"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Я посмотрел на епископа. Он поднял копьём над своей головой и описал наконечником круг. Монашеская конница начала перестраиваться, образуя большой клин. Сделали они это столь филигранно и быстро, что я не успел осознать этого, как мы уже скакали вперёд, медленно набирая скорость.
Наше появление в тылу оказалось смертельным сюрпризом для наступающих горцев. Их лучники, двигающиеся позади основной пехоты, опасающиеся ответного обстрела с холма, не имели позади себя прикрытия, ведь их командующий решил победить одним днём и взять лагерь герцогских войск нахрапом.
Топот множества закованных в броню коней был сам по себе страшен, но именно восседающие на них всадники
Копья всадников пронзали тела горцев, протыкая иной раз сразу по несколько воинов, а кони топтали самых нерасторопных, ломая кости и раздавливая черепа. Мы двигались вперёд, рубя, коля, топча всех и каждого, кто появлялся на наших глазах. Горцы были слишком слабы и трусливы, чтобы хотя бы попытаться сопротивляться. Десятки, сотни тел лежали на снегу, корчась от боли или уже испустив дух. Боевой раж охватил всадников, и они никак не хотели останавливаться, сея смерть вокруг себя.
Бьющиеся на холме герцогские воины, наконец, увидев столь ожидаемую подмогу, рубиться стали в разы усерднее, стараясь обратить всё прибывающих горцев в бегство, и это у них получалось благодаря той неразберихе, царившей в рядах язычников, и нашей неожиданной атаке. Вновь это показывало необходимость дисциплины в войсках и полноценной тактики.
Но даже наш неожиданный натиск не мог быть вечным. Мы откатывались и атаковали, атаковали и откатывались. С каждым нашим нападением на снегу оказывались десятки, если не сотни язычников, но и наши ряды сильно проредили. От сотни уже не хватало четверти, а часть оставшихся была ранена. К тому же, часть ватанийцев смогла выйти из боя и теперь перестраивалась, желая хоть как-то перехватить наш отряд. Вот только врага они себе выбрали непосильного.
Следующие несколько часов превратились в кровавую бойню. Холм быстро обрастал кучами трупов, распространяющих тяжёлый запах крови по воздуху. Теперь, когда язычники лишились своего основного преимущества в виде подавляющего количества стрелков, которые рассеялись по всему полю, всё зависело от пехоты, а пехота была у герцога крепкая. В добавок, он приказал своим рыцарям спешиться и сражаться в первых рядах, вместе с остальными пехотинцами. Сам Кловис от битвы не уклонялся и, вместе со своей охраной, принимал удары противника, подбадривая остальных воинов.
Монастырской коннице позже пришлось очень и очень тяжело. После нескольких атак на пехоту, им пришлось столкнуться и с горской конной знатью, вознамерившейся положить конец нашим тыловым приключениям. В следствии своих военных традиций, горцы применяли кавалерию как вспомогательные войска, тем более что в горах и их лесах достаточно сложно было обучать конницу. Монастыри же, следуя западным ценностям рыцарства, опирались на тяжёлую конницу как на основной ударный кулак, а потому, хоть и с большим трудом, но они смогли разделаться со столкнувшимися с ними ватанийцами.
К четвёртому часу битвы исход стал, наконец, решён. Центральная баталия, в которой бился и одновременно управлял сам герцог, смогла пробиться через центр войска горцев, как бы разрезав то на две части. Ватанийцы, несущие очень большие потери в этой яростной сече, во множестве стали отступать, попадая на копья монашеской конницы, которая продолжала биться, не взирая на потери и усталость.
Медленно, но, верно, три герцогских малых баталии смогли сначала окружить правый фланг язычников и вырезать почти всех бьющихся там воинов, после чего развернуться и повторить то же
самое с левым флангом, который, однако, бился до последнего, поскольку там воевали самые опытные и упёртые горцы, нежелающие отступать.Победа была достигнута, но потери оказались очень большими, дойдя до двух с лишним сотен человек. Число, для такой грандиозной битвы, небольшое, однако герцогские хронисты считали только знатных людей, и столь большие потери среди дворянства были очень значительны. Такое количество могло означать то, что Орлаёнское герцогство может недосчитаться нескольких знатных семей в полном составе. Потери горцев были в несколько раз больше и точное их количество никто считать не хотел. Кто-то навскидку назвал несколько тысяч раненных и убитых.
Что же касается меня, то успел я сходить только в одну кавалерийскую атаку. В ней же моего коня ранили, хоть и удалось мне заколоть двух ватанийцев. По возвращению он истёк кровью и рухнул в снег, а я же побежал к лесу на краю поля боя. Уже там, пробираясь и скрываясь в лесу, мне удалось вернуться к своему отряду. Правда, тогда бой уже подходил к концу, а меня чуть не застрелили из арбалета, но к ставке я вернулся в добром здравии, даже сохранив снаряжение.
«Кабанья голова» вернулась хоть и потрёпанной, но живой. Почти всех наёмников поставили на левый фланг, где они, в жёсткой схватке, столкнулись с тяжёлой пехотой горцев, не уступавшей в выдержке и профессионализме самым опытным наёмникам. Но здесь большую роль сыграла дисциплина, насаженная в наших рядах за несколько месяцев. Наши десятки бились достойно и умело в первых рядах, но даже так потеряли только убитыми целый десяток и ещё почти два имели ранеными разной тяжести.
Раненным оказался и Бернд. Сезар вытащил его с поля боя на плече, донеся до Фабриса, который помогал в ставке всем покалеченным в битве. Командир оказался подбит случайной стрелой прямиком в бедро посреди боя. Крепкие кожаные штаны, вместе с кольчужной юбкой, смогли спасти его от сильного ранения, но даже так стрела в ноге не сильно способствует подвижности.
— Ты как, командир?
После окончания битвы я одним из первых оказался в лазарете, где на кучке сена лежал командир.
— Бывало и хуже. — Бернд потрогал своё перебинтованное бедро и шикнул от боли, — Ловкий план придумал. Хвалю. Про сигналы дымом сам придумал?
— Да.
— Молодец. Надо будет запомнить. — командир почесал своё лицо пятернёй, — Я уже думал, что ты погибнуть успел. Сильно хорошо монастырские взялись за горцев, а тебя на коне я вовсе не видел.
Неожиданно в лазарет ворвался герцог вместе со своей охраной. Пять человек в латном обмундировании вызывают, мягко говоря, страх, а тут это не простые воины, а натренированные рыцари, каждый из которых стоит по меньшей мере полусотни простых ополченцев. Да, наёмники — это далеко не простые воины, но даже Бернд или Фабрис бы сейчас не решились сражаться ни с одним из них. К чему я это? А к тому, что некоторые из таких вот дворян очень часто обманывали наёмников.
Я взглянул на герцога. Молодой рыцарь, чьи красные латы были заляпаны уже побуревшей кровью, был ранен в голову и белый бинт закрывал почти всю правую часть лица. Однако, не смотря на рану, дворянин был весел и улыбался от уха до уха.
— Наёмник! Как там тебя? — Кловис зажмурился, — Точно! Вадим! — дворянин звонко рассмеялся, — Ты как догадался, что они нас в ловушку завести хотят? Там, где ты указал, действительно были выкопаны ловушки. Если бы мы атаковали, то точно потеряли бы много знатных людей. Приношу тебе свою благодарность. — герцог положил ладонь на кирасу в том месте, где должно быть сердце и кивнул.