"Фантастика 2024-118". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
– Ей будешь короноваться? – Фабрис аккуратно взял символ монаршей знати в руки и стал рассматривать её с разных сторон, - Десятки поколений королей Ларингии водружали её на свои головы. Этой вещице больше тысячи лет, а ты её держишь в обычном железном ящике, как свой первый пистоль. Забавно. – лекарь сделал глубокий глоток, - Расскажи о том, что случилось в Ларингии.
– Тебе никто из наших не рассказывал?
– Рассказывали, но твою версию куда интереснее услышать. Всё же, именно по твоей воле туда направились наши полки, а королевство почти перестало существовать.
Я рассказал Фабрису вообще всё и в подробностях. Я не утаивал ничего, рассказывая другу о каждой битве, каждой схватке, своих мыслях, пролитой крови, предательстве Варда и поражении Тация, который сумел сбежать с поля боя. Я не утаивал ни одной частички развернувшейся истории, будто исповедуюсь перед ним или наконец становлюсь честным со своей совестью. Фабрис с каждой секундой только мрачнел,
– Знаешь, Вадим. – ещё раз вздохнул бывший монах, - Я всегда верил в то, что ты будешь правителем настолько добрым, что мир ещё не знал такого. Я полагал, что твой прекрасный мир сделал тебя человеком совести, способным даже пройдя через такое кровавое ремесло, оставаться чуть ли не святым человеком.
– Фабрис, я до последнего оставался добр ко всем. Я щадил любого, веря в то, что люди могут исправиться. Мои надежды были обращены на то, что моя доброта, честность и прямолинейность не будут обозначать для других мою собственную слабость, но мир жесток. Будь я простым фермером, то может быть и была бы возможность оставаться добряком, но судьба завела меня сюда. – я топнул ногой под столом, - Я не герой из сказок – я не могу прощать всех и вся. Сколько раз моя доброта выходила мне боком?! Меня готовы был придать любой, кому я готов был предоставить свой меч и меч моих же людей. – ударив от злости кулаком по столу, я резко поднялся, - Да что мне тут тебе рассказывать?! Ты сам прекрасно понимаешь всё и знаешь это не хуже меня! Стоило мне набрать хоть какую-то силу, то я стал врагом для любого. Пусть мне будут кляться в верности именами своих матерей, что никогда не придадут, но это всего лишь слова! Даже долбанный святоша Вард и тот меня предал! Он дважды посылал убийц по мою голову! И я должен был его простить?! Нет! Надоело. Я самолично прострелил ему голову и отныне будет с каждым, кто отныне вздумает меня предать! Не могу я быть образцом нравственности, если хочу править!
– А ты хочешь этого? – абсолютно безэмоционально спросил меня Фабрис.
– Да! Если бы я даже не хотел править, но сейчас уже поздно идти на попятную. Теперь у меня есть наследник. Теперь есть тот, кому я смогу передать всё своё наследство. Теперь я готов пойти на всё, чтобы защитить родных мне людей. – я с силой потёр руками лицо, стараясь себя успокоить, - Фабрис, не строй из себя святого. Ты сам перестал быть монахом из-за того, что понял, насколько жестоко человечество, которое ты поклялся защищать. Люди – худшие из тварей, которых создали твои Высокие Предки. Мы готов убивать за слово, а ты просишь меня о том, чтобы я прощал предателей? Нет, мой друг, не бывать больше этому! Я не тот, кто сможет превратить этот мир в утопию! Уж прости меня, если я разрушил твои мечты.
Фабрис поднялся из-за стола и повернулся к выходу. Понимая, что наговорил за этот короткий разговор очень много лишнего, я поднялся и последовал за другом, который медлил, сверля меня взглядом, по-монашески сложив руки на животе. Одетый в привычную ему рясу, он был совсем не отличим от церковников, которые только недавно были разбиты мною на Кровавом Холме.
Я подошёл к Фабрису, чтобы по-дружески обнять его и извиниться. Уже положил руки ему на плечи, но в следующий момент почувствовал холодок, пронзивший меня вдоль позвоночника. Это чувство было мне знакомо и возникало оно точно в тот момент, когда меня хотели поразить. Вот только сейчас боя не было…
Боли не было совсем. Сначала тело перестало меня слушаться, а конечности будто окаменели. Я смотрел на Фабриса, который своими крепкими руками придерживал меня, чтобы я не сгромыхал всем весом тела о деревянные половицы кабинета. Он молчал, плотно сжав свои тонкие губы. Опустив меня на пол и прислонив спиной к столу, Фабрис тягостно вздохнул.
