"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
При условии, конечно, что он не упал бы пять лет назад с лошади и не стал бы инвалидом с парализованными ногами…
Глава 31
В целом тысяча девятьсот пятый год был неплохим — для России, не для нас с Камиллой. Младшие девочки умудрились где-то подцепить краснуху — как раз в тот момент, когда мы уже точно решили, что было бы очень кстати к куче приёмных детей добавить уже и своих собственных. Я медик тот ещё, но что для будущих детей эта зараза более чем не полезна, слышал. Так что пришлось Камилле срочно ехать в Швейцарию, во "всемирно известную" клинику. Там вроде всё сделали нормально, но врачи "на всякий случай" порекомендовали годик воздержаться от прибавления
Вячеслав Константинович реорганизовал службы охраны порядка в лучшую сторону: народ, хоть и бунтовал, но без особого энтузиазма. Вдобавок изменение законодательства, инспирированные фон Плеве, приводили иногда к совершенно анекдотическим случаям. Но тут уж он сам виноват: по новому положению "бунтовщики", если их действия не приводили к жертвам и разрушениям, подлежали ссылке "в отдаленные местности". А поскольку таковыми являлись Дальний Восток, Йессо (а иногда и Маньчжурия), где крестьяне получали бесплатно наделы по полсотни десятин, осенью случилось почти с дюжину "бунтов", целью которых было "принудительное переселение" — за счет государства — в эти самые "отдаленные места".
Пришлось даже специальные разъяснения в газетах напечатать о том, что расходы по переселению будут все равно возлагаться на самих переселяемых, и что имущество ссыльных за государственный счет перевозиться не будет.
Денежка в казну потекла бурным потоком — главным образом, благодаря "земельной реформе". Которая с одной стороны довольно сильно стукнула по "заложникам": запрещался перезалог поместий, а не выкупленные из залога казна выкупала принудительно, причем с дисконтом — вешая двадцатипроцентную скидку в качестве нового долга нерадивого заемщика. С другой стороны, крестьяне получили чего хотели (хотя тоже странным образом): все выкупные платежи были окончательно отменены, но те, кто получил отмену платежей, не имел права продавать землю двенадцать лет иначе как опять-таки казне, причем тоже с приличной скидкой. А полученную таким образом землю казна тут же и продавала, причем с аукционов — и за год бюджет России вырос с таких продаж на полтора миллиарда.
Самым интересным в законе было то, что касался он всей земли, в том числе и в горнозаводских округах — и мне удалось выкупить Кыштымский округ целиком. А еще — Уфалейский. То, что "тогда" Линоров узнал по поводу кыштымских управляющих, я хорошо помнил, ну а Вячеслав Константинович "поддержал мои начинания" и учинил профессиональное расследование по поводу "умышленного доведения дел до банкротства". Павел Михайлович Карпинский — главный управляющий — был переведен на другую работу, тоже связанную с горным делом: его отправили в Кивду вместе с японцами рубить уголёк в карьере. И не за то, что он установил на заводе за двадцать тысяч рублей паровую машину в двадцать восемь лошадиных сил, а за то, что машина эта была приобретена в Англии за двадцать четыре фунта… Впрочем, и не только за это: после тщательных проверок только у него было "изыскано" уворованной собственности больше чем на полмиллиона рублей. А всего, как выяснилось, правление округа за последние пятнадцать лет наворовало больше двадцати миллионов…
Однако кроме Карпинского и "беззвестно пропавшего" Александра Эванса (Евгений Алексеевич потом извинялся, мол, агенты его перенервничали, когда англичанин отстреливаться начал) никто из Кыштымского руководства особо не пострадал: осенью Игнатьев — в соответствии с последним царским указом — оставил пост премьера.
