"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
С другой стороны — высокопрочный металл против плоти, сервоприводы против мышц. Бараноид связался не тем противником. Настучу по кумполу маленько — он быстро поймет, что к чему.
Сближаемся, я при этом поднимаюсь по пологому склону. Тридцать метров — он стоит и смотрит. Это животное вообще понимает, что я ему собрался люлей выписать?
Двадцать метров — бараноид все еще стоит и смотрит. Ну теперь-то поздно камушком притворяться, после того как ты три раза мою работу похерил.
Приближаюсь. У него глаза под костяные надбровники упрятаны, он не может смотреть вверх. Когда подойду близко — занесу кулак да по темечку ему стукну разок. Он не сможет уклониться от удара, который не сможет увидеть.
Пять
И в этот момент бараноид пошел в контратаку.
Я успел увидеть, что у него на самом деле глаз не четыре, а шесть, и вот эти два лишних глаза как раз сверху на черепе, расположены не рядом, а друг за другом, оба защищены костистыми веками и костяными валиками. И вот передний глаз видит вперед, а задний — вверх, и мой замах незамеченным не остался.
Бараноид наклонил голову и неспешно меня затаранил, а затем попер вперед. Я опускаю кулак ему на спину — на голову уже не получается, он ею мне в корпус уперся — и обнаруживаю, что под толстенной шкурой нет твердого скелета вроде хребта. То есть, хребет-то может и есть, но глубже, поверх него — толстый слой жировых запасов, видимо.
В общем, удар получился как по подушке — а бараноид знай себе прет.
Я запоздало осознал, что это не поединок металла против плоти — это состязание в сцеплении с грунтом. Я, вероятно, сильнее — но две ноги против шести. Моя попытка упереться в землю ничего не дала, мои ступни просто оставляют за собой две борозды — и бараноид знай себе прет, хоть я и навалился на него сверху.
Я еще дважды врезал ему по спине без какого-либо результата, а потом он дотолкал меня до овражка и спихнул вниз. Я теряю равновесие, мир крутанулся дважды — и я на дне.
— Какая же ты конченная тварь! — возмутился я, глядя на бараноида снизу вверх.
Бараноид, стоя на краю обрыва в трех метрах надо мною, проревел в ответ:
— ДАААААААААААААААААААААААААА!!!
— Ты издеваешься, скотыняка упоротая?!!
— ДААААААААААААААААААА!!!
Я принялся крыть его матом приблизительно на восьми языках, ибо ругаюсь я на куда большем числе оных, нежели говорю, а это хреново отродье, стоя на обрыве, начало ногой сыпать на меня песок и мелкие камушки. Само собой, что это не могло причинить вреда не то что мне, а даже какому-нибудь мелкому шакалу, но сама процедура показалась мне предельно унизительной, как если бы он на меня просто помочился.
Баранина злогребучая, ты серьезно?! Неужели у этой твари неразумной способность демонстративно унижать противника заложена в ДНК?! И вообще, какого хрена? Я никогда не был на равнинах, я никогда не приближался к нему и его стаду, я никогда и не замышлял против него ничего злого! А он? Уничтожает мой труд, унижает меня, еще и «дакает!»?!
Да мы вообще на одной стороне, потому что я прилетел не захватывать его планету, а освобождать от присутствия мне подобных!!! С хрена ли он до меня доколупался?!
Бараноид, решив, что он мне все доказал, повернулся и преспокойно пошел прочь, оставив меня сидеть в овраге.
В принципе, у меня имеется одно объяснение. На Земле такая штука, что социальные животные, живущие стадами и стаями — ну там волки, моржи и всякие жвачные — бывают одиночками из-за своего характера: когда сородичи более не могут терпеть их сволочную натуру и изгоняют из своего стада. Тут, видимо, та же картина: этот бараноид та еще падлюка. А что до его «ДАААА!» — ну, это просто совпадение. Овца говорит «бееее», коза — «меее», корова — «мууу», а это бараноидное чмо — «дааа»…
Меня захлестнула досада: лететь за одиннадцать световых лет — СВЕТОВЫХ ЛЕТ, КАРЛ!!! — с намерением уничтожить все колонии, но при этом отсосать у местного неразумного бычары. На свете вообще есть более унизительная ситуация?!
