"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
И после одним залпом выпил. Также опрокинул стаканчик вверх дном. Мол, я тоже все выпил!
«Закусил», принюхав собственный рукав, хотя на столе и отчасти на полу закуски было много. Но «россияне после первой не закусывают!». Впрочем, после второй и после десятой, пока еще влазит и ты в сознании.
На это все остальные тоже выпили, враз заговорили, зашумели. Внезапная ссора с самим царем их заметно напрягла и такой же выход из перепалки заметно обрадовал.
Но Петр еще не окончил. Это пострел, хоть и был всегда хорош, хоть в работе, хоть в веселье, но должен понять цену своего поведения.
— это были штрафные, атеперь будут обычные! — громко заговорил и вновь налил им водки. Ему вновь полный стаканчик, себе — половину. Дмитрий это увидел, но ничего не сказал. Что делать, он — царь, а ты обычный гражданин, хоть и попаданец. Наехал на него, хоть так ответил. Мог бы просто голову отрубить, кто бы против сказал? Вон, как головы отрубили в Стрелецкое восстание, кроме как отчаяние и пессимистический пессимизм это не привело.
— Твое здоровье, государь! — громко, по старомосковски низко, касаясь рукой пола, поклонился Дмитрий. Знал ведь, что Петр очень не любит такие поклоны, как и все обычаи древней Руси, а вот попала вожжа по одному месту и все тут. Ой, бедовая голова, как бы не отрубили его тебе ненароком!
Царь громко и злобно засопел, но сдержался, лишь сказал:
— Пей, давай, кикимора болотная, откуда-то на мою голову взявшаяся!
Уже одобрительно посмотрел, как Дмитрий, как воду, выпил водку из второго стаканчика, снова «закусив» рукавом. Царь снова тут же снова налил из бутыли. Дескать, красный молодец, коли ты такой борзый, пей еще за здоровье его царского величества, раз ничего уже не можешь.
А ведь пробил сегодня Дмитрия царь Петр Алексеевич, уломала его водка распрекрасная. Почувствовал попаданец, что замутилось у него сознание, сейчас вот-вот уже свалится он, как после технического спирта в родимом XXI веке. Признался:
— Боюсь, свалюсь сегодня с водки на третьей порции. Выпью, конечно, но тогда уже не расскажу, как мы искали на Алтае серебро.
Сказал, и увидел пьяным уже своим взором, как распирает его два разных желания: и обязательно услышать его побасенки про поездку в Алтай и страстная тяга напоить в дупель непотопляемого гада, раз уж выпало такое счастье.
Поломало его сознание немного, а потом государственное самосознание взяло вверх. Отодвинул с досадой серебряный стаканчик с водкой, велел громко:
— Давай, говори, да ничего не уговаривай, а то, у-ух! Голову, может, и не срублю, а вот с ног сломаю. Ешь вон!
Петр сунул в руку Дмитрию золотую тарель с птицей. Трудно сказать, домашняя ли была птица или дичь какая, а только попаданец сразу сунул ее ногу в рот. Может еда укрепит его ослабленное сознание?
Охладевшее уже довольно жирное мясо и пироги с чем-то мясным и, вроде бы, грибным, действительно его укрепили. По крайней мере, хоть не голова, так живот успокоился, задумавшись над качеством пищи, или, например, что это сейчас, вообще, дичь или птица?
Царь, однако, не позволил ему заниматься самокопанием. Рыкнул сердито:
— Говори уже скорей,что медлишь-то? Али тебе палкой надо врезать по хребту для прояснения? Так ты скажи, окажу милость, вон трость лежит!
Он показал пьяной уже рукой. А потом увидел, наконец, что там ничего не находилось. Ни трости, никакой завалящей палкой,
так что откровенно удивился. Сказал Дмитрию, что трость у него где-то здесь все же в комнате есть, потом уютно положил голову на столе и уснул.В ответ на это Алексашка Меньшиков (или кто еще?) негромко, но твердо и тоже пьяно проговорил:
— Государь почивать изволил, нечего шуметь, всем спать!
Приказ этот, надо сказать, всем окружающим был воспринят охотно. Устали ребята уже пить. Кроватей, правда было мало. И если бы здесь хоть кто-то был трезв, то он бы попросту сказал, что в гостиной не находится ни одной кровати.
Однако это никого сильно не обеспокоило. Опытные воины, а тем более пьяные найдут, где сладко уснуть, был бы желанный приказ командира или даже генерала.
Вскоре все они крепко спали. Это еще Дмитрий увидел, а потом выпитая водка прижала и его голову к столу и он мирно уснул.
Спали они, надо сказать, недолго. Потом царь Петр Алексеевич соизволил проснуться и сразу же вспомнил, что ему надо.
— Дмитрий! — громко проорал он чуть ли не в ухо, — просыпайся, сын боярский, то есть незабвенный князь Хилков, хватит уже, пьяный дурак, спать!
И вот, кстати, интересно, орал он в ухо Дмитрию, а проснулись все старые собутыльники. Попаданец же продолжил крепко спать.
Царю это не понравилось. Он сердито хлебнул водки из стаканчика Дмитрия, на что тот вдруг проснулся и сказал почти трезвым голосом:
— Государь, это мой стакан и водка тоже моя, себе сам наливай!
На это царь только что-то недовольно провозгласил, но стаканчик взял свой, налил себе из большой бутыли, выпил и велел так же недовольно:
— Пей, сволочь и разговаривай уже, а то все молчишь про алтайское серебро. А мне не просто любопытно, мне надо знать, как российское государство снабжать теперь деньгами?
Петр Алексеевич уже немного отставал от реальности. Дмитрий ведь оставшуюся водку уже выхлебал и, получив царский сигнал, бодро заговорил:
— Ваше царское величество! прибыл я в Алтай прошедшей весной, при чем кое-как. Не грязь засосала, так волки б съели. О-ох, волков там видимо — невидимо, так что, если б давали по денгу за волчью шкуру, то мне руду не надо б искать, так бы озолотился, то есть осеребрился бы!
А руду серебряную я нашел относительно легко, — добавил он уже по делу, видя, как царь в нетерпении собирается пускать руки в действие и именно по нему, — много ее там, тысячи и тысячи пудов. И не простое серебро, а золотистое. Ты теперь, государь будешь получать не только серебро, но и немного золото.
— Много ли золота? — остановил царь Дмитрия, который уже под воздействием водки, по правде говоря, начал просто лить словесную воду. Просто болтая.
Дмитрий протиснулся сквозь алкогольный туман, помолчал, пытаясь найти конкретные цифры. А то ведь соврешь нечаянно, потом не оправдаешься. И палкой отшебушит, и что еще хуже, навсегда от себя уберет. Вот здорово-то будет, Господи!
— Вот ведь мин херц, так примерно, — медленно сказал он, — доли примерно такие — в этой поездке я привез триста с лишним золотистого серебра. Из него больше части чистого серебра, а где-то три четыре части золота. Точнее больше не скажу.