"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18

Третий факт — Клячин. Вот хоть убей, я уверен, в первый день Николай Николаевич всячески пытался раскрутить меня на откровенный разговоры. Все выспрашивал, вызнавал, тему подводил. Особенно интересовало его детство пацана. Но при этом, Клячин не знает о том, что Реутов вовсе не Реутов. Значит, получается, у Николая Николаевича — своя какая-то игра. И скорее всего, любопытство Клячина не совсем понравилось бы Бекетову. Потому что старший майор госбезопасности — это типа хозяин чекиста. Если в данном времени можно так выразиться. Его босс. Клячин меня пробивал осторожно. Ненавязчиво. Потом вообще притих. Наверное, чтоб я не заострил внимание на его интересе.

И вот что выходит по итогу… Целых три пункта, на которые я пока не могу дать точного ответа. Но при этом, знаю на сто процентов, ответ нужен. Очень. А то как бы мне не прилетело дерьма, к примеру, через годик или два. Это будет очень обидно. Сейчас налажу тут все, обустроюсь на новом месте, а потом — на-ка, Алеша, тебе по хлебалу каким-нибудь хреновым фактом из детства.

— Слышь, Реутов…

Я отвлекся от размышлений и с удивлением посмотрел на Зайцева, бегущего ровнёхонько рядом со мной. Даже не заметил, в какой момент он пристроился.

— Чего тебе, Вася…

Заяц категорически вызывал у меня отторжение, и моральное, и физическое. В том плане, что я даже лишний раз старался с ним не разговаривать. Бывает такое. Когда человек вызывает настолько сильную брезгливость, что ты даже слышать его голос не хочешь. Вот такая история сложилась у меня с Василием. Я упорно считал его гнидой, причем гнидой скрытой, которая обычно гадит исподтишка, и никто не смог бы убедить меня в обратном.

— Я тут вспомнил…у тебя на спине было родимое пятно. Смешное такое пятно…Вернее, чуть пониже спины. На заднице почти…

— Вася… — Я остановился, переводя дыхание. При этом смотрел на Зайцева с достаточно откровенной неприязнью. — Даже не хочу знать, где и при каких обстоятельствах ты умудрился рассмотреть на моей заднице родимое пятно. А еще больше не хочу знать, на хрена ты ее вообще рассматривал. Мою задницу.

— Дык в бане были. — Ответил Заяц, искренне не понимая моего возмущения. Ну, с этим непониманием ясно, конечно. Они тут еще толерантностью не испорчены. — Нас в баню водили в коммуне. Пацаны смеялись, что ты вроде такой весь драчливый. Слова не скажи. А на жопе родимое пятно в виде цветочка. Прямо как у девки. Первый раз когда шутковать начали, ты шайкой двоих оприходовал. Психованный же был. Прямо схватил шайку и по башке им обоим.

— Занимательная история. Все? — Мне хотелось как можно быстрее закончить этот разговор с Василием. Тем более, наш отряд уже удалился на приличное расстояние.

— Покажи. — Зайцев вдруг наклонился ко мне совсем близко и прошептал чуть ли не в лицо. — Пятно покажи.

— Да пошёл ты! — Я с силой оттолкнул придурка. — Еще голой жопой не светил посреди нквдэшной школы. Если так сложится, увидишь, а вообще, ты ко мне с подобной херней больше не подходи. Понял? Извращенец, млять…

Я сорвался с места, устремившись вслед за детдомовцами. Тем более, Шипко, который заметил нашу задержку, уже приотстал от воспитанников, глядя в сторону, где стояли я и Василий, с откровенным недовольством.

— Не понял…Какой извращенец?! Слово то какое… Непонятное… Ты о чем, Реутов?! Просто убедиться хочу, что ты — это ты. — Крикнул Заяц мне в спину, а потом рванул следом.

— Голову лечи, придурок. — Бросил я ему в ответ через плечо. — Разобрались уже, а тебе все неймётся. Хочешь доказать что-то, не вопрос. Давай вечерком за барак выйдем, когда Панасыча рядом не будет. Выясним все недоговорённости.

— Да я че? Я ниче! — Сразу пошел на попятную Вася. Получать в морду ему точно не хотелось. — Просто вспомнилось. А так, нет вопросов.

Он обогнал меня и побежал вперед.

— Вот сука… — Прошептал я, глядя как удаляется спина этого мудака.

