"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21

А я развернулся на пятках, и переглянувшись с начальником охраны, направился к выходу.

Глава 15 Мистер «ха»

Владимир Викторович Мезинцев мне понравился. Крепкий, хорошо сложенный мужчина лет сорока— сорока пяти, со щеточкой усов над верхней губой, напоминающий какого-то артиста. Не очень известного, потому что ему всегда поручают роли положительных начальников или мудрых генералов, а такие массовому зрителю не запоминаются.

На нашей встрече, состоявшейся на одной из конспиративных квартир, Мезинцев был в штатском, но представляю, как ему идет мундир полковника.

Мы были вдвоем, потому что Мезинцев решил, что присутствие подчиненных пока излишне, а я с ним был совершенно согласен. Одно дело, если поручики и штабс-ротмистр узнают о французском посланнике, совсем другое, если здесь будет замешан князь Сангушко, управляющий Кабинетом его величества, да еще и тайный советник.

— Как мне к вам обращаться? — первым делом поинтересовался полковник.

— Да как вам угодно. Можете просто по имени, — улыбнулся я.

— Называть по имени наследника престола — перебор, тогда, позвольте остановиться на Александре Борисовиче. Да, сразу же хочу сообщить, что тому Мезенцеву я не родственник, и моя фамилия пишется через «и» — Мезинцев.

Тому, это кому? А, шефу жандармов и начальнику Третьего отделения.

— Насколько я помню, фамилия шефа жандармов, которого убил писатель Кравчинский, была Мезенцов, с ударением на «о», — хмыкнул я, давая понять, что наследник престола немного знаком с русской историей.

Зачем он мне это сказал? Скорее всего, этот диалог у него случается довольно часто, и он уже замучился отвечать, что не потомок того самого.

Но мы не стали продолжать лингвистические изыскания. Полковник Мезинцев, внимательно посмотрев на меня, сказал:

— Александр Борисович, штабс-ротмистр Пегов сообщил, что у вас имеется дело, строго конфиденциальное, в которое не стоит посвящать генерала Кутепова. Откровенно говоря, я озадачен. С одной стороны — вы цесаревич, в самое ближайшее время станете императором, не выполнить ваш приказ — конец карьере, а с другой — Александр Павлович Кутепов мой непосредственный начальник, к которому я отношусь с огромным уважением.

После таких слов, Владимир Викторович понравился мне ещё больше. Честно сказал о своих карьерных амбициях (а какой полковник не хочет стать генерал-лейтенантом?), но в тоже время, не желает подсиживать начальника. Если бы врал — я бы почувствовал.

— Владимир Викторович, предлагаю вам такой вариант — я изложу вам последовательность событий, расскажу, как все было, а вы решайте — стоит ли вам идти с докладом к непосредственному начальнику или лучше немного подождать, но сначала сделать то, что необходимо.

И я рассказал Мезенцеву все — и о визите фотографа, его попытке выведать — двойник ли я, или нет, о задании князя Сангушко, о «перевербовке» Федота Федотовича, и о назначенной встрече. Не стал скрывать и о разговоре с Кутеповым. И, наконец, о гибели придворного фотографа.

— М-да, дела… — протянул полковник. — Наверное, вы правы, и Александру Павловичу не стоит об этом рассказывать. По крайней мере, до выяснения всех обстоятельств. Не скажу, что наш генерал в тесной дружбе с князем Сангушко, но они уважают друг друга, это точно. Беда в том, что Служба охраны императора не имеет собственных кадров, чтобы начать слежку за французским фотографом, а уж тем более — за посланником или нашими сановниками. Обычно этим занимается Охранное отделение. В их ведении и филеры, и негласные агенты. Я пытался убедить Александра Павловича, что и нам следует иметь свою агентуру, но он только пожал плечами. Зачем нам это нужно, если он, как глава МВД, в любое время может отдать приказ Охранному отделению?

Я загрустил. Представил, что сейчас полковник Мезинцев разведет руками и скажет — дражайший господин цесаревич, при всем моем уважении к вам, как к будущему императору, вы обратились не по адресу. Служба охраны императора занимается охраной императора и прочих августейших персон. В шпионские игры мы не играем. Политическим сыском у нас занимается Корпус жандармов, а слежкой за неблагонадежными и прочими элементами — Охранное отделение.

