"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Да-да, невинные, яханный фонарь! Я не требую их убивать!
— А что…
— Попробуем их распугать.
— О-о-олник! Где же ты, эркешш махандарр?
Фигуры начали прорывать кисею тумана, я увидел изуродованные страхом лица. Полтора десятка мужчин, большая часть, если судить по одежде, обитатели иностранного квартала. В толпу затесались два южных орка с короткими мечами, которые легко спрятать под одеждой, и коричневый гоблин с остатками цепей на запястьях.
Квиии-шииии…
Почему-то толпа напомнила мне чирвалов, которые атаковали нас на перевале Дул-Меркарин.
— Назад! — гаркнул я, не понимая, в глазах у меня потемнело, или это туман загустел. — Бегите из города, дурни!
— Хро! Хро! — отозвались орки.
— Дайте пройти! — гаркнул из-за их спин какой-то щегол.
— Назад, болваны! Уходите из города посуху!
— Он не пропустит! Он хочет, чтобы мы все тут передохли! — Щегол сбился на визг. — Убийца-а-а!
— Хро! — сказали орки в унисон.
И ринулись на нас.
— Скареди!
Размытая тень старого рыцаря упала мне под ноги. Он взял на себя одного орка, я — другого. Вытянув правый клинок Гхашш, увел в сторону удар короткого меча. Левым клинком шлепнул беднягу-южанина между кривых ног. Это место чувствительно почти у всех разумных двуногих (троллей я не считаю). Орк взвизгнул, я добавил сбоку в челюсть — гардой, и сбил орка в воду.
Вопль Крессинды походил на вой голодной волчицы:
— О-о-олник!
— Клянусь Рамшехом…
— Наза-а-ад!
Действуя мечами как дубинами, я огрел плашмя ретивого крикуна, еще одному наотмашь врезал по щеке. У наших ног (Скареди действовал весьма умело) образовалась стонущая куча-мала.
— О-о-олник!
Если только этот хитрец действительно не улепетнул в Зеренгу к сородичам…
Коричневый гоблин выбрался из вороха тел и намерился укусить меня за ботинок. Я сбил его с пирса и заорал, надсаживаясь и размахивая мечами:
— Вон там повозка, хватайте и уезжайте, вы, болваны! Ну-у-у? Кто первый успеет? Остальным не хватит мест!
Подействовало. Люди начали выпутываться из кучи. Несколько человек одновременно кинулись к фургону Отли. Пока мы отступали к сходням, за фургон разгорелась настоящая битва: те, кто забрался внутрь, выпихивали лишних, на облучке повисла груда тел. Лошади разразились ржанием и припустили в туман.
— О-о-олник!
Квиии-шииии…
— Клянусь Рамшехом, монсер, я не могу больше ждать!
Шепот нарастал. Озлобленный змеиный прибой… Я и сам понимал, что счет пошел на минуты. Закат — растяжимое понятие, да, вот только прореха бытия об этом не знает.
Морок изрядно потемнел: это солнце уходило за горизонт…
Последние минуты жизни Ридондо…
Квиии-шииии…
— Хорошо, отплываем.
— Отплывае-е-ем! — гаркнул боцман, кажется, возглас его предназначался Крессинде.
— А как же Олник, мастер Фатик?
Мы начали подниматься по сходням. Скареди пыхтел, охал, покачивался. Я чувствовал себя не лучше. Орк в воде панически хрипел, захлебывался. Южные орки плавают так же хорошо, как пропитый мною топор.
— Мастер Фатик?
Прощай, Олник, я не могу больше…
В туманной мгле
за спиною раздался дробный топот.— Оеие ияяяя!
Я узнал этот голос.
— Подожди… те-е…
Из тумана выбежало мое проклятие. Оно было в парчовом дорогом кафтане с полами до пят, в малиновой расшитой шапке — явно из иностранного квартала, на шее — тяжелый золотой медальон, под мышками два сундука. Когда оно — вот это мелкое, ничтожное и по-прежнему расписанное чумными бубонами создание — начало подниматься по сходням, я заметил, что за спиной его болтаются сразу три торбы, набитые, как мне показалось, кирпичами.
— Я… — сквозь одышку проговорил Олник, подняв на меня невиннейший взгляд. — Насилу успел… Я того… Я смекнул, что в гриме-то меня вряд ли кто тронет, ну и вот… Я ведь сделал уже все что нужно, верно? И вот уже когда пошли последние ряды базара, я отстал и решил… ну, маленько сходить за покупками. Чтобы было что подарить… — он потупился… — Оно же все равно пропадет! Но там и тебе есть! Слушай, я столько всего взял!
Сходил за покупками, маленький гнусный пакостник!
Я не убил его только потому, что рядом была Крессинда.
45
Мелко семеня, Олник попытался прошмыгнуть на борт фалькорета, но Бун с гримасой испуга и отвращения загородил ему путь:
— Куда? Он же чумной!
Я шагнул вперед:
— Чумной? Это краски, обычный актерский грим!
Косматую бороду шкипера рассекла свирепая ухмылка:
— Клянусь Рамшехом… грим?
— Вот! — С великим трудом подавив желание сграбастать гнома за горло и медленно-медленно удушить, я развернул мелкого паршивца к капитану и начал растирать его физиономию так энергично, что богатая шапка свалилась за борт. Олник тихонько охал, а бубоны на его лице тем временем превращались в большое гротескное пятно.
— Краска, грим!
Зрачки капитана расширились.
— О, монсер… Но… зачем?
— Мы сыграли в городе маленькое представление. Не стоит спрашивать больше, капитан.
Его взгляд — глаза снова стали как щелки — вцепился в сундучки под мышками гнома.
— Рамшех… представление…
Мной овладела досада. Не иначе, шкипер решил, что мы организовали панику в Ридондо, чтобы прибрать к рукам чью-то кубышку.
— Да, прощальное представление актерской труппы.
Бун замедленно кивнул. Оглянулся на затканный туманом город, посмотрел на меня. «Не верю я вам, ребята», — говорил его взгляд.
— Вот оно что…
Квиии-шииии…
Олник вырвался из моих рук и перебежал на борт «Горгонида».
— Дларма, Фатик, мы плывем, или как?
— Молчи, горе!.. Шкипер?
Бун повел рукой в сторону буксира:
— Дайте приказ… вашей женщине.
На миг я представил Крессинду в своей постели и содрогнулся.
— Она не моя женщина, — тут мне следовало бы прибавить: «Слава богу». — Она женщина вот этого гнома.
Олник немедленно приосанился.
— Рамшех… Тогда пусть командует он. Туман густеет, монсер, и этот шепот…