– Не пытайся сопротивляться, Вадим. Я годами изучал яды, а Лагрика полна десятками самых смертоносных тварей. Ты умрёшь не сразу, но больно тебе не будет. Ты не можешь двигаться, но способен мыслить и воспринимать информацию. – Фабрис встал рядом со мной на одно колено так, чтобы я мог его видеть и показал тонкую иглу, которой проткнул меня мгновения назад, - Пойми меня, ты и вправду был человеком, который мог изменить этот мир. Ты убийца монархов, ты победитель некроманта и уничтожитель старой Церкви. Твой клинок рубил цепи, приковавшие этот мир к старым традициям и не позволяющие идти ему дальше. Ты готов уничтожить многое, чтобы продвинуть мир и дать ему необходимое развитие. Чем-то твоя судьба похожа на жизненный путь Кловиса. Вы оба хотел менять всё к лучшему, но оба же свернули не на ту дорогу. Ты, воистину, стал человеком великим, и имя
твоё останется в истории на тысячелетия, но если бы я тебе дал жить дальше, то ты бы окончательно испортился. – Фабрис взял со стола мой кубок и отпил из него, после чего поставил его рядом с моей обессиленной рукой и легко пнул, отчего сосуд упал и его содержимое расплескалось, - Ты прав, ведь оставил после себя громадное наследие, которое позволит твоему сыну стать тем, кто сможет сделать этот мир лучшей копией себя. Я воспитаю его достойным продолжателем твоего рода, Вадим. Он преумножит твою славу, создав Утопию, которую ты побоялся построить. – Фабрис мягко похлопал меня по плечу, произнося каждое слово с тягостным сожалением, - Мне жалко, что до этого дошло. Прощай, мой друг.Фабрис аккуратно покинул кабинет и закрыл за собой дверь, а я остался один. Я сидел на полу, уже окончательно поняв, что стал трупом, которому осталось не так много. Силы быстро покидали меня, но досады не было. Будь у меня возможность смеяться, то именно это бы я сейчас и делал. Старик удивил меня по-настоящему, но его речь была настолько идейной, что я даже проникся частичкой очерствевшей души. Н-да уж, как оказалось, я был исключительно удачливым авантюристом, но откровенно плохим правителем и победил внешних врагов, позабыв о врагах внутренних. Хотя, был ли Фабрис врагом? Он столько раз меня спасал, что даже сейчас оставался таким другом, которого отыскать было практически невозможно. Похоже, что он действительно верил в собственные слова и винить его я не был способен. Сейчас я вообще ни на что не был способен, ведь тьма приветствовал меня…
Гоблин MeXXanik
Наемник. Наследственная изменчивость
Глава 1 Условно - досрочное освобождение
«В сказках всегда есть хорошие и плохие персонажи — в зависимости от того, за что они борются, на какой находятся стороне. При этом сами герои сказок могут быть как добрыми, так и злыми: „хороший и добрый“ Дедушка Мороз, „хороший, но злой“ Илья Муромец, „плохой, но добрый“ Карабас Барабас, „плохой и злой“ Змей Горыныч. Так сделано, чтобы дети не путались, и не думали, что „добрый“ сразу же значит „хороший“, а „злой“ автоматически обозначает „плохой“. Читая сказки, всегда имейте это в виду!».
Djonny. "Сказки Темного Леса".
– Признать Венедиктова Константина Михайловича виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями сто шестьдесят два часть три...
Дальше следовал долгий перечень моих заслуг перед обществом. Я прислонился к стене, и с безразличием оглядывал зал судебного заседания, конвоиров и судью в черной мантии.
Судья зачитывала приговор в абсолютной тишине, перечисляя статьи уголовного кодекса, в которых я обвинялся. Статей было много, почти все преступления - особо тяжкие, так что в приговоре сомнений не было. Пожизненное лишение свободы в исправительном учреждении особо строгого режима где-нибудь в заполярье. Одиночная камера два на два и редкие прогулки в позе "ласточки". Интересно, в заполярье есть белые медведи? Хотя нет, они же вроде только на полюсе. Это было ясно еще на прениях, и когда судья предоставила мне право на последнее слово, я с великим трудом сдержался, чтобы не выдать что-то типа “Ваша честь, прошу учесть - ебал я вас и вашу честь”. Остановило меня только то, что это была бы неправда. Мерзкая старуха очень напоминала мне ведьму, какими их рисовали в своих книгах братья - сказочники Гримм с дряблым, оплывшим лицом, седыми волосами и крючковатым носом. Не хватало только бородавки на самом его кончике, чтобы облик старухи обрел сказочную правдоподобность. Сейчас она приговорит меня к пожизненному - и со спокойной душой полетит на метле в свой домик в непролазной чаще леса, где будет поедать украденных в ближайшей деревне детей, запивая чаем из лягушачьих лапок. Или что там ведьмы еще делают? Инквизиции на нее нет. Клянусь богами Ледяного Севера, в жизни я не видел бабы более страшной. Я бы никогда не решился переспать с ней, даже если бы мне пообещали полную амнистию прямо в зале суда.
– … И приговаривается к пожизненному лишению свободы с отбыванием наказания в колонии особо строгого режима, - торжественно огласила приговор старуха.
Что и требовалось доказать. Я подошел к окошку, протянул руки конвоиру, который ловко защелкнул на запястьях браслеты. Прощай свобода. Жалел ли о содеянном? Ничуть. Тем более, чутье подсказывало: самое интересное еще впереди.
***
В автозаке трясло, нещадно подбрасывая на железной лавке. Маленькая клетушка, отгороженная от основного кузова, да три конвойных в черной форме ФСИН.
Эх, кабы я пошел на сделку со следствием, сдал подельников - может и получил бы лет пятнадцать. Но нет. Как только меня поймали, ушел в глухой отказ, надеясь, что улик по мою душу не найдут. Как бы не так. Едва меня взяли, тут же появились свидетели, которые смогли опознать. Вспыло где - то оружие с последнего грабежа. Ох, до чего же и громкое же вышло дело!
Подельников моих так и не нашли, пошел я паровозом. Убийства, что висели на банде, повесили на меня - и привет, пожизненное лишение свободы.