Все правильно, каждый должен заниматься своим делом. И все будет так, как в моей истории — жандармы, набранные из гвардейских офицеров с презрением относятся к «охранке». И хотя они обязаны помогать Охранному отделению и отправляют подчиненных на аресты, обыски и прочее, но сами связываться с агентурной работой не станут — неприлично!

К счастью, полковник Мезинцев сказал другое:

— Начальник Охранного отделения — статский советник Звягинцев, мой большой приятель. Я сегодня же с ним свяжусь, объясню ситуацию, а он поможет нам начать оперативные мероприятия. Как я полагаю, ваше имя лучше не называть?

— Мое имя все равно всплывет, — улыбнулся я. — Но для вашего приятеля будет лучше, если он не узнает всех подробностей.

— Подумаю, как это лучше преподнести, — кивнул полковник.

— Кстати, — вспомнил вдруг я. — Генерал Кутепов сказал, что в пятнадцатом году, в Иране, его спас Сангушко со своим батальоном. Александр Павлович не поделился подробностями, может быть, вы их знаете? Даже если это секрет, то у меня есть все допуски.

— Так там все просто, никакого секрета, — пожал плечами Мезинцев. — В учебники истории этот случай еще не внесли, но со временем внесут. В одна тысяча девятьсот пятнадцатом году, по просьбе иранского шаха, наша империя помогала сформировать там новую армию. Кутепов — тогда ещё подполковник, был атташе по культурным связям российского посольства…

— Дипломат в штатском, — усмехнулся я, перебив полковника. Тот не смутился, а только кивнул: — Примерно так… Подполковник культурой занимался, а князь Сангушко числился старшим военным советником при шахе, возглавлял батальон, состоящий из одних офицеров — из персов, но проходил подготовку в соответствии со стандартами императорской армии. На базе этого батальона шах потом дивизию развернул, а там и корпус. Знаете, как это делается?

— Примерно, — кивнул я. — Нижние чины становятся командирами отделений и взводов, взводные получают роты, а ротные командиры — батальоны.

— Вот-вот, — поддакнул полковник и продолжил рассказ: — Разумеется, нашим заклятым друзьям — не стану называть их национальность, но и так ясно, не очень нравится наше присутствие в Иране…

— Им это со времен Грибоедова не нравится, — хмыкнул я.

— Примерно так, — кивнул полковник. — И действия э-э… недругов протекало по той же схеме — обвинить русскую миссию в неуважении к религии, спровоцировать народное недовольство, разгромить российское посольство, убить дипломатов. Понятно, что войны между Ираном и Россией быть не могло, но сам факт убийства посла — серьезные осложнения во взаимоотношениях между государствами. Потом пойдут упреки, заверения, наказание виновных, Да даже назначение нового посланника требует времени. Разрыв отношений между государствами на год, а хоть бы и на полгода, дал бы недругам серьезный козырь в их собственных играх. Да за полгода можно даже шаха сместить, поставив на трон более покладистую фигуру. Но в данном случае все пошло не так, как хотелось бы англичанам. Да, первоначально толпа пошла на наше посольство, дипломаты уже оружие приготовили, чтобы отстреливаться, но тут как раз подоспел батальон Сангушко. Толпу он от посольства отсек, потом его солдаты принялись задерживать смутьянов, а те отчего-то ринулись прямо к англичанам. Видимо — спасение искали. Ворота выломали, охрану смяли, к британскому посланнику побежали. Персы всех аккуратненько арестовали, в тюрьму отправили, допросили, нашли виновных, а британскому послу и всем остальным дипломатам шах повелел в течение двадцати четырех часов покинуть Иран. Британцы потом четыре года пытались дипломатические отношения восстановить, восстановили, разумеется, но к этому времени мы в Иране очень много успели сделать. Сангушко, кстати, перешел на хозяйственную службу, очень толково действовал, поэтому его государь потом и определил в управляющие Кабинетом.

Что ж, люди меняются. А если Сангушко в пятнадцатом году показал себя как достойный российский офицер, то генерал его таковым и видит двадцать пять лет спустя. А вслух спросил:

— Значит, я могу на вас рассчитывать?

— Можете, — кивнул Мезинцев, а коли у меня ничего нигде не кольнуло — значит, полковник говорил правду.

— Давайте для начала посмотрим бракованные фотографии, — предложил полковник, указывая взглядом на конверт, в который мои ребята сложили содержимое мусорной корзинки.