Похоже, Василий до конца не поверил в мою историю насчёт чудесного воскрешения. Все эти дни упорно думал, на чем бы меня подловить. Да ещё, ко всему прочему, я вдруг начал расти в глазах пацанов. И Васе это явно поперек горла встало.

Значит, у меня возникла очередная проблема. Ясен хер, я понятия не имею, как выглядит дедова задница, но уж точно на ней вряд ли имеется точно такое же пятно, как у настоящего Реутова. И это — вопрос времени, насколько быстро Заяц убедится в своей правоте. Мы же в любом случае рано или поздно отправимся либо все в ту же баню, либо в душевую. Шипко, сказал, в бараке придётся кантоваться не больше пары месяцев. Бесконечно плескаться на улице мы не будем. А Василий явно вознамерился доказать, что изначально был прав, назвав меня крысой.

— Реутов! Ты чего там плетешься?! — Крикнул Панасыч недовольным голосом.

Пришлось ускориться и догонять остальных.

Глава 23 В которой я понимаю, что такое настоящий залет, но не понимаю, почему там оказался я

— Товарищ сержант государственной безопасности, а когда снег ляжет, мы прямо в нем будем мыться? — Поинтересовался на свою голову у Панасыча Подкидыш.

Впрочем, не только на свою, но и на нашу. Юморист хренов. Потому что в течение следующих пятнадцати минут, подпрыгивая на месте и делая активные физические упражнения, типа приседания, дабы не околеть от весьма уже ощутимого холода, мы слушали лекцию о том, что Родина дала нам такой чудесный шанс сослужить ей службу. Что Родина увидела в нас достойных доверия элементов, хотя мы и доверие — очень сомнительное сочетание. И если Родина захочет, чтоб мы купались в снегу, значит, необходимо делать это с энтузиазмом и счастливой улыбкой. Даже если Родина захочет, чтоб мы купались в дерьме, глотая его по самые гланды, мы без малейших сомнений выполним ее желание. Потому что Родина — это наше все!

А ведь процесс утреннего туалета мог закончится гораздо быстрее. Просто обмылись бы по-шустрому и все. Так нет. Тянет вечно Подкидыша высказать свое остроумное, но очень неуместное мнение.

— Одеваться, строиться и на завтрак! — Скомандовал Шипко под конец свой крайне пафосной речи.

— Ничего не хочу…Даже жрать не хочу… — Простонал Зайцев.

Я покосился в его сторону, но тут же отвернулся, пока Василий не заметил моего взгляда.

О Зайцеве теперь думал постоянно. Ибо настойчивость этой гниды — реальная проблема. Конечно, слова детдомовца — воздух. Их к делу не пришьешь, как говорится. Мало ли у кого, что есть на заднице. Сказать до хрена всякого можно. Это совсем не означает, будто Вася, к примеру, не сочинил историю про родимое пятно, желая подосрать. Но мне точно сейчас не нужно, чтоб Зайцев своими тупыми разговорами и подозрениями создавал лишнюю суету вокруг Реутова. Тем более, пацаны уже начали воспринимать меня как главного в нашей группе.

— Не бзди, Заяц! — Засмеялся Корчагин. — Раньше смерти не помрёшь. Да, Алёша?

Матвей заискивающе заглянул мне в глаза. Я молча усмехнулся и кивнул в ответ. Дабы не привлекать внимание изменившимся из-за разговора с Васей настроением, внешне приходилось вести себя как обычно.

Хорошо, что после завтрака нас снова отвели в учебный класс на растерзание Эммы Самуиловны. Правда, пока мы ждали появления старухи, я один черт ощущал на себе взгляд Зайцева. Однако стоило мне повернуться, он моментально отводил глаза в сторону.

Эмма Самуиловна, кстати, вчерашней встречей и опросом, который она устроила для понимания картины, была сильно впечатлёна. Вовсе не в хорошем смысле.

Два часа старуха гоняла нас по классическим произведениям отечественной и мировой литературы. Причём второй час, как мне показалось, уже чисто развлечения ради. Из принципа. Думаю, ей просто было интересно, есть ли предел тупости и необразованности детдомовцев.

Я, кстати, ее понимаю. О классиках в нашей группе, исключая меня и Бернеса, не знал никто и ничего. Нет, ну на уровне Пушкина Александра Сергеевича худо-бедно что-то блеяли. Про Лукоморье и учёного кота. С остальными — беда.