"Фантастика 2024-148". Компиляция. Книги 1-16

Но вот буквально накануне этой аферы Женен был кооптирован в учредители банка «Муниципальный кредит» Байонны. Фактически. Именно он протолкнул идею фактического создания местной валюты в виде кредитных билетов, предназначенных для решения муниципальных проблем. И судя по полученным копиям платежек, реальные деньги уходили из банка Байонны в банк Rothschild Freres. И крышевал эту аферу сын барона, сенатор республики Морис де Ротшильд. А еще, именно он оказался тем самым покровителем, который старался «замести следы» и прикрыть Александра Ставиского, во всяком случае, когда расследованием аферы занялся финансовый отдел парижской прокуратуры, именно Морис вышел на влиятельных офицеров из окружения маршала Петэна. И начальник этого отдела, Альберт Пранс был убит. Причем труп обезглавили (вообще-то типичный почерк спецслужб во все времена, напоминает дело Гонгадзе, не правда ли?). А когда стало ясно, что расследование все-таки идет полным ходом, те же люди убрали с доски и самого Ставиского.

Но самым интересным моментом было то, что Морис этими же деньгами, полученными от аферы, спонсировал французских ультранационалистов, тех же ветеранов из «Огненных крестов». Зачем? Мне ничего не приходило в голову кроме того, что Ротшильды намеревались стимулировать французских евреев к переселению в Палестину (те не слишком-то рвались вернуться на «землю обетованную», им и во Франции жилось неплохо). Но не слишком ли мудреная многоходовочка у семейки Ротшильдов? Тем более, что если Авраам действительно был активным сионистом и сторонником создания еврейского государства в Палестине, то Морис к сионистскому движению был более равнодушен. Или всё-таки это стремление не складывать все яйца в одну корзину и иметь хорошие отношения с весьма вероятными будущими правителями страны? Да, в это время многим казалось, что именно ультраправые имеют все шансу стать выразителями идей национального возрождения и величия. И почему бы их не подкормить?

И вот я впервые пожалел, что Кольцов с появлением Лины Оденса в моей жизни куда-то растворился, исчез. Мне так нужен был его талант! Чёрт! Придётся как-то выкручиваться самому. Курьер доставил пишущую машинку с русским шрифтом, я засел за работу. Благо, агрегат был хорошо смазан, каретка легко скользила, так что усталости от необходимости барабанить по клавишам я не ощущал, а вот напряжение от работы мозговых извилин — это да. Мне даже показалось, что волосы на голове стали дыбом, столь наэлектризованные. А что, если ежеминутно руки в шевелюру запускать? Это чисто кольцовский жест, подцепил его и никак отделаться не могу!

Но к концу дня первая статья вышла из-под моего пера, если этот метод можно назвать владением пером, скорее из-под моих пальцев. Отстучался, как мог! Но главное было впереди. Вопрос же не только в одной статье. Мы ведь целенаправленно шли на обострение ситуации с аферой Ставиского, и письма в прокуратуру написаны и отправлены заранее, рассчитывая на инертность местного правосудия, но получилось, что события почти на два месяца вырвались вперед, обгоняя известный график. Во всяком случае, я точно помню, что переворот во Франции — это февраль тридцать четвертого года. Интересно, насколько события с этим банком Байонны повлияла на смерть старого барона Ротшильда? Не помню точно, он вроде как уже достаточно плох, мог и не пережить это дело, правда, не помню, хоть убей, нашлись ли в РИ связи с его банком или нет? Платежки-то можно как-то уничтожить, особенно если договориться с кем надо!

Поскрипел зубами и сел писать дальше. К утру были готовы еще две статьи, а к обеду я набросал план пропагандистской кампании. После чего набрал телефонный номер. Эльза появилась через полтора часа, сверкая ослепительной улыбкой. Увидев же написанные мною материал, схватилась за голову. Ей это предстояло перевести на французский! В том. что перевод будет качественным я не сомневался. Эльза проявила себя как весьма неплохой литератор, обладающий хорошим стилем и художественным вкусом. У неё определенно есть писательский дар, так что справиться и с переводом!

— Миша, мне теперь не спать всю ночь! Я же пока не переведу, не успокоюсь. Хорошее у нас знакомство получилось, да, Лина, представляешь, у меня от твоего мужчины только одна головная боль!

С этими словами великолепная Эльза покинула моё временное пристанище. В комнате стало как-то слишком свободно и скучновато. Всё необходимое я сделал, можно было с чистой совестью отправиться в Германию. Правда, следовало дождаться заказанные билеты. Чета Мартинес собиралась отправиться по делам в Веймарскую республику, которая, как мне казалось, доживала свои последние дни. Впрочем, было еще время пойти пообедать. Благо, что в этом районе города много недорогих ресторанчиков, которые известны качественной и недорогой едой. Пока над тобою мирное небо — надо им наслаждаться. Этим мы и занялись. За обедом у меня пробился один вопрос, который смутил совершенно. Дело в том, что у Кольцова не было детей. Своих детей. Три жены были. Презервативами он не пользовался. А детей не было. Вопрос: почему? Память Кольцова подкинула о болезни, которую он перенёс в шестнадцать лет. Ну да, вполне могло так оказаться, что он страдал от мужского бесплодия. Ну чего-то там сперматозоидам не хватало — или количества, или скорости. Но насколько я помнил из попаданческой литературы, при внедрении матрицы сознания могло произойти самоисцеление. И что мне делать, если Лина забеременеет? Думал, думал. И решил, что радоваться буду, вот что!

