"Фантастика 2024-151".Компиляция. Книги 1-30

— Это ты сказал.

— Неважно. Главное, что он при этом палец о палец не ударит, чтобы пусть не жизнь нам нашу нелегкую скрасить, так хоть тылы свои через нас укрепить. Ведь мы с тобой, к сожалению, всегда понимали, что нападение шеважа — лишь вопрос времени. Оставлять все как есть — значит сознательно отдавать ни в чем не повинных тружеников на убой врагу, а урожай, которым кормится весь Вайла’тун, на разграбление. Вот ты, Лин, часто бываешь в замке, видишь Ракли. Поведай мне, он что, этого не знает? Или он совсем выжил из ума и считает, будто может навести страх не только на нас, вабонов, но и на неподвластных ему дикарей из Пограничья?

Лин не спешил с ответом. Макнув ломоть свежего, душистого хлеба в блюдо с густым, тягучим медом, он осторожно, чтобы не капнуть ненароком на бороду, откусил сладкую половину, макнул остаток в чарку с вишневым вареньем, затолкал все себе в рот, тщательно пережевал на удивление крепкими, как у юноши, зубами, запил холодной колодезной водой из глиняной кружки, хотя на столе на выбор гостей стояло и пиво, и молодое вино, и соблазнительно пряный крок. Хотя никто из посторонних к ним не прислушивался, а был занят здоровым утолением голода, не на шутку разгулявшегося после успешного сражения, Лин явно не хотел, чтобы их разговор достиг чужих ушей. Когда он снова заговорил, голос его звучал глухо, так что даже Тэрлу пришлось вслушиваться.

— Я мало что знаю, старина. Но думаю, что не все так просто, как кажется. За все эти зимы, проведенные в тяжелых доспехах свера, я, как ты видишь, дослужился всего лишь до командира десятка. И вовсе не так часто, как ты, должно быть, думаешь, бываю на эфен’мотах у Ракли и других высокопоставленных эделей. Лучше расспросить о тамошней жизни моего сотника, но он у них человек свой, рта понапрасну не раскроет. И все же я возьму на себя смелость предположить, что власть Ракли сегодня не настолько незыблема, как прежде.

— И Ракли это осознает? — Тэрл предложил Лину пива, но тот решительно отказался, предпочтя воду.

— Отчасти, думаю, да.

— И кто же тот смельчак, что выдергивает из-под него трон? Уж не сын ли?

— Локлан-то? Нет, едва ли. Он еще юнец и живет мечтами о судьбе героя, но делать при этом гадости отцу, который в нем, судя по всему, тоже души не чает, едва ли отважится. Нет, будь я на месте Ракли, я бы куда более пристальное внимание уделил тому, что творится в потемках замковых подвалов, нежели на ристалище.

— Кто же тогда? Скелли?

Лин огляделся, кивнул и прибавил:

— Ты сказал. Я этого не говорил.

— По-твоему, он настолько опасен?

— А как прикажешь думать о человеке, который имеет возможность отдавать тайные приказы виггерам вроде меня, не соизволив заручиться одобрением ни у совета, ни у Ракли? Причем я знаю, что, если сейчас кто-нибудь в замке хватится моего десятка — а нас, сверов, сам понимаешь, наперечет, — отвечать не придется ни мне, ни моему сотнику.

— Да уж, — протянул Тэрл. — В мое время такого самоволия не было.

— То-то и оно. А все, видать, потому, что нынче уже не столько Ракли, сколько Скелли определяет и распределяет чины эделей. Родословные-то у него в руках.

Тэрл от неожиданности присвистнул. Он очень отчетливо представил себе эту картину, и ему как-то сразу стало понятно многое из того, что до сих пор он принимал не задумываясь: замковые склоки, таинственные смерти, выдаваемые за несчастные случаи, сгоревшая лачуга Харлина… Все, что он знал, и то, о чем лишь догадывался, теперь предстало перед ним в ином свете.

