"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18

— Зачем товарищу Корнильеву из затя делать разведчика?

Честно говоря, судьба этого придурка меня мало интересует. Просто сам факт. Бред какой-то. Что за прикол отправлять мужа дочери в Особую Школу? Чтоб при выполнении героического задания быстрее кони двинул? Да и потом, как он резидентом отправится, если у него в Союзе жена имеется. Типа, как в фильме? Будут встречаться в кафе, сидя за разными столиками, раз в год.

— Реутов… — Панасыч вздохнул еще тяжелее, чем до этого я. — Ты же не думаешь, что все вы, те, кто попал в первый поток слушателей, отправитесь в тыл нашего потенциального врага? Такую честь еще заслужить надо. Большинство останутся здесь. Служба, она ведь разная. Ну, вот Цыганков, уверяю тебя, точно хорошо пристроится. Но дело не в этом…

Шипко взялся за ручку двери, однако открывать ее не торопился. Он помолчал пару секунд, задумчиво глядя вперед, потом снова повернулся ко мне.

— Гнида этот Цыганков. Удивительная гнида, разбери меня коза. Он тебе этой ситуации теперь не простит и не забудет. Уж поверь. Сам из себя ничего не представляет. Ноль. Пустое место. Если бы не товарищ Корнильев, его бы и знать никто не знал. Но зато апломбу… На десятерых хватит. К вашей группе и без того особое внимание. И спрашивать с вас будут поболее, чем с остальных. А теперь вот придется ждать еще и от этого… Ну, в общем… Хрен тебя дернул с ним связаться…

Панасыч толкнул дверь и вышел на крыльцо. Я, естественно, двинулся следом.

В принципе, то, что товарищ сержант государственной безопасности обо мне волнуется, даже приятно. Лишний раз подтверждает мою версию, мужик он на самом деле неплохой. А вот с Цыганковым… Не знаю, время покажет. Вот так я решил для себя. Уж в моей ситуации и так все максимально хреново. Одной головной болью больше, одной — меньше, уже ничего это не решает.

— Чего рты открыли!? — Гаркнул Шипко детдомовцам, которые вопросительно пялились на меня. — Стройся!

Пацаны, похоже, догадались по злому лицу куратора и по моему не особо хорошему настроению, операция «спаси зеркальце Бернеса» прошла не очень гладко. Марк даже загрустил. Решил, наверное, что ничего не вышло.

Я не стал торопиться с радостной новостью, дабы не привлекать внимание Шипко. Думаю, если он узнает, что вещь, из-за которой мы сцепились с этим Цыганковым, была вообще не моя, отжиматься нам с Бернесом до утра. А там, глядишь, и всем остальным с нами. Просто для коллективного духа, в плане урока на будущее.

Мы снова построились в колону и отправились к своему бараку. Панасыч маршировал впереди, назад не оглядывался. Поэтому я притормозил немного, пропуская вперед остальных. Дождался, когда Марк поравняется со мной и незаметно вложил ему в руку зеркальце.

— Спасибо. Алеша… Большое спасибо. С меня причитается. Вовек не забуду. — Прошептал Марк.

Я молча кивнул, улыбнулся, а затем снова ускорился, чтоб встать в колонну. Пока Панасыч не заметил эти разброд и шатания.

— Так… — Шипко остановился возле барака и обвел нас суровым взглядом. Мы тоже остановились. — Запомнить всем, едрить-мадридь. Зарубить себе на носу. Никаких стычек с остальными слушателями Школы. Никаких! Твою дивизию! Неважно, что вы услышите или увидите. Неважно, что вам покажется правильным или неправильным. Узнаю про подобную ситуацию…

Панасыч сжал кулак и потряс им в воздухе.

— Тоже палец? — С невозмутимым видом спросил Подкидыш.

— Какой палец, Разин? Совсем офонарел? — Не понял сразу его намека Шипко.

— Ну, как же? — Ванька с серьезным лицом поднял раскрытую ладонь, а потом сжал ее в кулак. — Вот! Мы теперь все вместе. И Вы с нами. Сами только что показали. Значит, Вы — палец.

