"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Не таким ли образом Костя всё время обманывает время, сглаживая откат от игр с ним? Каждый раз уходит в прошлое, стирает себе память… Точнее, переносит в хранилище памяти — в перстень Первого.
Если бы я надел его, то вернулась бы память Кости — о десятках, сотнях, может тысячах переписанных реальностей. Последствия были бы… катастрофичными. Это очень взбесило бы обманутое время.
Стражи чувствуют что-то. Я с трудом контролирую королевскую волю.
Ведь только что я понял, что всё это время ходил по минному полю…
«Мастер, вижу, вы догадались. Поздравляю».
Голос Кости отдаёт могильным холодом. Он не читает мои мысли. Нет.
«Ты… всё это время…»
«Момент истины, да, мастер? Теперь понимаете, почему вы мне не друг и не союзник? Вы всё это время были всего лишь моим черновиком. Очередным наброском из мириад других, из которых я взял лишь самое ценное, а остальное отправил в корзину. Не переживайте, вы протянули довольно долго. Вы — очень качественный черновик. Но, к сожалению, до законченного произведения не дотягиваете. А я, знаете ли, перфекционист. В конце концов всё должно получиться… идеально».
«И когда ты планируешь… вернуться в прошлое?»
«Да хоть сейчас. В принципе пока всё идёт неплохо, и, может быть, я даже смогу узнать ещё что-нибудь интересное. Очень жалко терять такой качественный черновик. Вот только… тысячи жизней научили меня, что отличное — враг хорошего».
«И скольких… ты уже переписал? Таких, как я?»
«Таких, как вы? Ну, десятки точно. Из тех, кто похуже, — тысячи. Из идиотов — миллионы. Говорю же: вы протянули очень долго. Возможно, я даже сохраню память о вас в перстне».
Голос Кости мне не нравится. Совсем не нравится. От него веет нечеловеческой решимостью. Я бы сказал… божественной. Почти физически чувствую щелчок активатора мины под ногой. Одно неловкое движение и… БАМ!
«Если ты это сделаешь, что будет со всеми нами?» — осторожно спрашиваю я.
«Это очень философский вопрос, мастер. Если вкратце — одновременно всё и ничего. Это хуже смерти и одновременно лучше. Я перестал об этом переживать о-о-очень давно. Всё равно ведь не вспомню… такие мелочи».
«А вдруг это не черновик, а, Костя? Вдруг именно сейчас всё идёт для тебя идеально?»
«Мастер, ну перестаньте. С кем, по-вашему, вы разговариваете, м-м-м?»
«Я смогу найти тебе кнут и спасти Патрика».
Чувствую своё поражение. Нет… отступление. На этот раз мне нужно отступить в бою, или я проиграю войну. А ведь силы и так… чертовски неравны. Мне нужно выиграть время и найти что-то. Невозможно тягаться с богом обычными средствами. Такое бывает только в дешёвых книжонках.
Костя смеётся. Весело и одновременно зловеще.
«Вы? Сможете? То, что вы догадались о моих маленьких шалостях, лишь всё усложняет. Думаете, до вас не было тех, кого я посвящал в свои способности и планы? Были, мастер. После этого все они пытались меня перехитрить, отсрочить своё „стирание“ из реальности. Делали вид, что пытаются мне помочь. Непроизвольно превращались в… трусливых и бесполезных рабов Повелителя анклава без собственной изюминки. Я уже чувствую в вас это. Вы дошли до края. Вы судорожно пытаетесь выиграть время. Я позволял вам обыгрывать себя, но теперь, к сожалению, вы узнали мои истинные размеры и просто… превратили самого себя в муравья, пытающегося сбежать и прожить лишний денёк своей никчёмной жизни. Знаете, мастер, с этого момента мне всегда становится… просто скучно. А веселиться мне нужно. Поэтому я вернусь туда, откуда начал, и найду себе другую игрушку. Вот и всё».
На этот раз на меня накатывает злость. Охреневший, дорвавшийся до силы божок, не считающийся
ни с чем, кроме себя. На самом деле он для меня такой же типичный божок, как я для него типичный муравей.«Вот как… Похоже на твою личную трагедию. Скучно же тебе живётся».
Стражи закатывают глаза и падают в обморок. Но я не обращаю на это никакого внимания. Сажусь на одного из них, постукивая пальцами по его шлему.
«Это и есть трагедия, мастер. Вы думаете, что я какое-то воплощение зла? Ведь вам так сказала паучиха. Только вот в этом её и ваша слабость. Слабость любого, с кем я был до вас. Любой сильный в глазах слабого — есть зло. Такова природа страха. Потому в глазах богини-паучихи я — зло. Она слабая и заразила слабостью вас, и вы стали слишком много думать. Тьфу ты…»
«Тьфу ты тоже, Костя. Вот серьёзно. Все твои игры, твоя надменность, а особенно твоё желание „повеселиться, чтобы не сойти с ума“. На самом деле единственный, кто тут слабак, — это ты. Ходишь, ноешь, челюстями щёлкаешь. Я не флой, я хофофый, мефя профто нифто не понифает!»
Разыграю, что теряю над собой контроль. Рискованно, но нужно проверить, как он будет реагировать. Лучше знать, когда ты будешь «стёрт», чем это произойдет потом и совершенно неожиданно.
Слышу за спиной топот десятка ног. Видимо, кто-то заметил произвол и спешит стражам на помощь. Но мне похрен. Разговор с одним засранцем сейчас решает всё!
«О, мастер, вот давайте без истерик. Меня не впечатлить типичной реакцией того, кто уже смирился со своим концом. Могли бы просто сказать спасибо, что я поддался желанию поговорить с вами напоследок. Это было бы чуть оригинальнее».
«Ты и правда много болтаешь, божок черепной коробки. Так грустно со мной расставаться?»
Костя хрюкает.
'Грустно? Если бы вы смогли пробудить во мне грусть, то я бы поставил вам плюсик и, может, дал бы пожить ещё денёк. Ладно, мастер, уровень скучности достиг своего порога. Есть что сказать напоследок? У меня традиция: давать хозяевам, которые меня немного развлекли, последнее слово. Это единственное воспоминание, которое я о вас перенесу в перстень. Хобби такое. Так что даже не сомневайтесь: сейчас прозвучат ваши последние слова, какими бы они ни были. А, чуть не забыл. Чтобы долго не думали — вам это не идёт. Три… хе-хе…
Встаю со стража. Костя не врёт. Я это знаю. Он сто процентов отсчитает до нуля и всё изменит, сотрёт и уничтожит. Это не шутка, не проверка, он не берёт меня на понт.
«Два… — неожиданно ускоряется он, — один! Пока-пока, мастер!»
Глава 23
Неделю назад
Царство Ньёрт — где-то очень глубоко под землёй
Паук — альв по имени Эйн Соф — тяжело дышит. Это выглядит неестественно. Кажется, что такие сильные, как он, просто не в состоянии устать и тяжело дышать.
— Достаточно, Римус, — говорит паук. — Проклятый мёртв. Но зная его — это ненадолго.
Я лежу навзничь на холодном и влажном камне. Перед глазами пролетают странные летучие мыши, едва не задевая сталактиты пещеры. Они похожи на сардельки с крыльями. Странные мыши, странное место.
Я высушен буквально: тощий как щепка. Пошевелиться не могу. Говорить не могу. Эфир кончился. Я отдал всё, чтобы заставить паука всего лишь тяжело дышать. По крайней мере таким я хочу сейчас для него казаться.