревушку. Они находились на возвышенности, а потому я верно рассчитал, что отсюда трапеза виверн будет хорошо видна. Мне требовалось убедиться, что никто из них не вынюхивает наш след. Но, к счастью, крылатые зверюги остались довольны имеющейся добычей. Разгромив дома, нынче они рвали клыками человеческие тела и, урча, проглатывали оторванные куски, время от времени задирая головы кверху.

– Хорошо так заночевали. Уютненько, – процедил я себе под нос, прежде чем обернулся поглядеть на девочку.

Элдри было достаточно на пару секунд высунуться из-за кустов, чтобы отступить назад. Увидев, как виверны поедают людей, она села под дерево, закрыла глаза ладошками и так и сидела до сих пор. Дрожала, как заморыш.

И чего только дрожала? Всё страшное уже кончилось.

– Чего ты боишься?

Малявка от звука моего голоса вздрогнула, но всё же подняла на меня взгляд. Правда, ничего не ответила.

– Я тебя спросил. Ты не заметила, что я жду ответ?

Её губы задрожали, а из глаз потекли слёзы. Но на этот раз она тихо вымолвила.

– Там… там много смерти.

– И что?

Непроизвольно я криво улыбнулся одним уголком рта. Мне показалась смешной реакция ребёнка на смерть – как можно бояться самого естественного процесса на земле, если он не касается тебя лично?

– Страшно. Эти драконы жестокие. Людей едят.

Она жалобно всхлипнула, а я задумался.

Страшно? Из-за этого? Чего сейчас происходит страшного, кроме того, что мы вынуждены сидеть на неприятно влажной, холодной и колкой от сосновых иголок земле? И причём здесь жестокость? Виверны не нежить, а нечисть. Они подчинены законам природы, и по этой причине им требуется питаться, размножаться, иметь территорию для охоты. Почему их следует считать чем-то кровожадным только потому, что они действуют согласно их инстинктам?

– Они не жестокие, а просто стараются выжить. Некогда ареал их обитания был ограничен. Люди вытеснили их к Орлиной гряде, как и многую другую нечисть. С двух сторон, что Амейрис, что Старкания, постоянно проходят зачистки, не дающие им выбраться за пределы гор. В результате виверны страдают от нехватки пищи. Они вынуждены искать новые места, чтобы насытиться. Всё элементарно просто. Люди убивают виверн, так как они мешают им жить. Ну, и виверны убивают людей по той же причине.

– Но они же людей едят! – воскликнула девочка так, словно пыталась донести до меня что-то очень важное.

Вот только что? Я никогда не преклонялся перед человечеством и не возводил его в ранг совершенного вида. Скорее наоборот. Я считал себя редким исключением из примитивного быдла, имя которому человек.

– Подумаешь, – пожал я плечами, и Элдри в расстройстве снова закрыла глаза ладошками.

Мне была непонятна её реакция. Не скажу, чтобы я не сталкивался ни с чем аналогичным за всю свою долгую жизнь, просто до этого у меня не было то ли времени, то ли повода всерьёз интересоваться подоплёкой такого восприятия мира. Поэтому я решил в будущем понаблюдать за девочкой, чтобы заняться анализом и прийти к какому-либо выводу.

– Пошли, – она не отреагировала. – Эй, пошли.

Пришлось взять её за руку, чтобы повести за собой. Из глаз девочки при этом ручьями текли слёзы, но она не хныкала. Слёзы просто беспрерывно стекали с её лица, так много их было.

– Да, чего ты плачешь?! – наконец разъярился я.

Вроде сыта, никто не истязает… Чего она?

– Не хочу. Не хочу больше смерть видеть!

– Не хочешь, так не смотри. В другой раз своевременно отворачивайся.

Нет, ну а что ещё я мог ответить?

Однако в целом задумался, что, наверное, да. Дети редко готовы видеть смерть. Я даже припомнил собственное детство, а именно своё первое столкновение со смертью…

Да, мне тогда тоже было неприятно. Определённо.

Я хмуро уставился на землю под ногами, прежде чем мой взгляд снова переместился на детскую светловолосую головку.

«Может отгородить от всего этого дочку Элдри? – пришла ко мне яркая мысль. – Ведь будь Эветта жива, то чего бы она хотела для своей дочери?».

Я думал над этим до самого рассвета. Думал, вспоминал как вела себя Эветта, сравнивал её с Элдри. И под конец пришёл к выводу, что обучение в Чёрной Обители не так уж изменило мою подругу, раз она всё же выбрала для себя стезю целительницы.

«Некоторые люди не созданы для мира настоящего. Их удел радоваться жизни, и нести тем радость другим», – скорбно подумал я, вспоминая смех Эветты, когда мы вместе прыгали на кровати в трактире в Черницах.

Невольно я на пару секунд улыбнулся, но затем резко сник. Моё сердце болезненно сжалось и, желая унять буйство чувств, я снова перевёл взгляд на Элдри. Девочка вновь сидела под деревом, но уже не плакала. Она внимательно смотрела на сидящую на её руке бабочку и мягко улыбалась.

… Также, как улыбалась мне Эветта.