Ясное дело, Панасычу шутка не зашла. Под матерные крики и обещания показать, где раки зимуют, мы были отправлены в барак для того, чтоб готовиться ко сну.

И вот теперь все нормальные люди спят, а я один, как дебил, сижу на пороге. Просто мой дед, о котором я даже не знал, в юности отличался прекрасной памятью. Особенно касательно того, что произошло чертову уйму времени назад. А самое интересное, в моей голове все сильнее становится уверенность, будто эти дебильные сны меня куда-то подталкивают. Главное, чтоб не в ещё более глубокую задницу.

Глава 19 В которой веселье продолжается

Очередная хрень, которая сопровождает мою жизнь последнее время, началась прямо с раннего утра. И когда я говорю «с раннего», именно это имею в виду… С настолько раннего, что я, вернувшись после ночного променада, едва успел подремать пару часов.

К сожалению, теперь, похоже, каждый мой день начинается с какой-нибудь особо занимательной ерунды и заканчивается какой-нибудь особо глубокой задницей. Гораздо более удивительно было бы, случись наоборот. Если бы и утро выдалось нормальным, и день хорошим. Хрен там плавал! Стабильность, как говорится, признак мастерства. И я, видимо, просто лучший из лучших в том, как приукрасить свою жизнь проблемами. Впрочем, самое интересное, теперь даже и не свою.

Мысль о том, что Реутов — мой дед, настойчиво зудела где-то в подсознании. Не могу сказать, будто такой поворот добавил мне ответственности за судьбу Алексея Ивановича. Вообще нет. Даже наоборот, стало любопытно, дойдем ли мы с Реутовым до почётного звания разведчика, или нам всё-таки кто-нибудь особо нервный оторвет голову. А еще появилась хитренькая мыслишка.

Раз я в будущем родился, мать моя тоже чувствовала себя неплохо, то, значит, и дед вполне нормально пережил тяжелые времена. Мне бы, конечно, сильно не хотелось проверять степень этой «нормальности», учитывая предстоящие четыре года, которые грядут, но, как минимум, я останусь жив. Даже какой-то авантюризм во мне проснулся. Стало любопытно, что из себя представляет карьера деда в роли резидента. Видимо, раздолбайство — это у нас в крови. И вовсе не по отцовской линии. Вот с такими мыслями я заснул, когда пришёл обратно в спальню, насидевшись вдоволь на крыльце. Проснулся — совсем с другими. С матерными.

— Подъем, черти! Подъем! Чертяки, ну-ка встали!

Голос Шипко сработал хуже самого мерзкого будильника. Меня аж прострелило. Подумал, ну, все. Пожар, потоп, возможно глобальный апокалипсис наступил.

Орал сержант государственной безопасности так, что в ушах звенело. А еще очень сильно хотелось взять подушку и швырнуть ее нашему куратору в рожу. Чтоб заткнулся.

— А! Что?! Где?! Я не трогал! Я не брал! — Зайцев с перепугу вытаращил глаза, вскочил с кровати и, запутавшись ногами в одеяле, полетел вместе с этим одеялом носом вперед, прямо под ноги Панасыча, который замер посреди спальни с довольной улыбкой на своей круглой физиономии.

— Да ё-моё… — Протянул Подкидыш. — Еще не рассвело даже. Ну, Вы чего…

Кстати, насчёт «не рассвело» — верное замечание. За окном еле-еле начало светлеть. Теоретически, времени сейчас — где-то около пяти, может, шести утра.

Ванька натянул одеяло на самые уши, перевернулся на бок и попытался сделать вид, будто внезапно оглох. По любой другой причине не реагировать на орущего Шипко было невозможно.

— Разин, твою ж налево! А нук! Подъем! Упал! Отжался! — Гаркнул Панасыч.

Воспитатель переступил через барахтающегося на полу Василия и в два шага оказался рядом с кроватью Подкидыша. Василий, кстати, вообще спросонья не мог сообразить, какого черта у него не получается принять вертикальное положение. А потому бестолково брыкался ногами и размахивал руками, отчего запутался в одеяле окончательно.