— Ракли вынужден с ним считаться, — продолжал Лин, вдохновленный вниманием собеседника. — Ведь он, похоже, даже избавиться от него не может, не обратив на себя при этом гнев многих эделей, получивших свой титул из рук Скелли. Правда, это мои собственные подозрения.

— Сдается мне, что ты недалек от истины, — заметил Тэрл. — Хотел бы я знать, что нам со всем этим теперь делать?

— А что мы можем сделать? Взбунтоваться? Не советую. Если у них нет согласия в борьбе против лесных дикарей, это еще не означает, что против общего врага в лице вас, фолдитов, они не объединятся. Шеважа опасны для всех в равной степени, а недовольные фолдиты — исключительно для них. А потому я бы советовал просто избегать их и уж точно не вставать у них на пути.

— В чем они обвиняют Фейли?

— Я знаю только то, что содержалось в приказе Скелли, переданном мне через моего сотника: предатель, снюхался в лесу с дикарями, необходимо поймать и доставить в замок, лучше живым, нежели мертвым, но лучше мертвым, чем не доставить вовсе. Рассуждать и задавать лишние вопросы нам по-прежнему не разрешается. Вот и пришлось мне собирать людей и отправляться на его поиски.

— А почему ко мне?

— Признаться, моя идея, — усмехнулся Лин. — Я ведь не забыл, что в свое время вы были не разлей вода. Куда еще податься беглецу, как не к старому другу, да и от замка подальше. Не в Пограничье же ему бежать.

— Хитер, нечего сказать! — Тэрл бросил взгляд на предмет их разговора. Фейли с невозмутимым видом наслаждался пивом и слушал, что ему возбужденно рассказывает лоснящийся от пота Лара. Харлин сидел тут же, тихий и испуганный. — То есть ты мне сразу не поверил?

— Отчего же! Ты умеешь говорить убедительно. Вот даже аолом стал, а это, думаю не каждому по плечу. Наверное, я бы все-таки ушел, если бы не шеважа, — он что-то вспомнил и умолк на полуслове. — Когда будут хоронить моих воинов?

— Ты разве не собираешься передавать их тела родственникам? — изумился Тэрл. — Мы, конечно, готовы похоронить их здесь, если нужно, еще до заката, но мне казалось…

— Давай так и сделаем. Когда мы приехали к вам, я заметил, что у вас уже готовятся чьи-то похороны…

— … да, семьи из соседнего торпа.

— Пусть сегодняшний день станет днем скорби, а завтра мы примем славный бой.

— Ты не ответил на мой вопрос, Лин.

— В свой десяток я исстари беру только тех, у кого нет никаких родственников. Так что среди павших сегодня оплакивать будут лишь Керли. — Он вздохнул и поморщился, будто в глаза ему попал дым из очага. — Да и эта обязанность только моя.

— Керли? — Тэрл поежился. — Он был твоим сыном? Не знал, прости…

— Нареченным. Я усыновил его, когда на заставе погибла вся его семья. Ты ведь помнишь то злополучное время, когда эльгяр разрешалось брать с собой на службу своих домочадцев. Его родной отец был моим другом. Мальчишка его почти не знал.

Они замолчали, отдавая дань тем, кто сейчас мог бы быть с ними, но кому не было суждено пережить возвращение шеважа. Несколько зим про них не было ни слуху ни духу. Обрадованные вабоны тогда решили, что это связано с дальновидным решением Гера Однорукого значительно увеличить количество застав в Пограничье. На новые заставы стали переселяться целыми семьями. А шеважа все не показывались. Зато когда они вернулись, набравшиеся сил и как будто еще более одичавшие, слишком многие вабоны поплатились за свою беспечность и излишнюю самоуверенность. С тех пор служба на заставах рассматривалась как обязанность сугубо мужская, не терпящая присутствия всего того, что отвлекает от выполнения главной задачи. А поскольку эльгяр после зимних стуж отпускали на короткую побывку домой, численность населения Вайла’туна, а с ней и численность преданных замку виггеров, заметно выросла.