Незадолго до ухода в отставку Николай Павлович предложил мне выкупить у казны Путиловский завод, но я отказался: по результатам инспекции Водянинова оказалось, что дешевле строить новый завод, чем модернизировать этого монстра. И французы — конкретно компания Шнейдер — "снова" стала заводовладельцем. Вот только, думаю, в этой истории их расчёты не оправдаются…
У
меня же забот хватало: даже прокормить всех рабочих моих заводов — дело далеко не простое. Сто десять тысяч человек — это дофига, и каждый хочет есть, причем желает это проделывать минимум трижды в день. Сто десять тысяч — это только рабочих, а если считать с семьями — то получалось больше полумиллиона человек…Проще всего оказалось накормить народ мясом. В каждом из "колхозов" в обязательном порядке ставилась куриная ферма, а на каждой ферме выращивались, соответственно, куры. По пять тысяч штук. В переводе на "натуральные показатели" получалось, что за три месяца на кормимое человеко-рыло выходило по пять куриц, а на среднестатистическую семью — по курице раз в пять дней. Вдобавок с птицефермы это человеко-рыло получало по одному яйцу в сутки.
Кроме ферм птичьих, были и фермы молочные. Пока что большую часть стада в двадцать пять тысяч голов составляли голштинки — обеспечивающие литр молока каждому, но тут я узнал, что гораздо более удойными являются красные датские (это порода такая). Пришлось и их закупить невзирая на цену, а цена была такой, что крестьяне — буде узнают — от страха повесятся. Конечно, закупал я не самых захудалых коровок, хоть и не рекордисток. Но если в России "хорошая" коровка шла рублей за тридцать, а "исключительная" — по пятьдесят, то в Дании за миллион рублей удалось купить чуть больше трех тысяч голов "средненьких скотинок".
Для этих коров были выстроены новые фермы, на новой земле — благо, купить участки стало очень просто. Но главное заключалось в том, что коровки каждый год плодились — и половину приплода составляли не нужные в молочном бизнесе бычки. А если бычка откормить, то получается полтонны мяса. Ну ладно, триста килограмм, всё равно много. А это — еще десять кил свежего мяска на каждого кормимого.
И втрое больше мяска на стол рабочему люду давали свинки. Я очень удивился в свое время, прочитав, что потомство одной свиньи в год может дать тонну, а то и полторы мяса. Поэтому в прошлом году пара сотен крестьянских недорослей были посланы на обучение в Данию и, опять же, в Америку — а зимой были выстроены и укомплектованы народом свинофермы, где резвилось пять тысяч датских ландрасов и шесть тысяч американских гемпширских свиноматок.
Всё это было хорошо, однако такую прорву скотины нужно было чем-то кормить — поэтому пришлось значительную часть выручки с заводов пустить на закупку земли. В принципе, сделать это было не очень трудно, основную трудность составляло найти более-менее приличные участки целиком. Потому что поместья, перешедшие в госсобственность, расхватывали быстро, а крестьяне — тоже массово сдающие землю государству, владели крошечными — до пары гектаров — угодьями, перемежающиеся такими же клочками соседей, решивших продолжить "кормиться с земли".
Но с землёй — даже паршивой — решить проблемы можно: Соликамск обеспечивал меня калием, Подмосковье — фосфором, а Кологрив и новенький, выстроенный на базе американских реакторов, завод в Епифани — азотом. Да и с озера Неро сапропель отгружался пока по сотне тонн в сутки. Так что накормить и скотину, и народ было несложно, сложно было обеспечить доставку продуктов к кормимым: жрать хотели не только мои рабочие. Впрочем, не только жрать — а одежду, обувь, даже мебель собственного производства я всё же делал в расчете на мой "пролетариат", а не на всю бескрайнюю Россию…
Пришлось вводить внутрикорпоративные деньги: в магазинах рабочих городков товары стали продаваться исключительно за "волковские копейки". А рабочие в них получали зарплату, точнее, могли получать — сами указывая, какую часть им платить во "внутренней валюте". Хотя учитывая, что большая часть продуктов стоила дешевле, чем где бы то ни было ещё, а из промтоваров тоже почти всё необходимое собственного производства продавалось, то моими "копейками" выплачивалось почти восемьдесят процентов.