Глава шестая Ограниченные возможности

Берлин

20 декабря 1933 года

Эрнст Тельман, назначенный военным министром Веймарской республики, с хмурым выражением лица слушал своего секретаря, Отто Фишера. Молодой коммунист неплохо зарекомендовал себя еще в союзе социалистической молодежи, потом, в тридцать первом, уехал в СССР, где приглянулся товарищу Ульбриху, прошел обучение, а в самом начале тридцать третьего вернулся в Германию. При этом он обеспечивал один из каналов связи с руководством Советского Союза. Тельман выслушал доклад, потом они в четыре руки вместе переставили флажки на большой карте Германии. Ежедневная работа.

Обстановка была не просто сложной, а архисложной. И перед правительством республики остро стояли два вопроса: вооружение и продовольствие. От размышлений Эрнста отвлёк его старый и преданный друг Вилли Леов. Они с Вилли были проверенными соратниками, Леов начинал свой партийный путь со спартаковского движения, в котором оба товарища занимали ответственные должности. Потом он оказался на первых ролях в союзе красных фронтовиков, тогда нелегальной организации, запрещенную центристским правительством республики. Когда Тельман возглавил полицейский спецназ, Леов стал его заместителем, сейчас же он был переведен на должность командующего сил специального назначения Веймарской республики, костяком этого формирования как раз стали члены союза красных фронтовиков, все люди повоевавшие и бывшие профессиональными солдатами. Как известно, винтовка рождает власть, так что сейчас он был одним из самых влиятельных людей в стране.

— Вилли, есть новости? — с тревогой спросил Тельман.

— Конечно, поэтому камрад, я и зашел. Есть что обсудить.

— И что у нас плохого на этот раз?

— Шлезвиг-Гольштейн.

— И что? Они до сих пор сохраняли нейтралитет.

— Теперь не сохраняют. Наци совершили там переворот. Теперь эта провинция за них.

— Вот как…

Тельман задумался. Потом они с Вилли подошли к большой карте, утыканной флажками. Ситуация была по карте аховая. Но вот выпадение из числа нейтральной тройки Шлезвига это было скорее фактором в плюс, чем в минус. Всё-таки эта провинция вплотную примыкала к зоне «белых» генералов.

— Вилли, получается, что нам кровь из носу надо укреплять Любек. Он становится шверпунктом гражданской войны. Без взятия Любека генералы не смогут отрезать нас от Померании, а Росток важнейший город, который нам надо удерживать любой ценой, во что бы то ни стало.

^{(ситуация в Германии на конец 1933 года)}

Соратники рассматривали карту Германии с с изображением разодранной на куски страны. Нейтральными остались всего две провинции: Восточная Пруссия, хотя там были сильны позиции военных, но пока там удавалось сохранять спокойствие, в окружении Польши не слишком-то местные власти хотели встревать в заварушку, и Силезия. За нацистами оказались две земли: Бавария и Гессен, теперь еще и Шлезвиг-Гольштейн, причем если в последней позиции партии всегда были солидными, они доминировали в местном лантаге, то Гессен оказался для всех неожиданностью. За Гинденбургом пошли провинции Ганновер, ставшая столицей восстания, Вестфалия, Тюрингия, Нассау, часть Силезии. В первые дни мятежа самые ожесточенные бои шли за Гамбург. В Берлине удалось быстро подавить силы мятежников, а вот Гамбург отстоять не удалось. Правда, были у красных и успехи — удалось отбить Лейпциг, причем эпической второй битвы под Лейпцигом не получилось, в виду преимущества красной гвардии, монархисты в полном порядке отступили. А вот в Ольденбурге, который поддержал правительство республики, ситуация была швах. Понимая, что в тылу такой очаг оставлять нельзя, белые все силы сосредоточили на этом направлении и сейчас прижали красную гвардия к морю, дело было ближайших недель — и весь Ольденбург будет в руках Гинденбургов. Во всяком случае Эрнст Юнгер, который руководил вооруженными силами Веймарской республики в этой провинции явно не справлялся с ситуацией, а от помощи военных специалистов из СССР он высокомерно отказался с самого начала.

— Ты прав, нам надо перебросить в Мекленбург дополнительные силы. — согласился Вилли. Вопрос только в одном, кого?

— Надо решать. Жаль, что Вилли Мюнценберг сейчас под Лейпцигом формирует коммунистическую бригаду. Его не отозвать.

Тельман перенес взгляд на еще один анклав красных — Баден-Вюртемберг. А его удерживать стало чуть легче, когда туда прибыли первые отряды добровольцев-интернационалистов, кроме того, туда поступило оружие, закупленное СССР у той же Франции. Правда, галлы воспользовались этой ситуацией и ввели войска в демилитаризованную Рейнскую область, да и в Эльзасе с Лотарингией усилили свое присутствие. Посол Франции намекнул на то, что признание Рейнской области за их страной станет основой помощи со стороны победителей Великой войны. иначе ждите блокады, господа хорошие. Ощущение, что шакалы уже окружили их бедную Германию и готовы растерзать ее на куски не покидали Эрнста со времени начала мятежа. Вон и поляки зашевелились, готовятся, проводят скрытую мобилизацию. И что они захотят откусить?