Ну погоди, мазафака злогребучая, ты все-таки связался с тем, с
кем не стоило связываться. Из всех земных тварей есть один монстр, особенно злобный и жестокий, и имя ему — Человек.Поглядим, кто из нас запоет, кто заплачет [5] !
5
В. С. Высоцкий, песня летчика-испытателя («Я еще не в угаре…»)
Бой закончился для меня мелкими поломками: крепление наспинного блока питания местами повырывало из пазов, когда я по склону вниз на спине ехал. Пришлось снять, разобрать и пару деталей заменить. Ничего, я это ему еще припомню.
Я изготовил себе солидную дубину из выдранного с корнями деревца — древесина оказалась на редкость прочной — и теперь уже почти предвкушаю нашу следующую встречу. Все, больше никакого гуманизма, никакого беспокойства о поломках: отмудохаю, как сидорову козу, и пощады не проси, буду хреначить до тех пор, пока не сломается дубина или пока это чудо шестиглазое от меня не убежит. Тебя, каналья жиробасная, твоя родня терпеть не смогла — а я и подавно не буду, таких трендюлей выпишу — вовек не забудешь.
Я в четвертый раз замуровал пещеру и стал ждать нового визита, но ожидание затянулось, потом затянулось еще сильнее, а потом как-то призабыл об этом поганце.
День шел за днем, месяц за месяцем, и я постепенно стал терять им счет, погружаясь в рутину ежедневных дел. Можно было бы сказать, что год пролетел незаметно, но это не совсем так: я просто перестал считать время. Зачем его считать? Считают те, у кого есть будущее — а у меня его нет. Считать время значит вести учет собственных страданий, нафига оно надо? Моя задача просто уничтожить все колонии, а потом умереть в одиночестве, избавившись от мук этого мира.
Мне удалось добиться значительного прогресса: я создал настоящую сборочную линию, которая способна производить устройства условного «четвертого класса», при том, что в «первый класс» входит почти все то, что я привез с собой, иными словами, «первый класс» производства — это почти выход на самообеспечение, другой вопрос, что до этого даже при благоприятных условиях года четыре, а то и шесть.
Я отыскал не только железо и медь, но также свинец, серу, кобальт и другие минералы, правда, в основном в составе железных руд. Следующими важными вехами в развитии стали выплавка меди, станок для производства медной проволоки, а также выплавка железа и стали. Отсюда остался последний шаг до самообеспечения.
Мой питомец Жук за год слегка подрос, кроме того, с ним произошли и другие изменения. Он отрастил острые шипы по всему панцирю, явно предназначенные для защиты, и бегает по базе почти без опаски, впрочем, не отходя далеко от норы или других мест, где при нужде можно спрятаться. Я все еще подкармливаю его, а Жук все так же без возражений с аппетитом трескает все, что я ему приношу, тем более что поблизости от норы уже кончилась растительность.
Некоторое время спустя Жук отрастил еще и перьевидные усики-антенны, так что теперь выглядит даже забавно. Его поведение изменилось: я уже почти на сто процентов уверен, что приручил Жука. Ну или он меня приручил. Так или иначе, он перестал бояться моих мехов и откровенно использует их как прикрытие, то есть, двигается по «кормовым» маршрутам в те моменты, когда там ходит какой-то из мехов. Бегает позади меха от укрытия к укрытию и по пути собирает «урожай» побегов, а когда мех разворачивается и идет обратно — бежит впереди обратно к норе. Хитрый, понимает, что никакой хищник не рискнет приближаться к грохочущей махине, и потому чувствует себя спокойно, находясь между базой и мехом.