"Фантастика 2024-120". Компиляция. Книги 1-24

Других умных слов у меня не осталось.

Глава 20 Однозначно превозмогательная

Дневник Листова И. А.

Триста шестидесятый день. Познавательное утро.

— Живее! Живее! Встаём в колонну! — эта фразу мы повторяли уже раз двадцать, просто на разных языках.

Неподалёку возмущалась небольшая группа, которая только подошла. Её глава требовал передышки, а Пустырник через переводчика объяснял, что мы тут не собираемся постоянное поселение организовывать. Закончилось всё тем, что глава мэрских гвардейцев махнул рукой, развернулся и ушёл, оставив новичков самих решать свою судьбу.

За утро подтянулось около сорока человек. Обидно было, что наверняка придут ещё беженцы, но их мы уже не сможем спасти.

Пришлось использовать стены форта в качестве указателя. Там, на самых распространённых языках, мы выбили одну и ту же фразу:

— Не останавливайтесь! Идите на запад! Там город, где вас примут!

В самом форте оставили все дрова, которые удалось сохранить за ночь. И это всё, что мы могли сделать. Возможно, потом сможем ещё что-нибудь… Но я в этом сильно сомневался. Да и очередная буря, накатывающая с востока, скорее всего, поставит точку в зимних путешествиях. Очень уж тучки выглядели хмуро… Наверняка и снег с собой принесут, и лютый холод.

А значит, после нашего ухода вряд ли подтянется много беженцев. Ну или я просто пытаюсь успокоить свою совесть. Не хотелось думать о том, что где-то тут будет потеряна ещё тысяча-две человек…

А пока мы пытались — по утреннему морозцу, на котором, казалось, даже пар от дыхания оседал на землю микроскопическими колючими льдинками — заставить всю толпу двигаться в нужном направлении.

Впереди шли баги, ровняя снег, за ними — сани, а вслед за ними — беженцы. Стрелков и копейщиков распределили в середине и в конце колонны. Возродиться в своих капсулах к этому моменту успели все бойцы до единого, так что уходили мы с чистой совестью. А те, кому не повезло, как тому же Сочинцу, погибнуть от жвал и лап «богомолов» — ещё и с жуткими воспоминаниями.

Ну а пока люди втягивались на дорогу, Дунай пытался спешно вскрыть одного из убитых монстров. И наблюдал я за этим, если честно, не без брезгливости. Очень уж инородными и неприятными казались эти синие прыгучие твари…

— Обратите внимание: кровь до сих пор не замёрзла! — делая надрез, заметил охотник.

— Она же свернулась! — возмутилась Кострома.

— Свернулась, да! Но должна-то была замёрзнуть! — пояснил Дунай. — Посмотри сама, сколько её натекло.

— А вот в снегу она замёрзла! — обратил внимание Витя.

— Потому что с водой смешалась, — кивнул Дунай.

— Хочешь сказать, что кровь у них сама по себе не замерзает? — уточнила Кострома.

— Всё замерзает, просто вопрос — при какой температуре… — усмехнулся охотник, продолжая вскрывать тушу. — Ртуть — например, металл, но замерзает где-то при минус сорока.

— А что могло дать крови такие свойства? Какие вообще есть жидкости, которые не замерзают? — заинтересовалась Кострома.

— Всё, что содержит спирты!.. — буркнул Пустырник. — И бензин, но он вроде тоже содержит спирты…

— Вечно молодой, вечно пьяный! — мурлыкнул я себе под нос.

— Да, шутка про не обнаруженную в вашем спирте кровь заиграла новыми красками… — кивнул Витя.

— Их синий цвет как бы намекал на определённую проспиртованность! — согласился я.

— Два сердца, — Дунай указал на два мешка, один из которых был пробит копьём. — Потеря одного сердца некритична. А вот это… Это, судя по всему, железа с кислотой!

Охотник осторожно ткнул ножом в какой-то отвратительно выглядевший орган, и на месте прокола тут же выступила густая жидкость с характерным кислым запахом.

— Она! Собрать бы всё это для наших «научников»!.. — вздохнула Кострома.

— У них всё равно нет инструментов для анализа, — отмахнулся Пустырник. — Да и живут эти твари, как я понял, на леднике. Кто-то из вас хочет добровольно морозиться ради ресурсов?

— Я пас! — сразу же открестился я. — Всё то же самое можно синтезировать. Вот пусть и ищут способы синтеза. И вообще… Если у этих «синяков» кровь не замерзает при таком минусе, как сейчас, то какие холода на леднике?

— Вполне возможно, что такие же… — задумалась Кострома. — То, что надувает с востока, как раз могло с ледника принести.

— А почему тогда с востока? — не понял Пустырник.

— А ты атмосферу Земли на снимках из космоса видел? — подняла бровь валькирия. — Есть циклоны и антициклоны. Циклоны — области низкого давления с восходящими потоками воздуха. Закручиваются по спирали против часовой стрелки. А антициклоны — области высокого давления. Закручиваются по часовой стрелке с нисходящими потоками воздуха. Вот сейчас над нами — классический антициклон. Набирает воздух на севере и гонит на юг. В то время как наш тёплый воздух перекачивается на север.

— Я понял, о чём ты, — кивнул Пустырник. — То есть, если антициклон достаточно большой, то он мало того, что гонит нам сейчас холодный воздух из верхних слоёв атмосферы, так ещё и смешивает его с тем, который зацепил на полярных шапках? Или это по-другому работает?

— Да я без понятия, как это всё в итоге работает! — пожала плечами Кострома. — Может, так, а может, нет… Но суть в том, что ветер дует с востока, а воздух гонит с севера. Помнишь, в самом начале снегопадов ветер с моря задувал, но было ещё тепло? Тогда ещё бывало, что снег начинало нести вверх.

— Ага, — кивнул Пустырник. — Это был циклон, значит?

— А разве при антициклоне не должно быть ясной погоды? — уточнил я.

— Это в центре, — ответила Кострома. — А на границе с циклоном чего только не бывает! Если коротко, то к югу от нас — циклон. К северу — антициклон. Тут они сталкиваются. Поэтому нас одновременно и заваливает, и морозит. Если хочешь узнать больше — Семёна пытай! Всё, хватит тётю Кострому вопросами заваливать! Дунай? Что там у тебя?

— По органам всё похоже на местную норму… — развёл руками Дунай, воткнув в снег испачканный нож. — Мозга тут, правда, на мой кулак. Но башка у этих тварей — слабое место. Почти любое попадание в заднюю пару глаз приводит к повреждениям. Передняя пара глаз и так мутная, да и с мозгом соединяется криво… В общем, тут не всё однозначно. Сердце чуть выше средней пары ног, но оно двойное. А рядом с передними лапами — кислотная железа. Вот если её со стороны брюха прострелить — тоже, наверное, финита ля комедия будет.

— А копьём? — уточнил я.

— А копьём не надо! — покачал головой Дунай. — Я Хир-Си скажу. Тот, кто железу проткнёт, рискует сам кислотный душ принять.

— Короче, садим в башку, прямо во второй глаз! — кивнул Витя. — Ну что, идём? Беженцы почти все на дорогу втянулись.

— Идём, — кивнул Дунай.

Присыпав снегом жестоко препарированную тушу, мы двинулись к своим. Впереди нас ждал очень долгий и очень муторный путь.

Тем более, беженцы, хоть и отогрелись за ночь, но вряд ли превратились в выносливых марафонцев, несгибаемых полярников и стойких ходоков. Несмотря на все пережитые ужасы, они оставались просто людьми, уставшими и морально измотанными. И я точно знал, что нервы они нам в дороге ещё подпортят…