"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31

Я что в деревне, что ли? Странно. Вроде на природу не собирался. Что за теремок такой? Ладно. Сейчас разберёмся.

Попытался встать и застонал, с силой закусив губу. Судя по всему, ложе, на котором я соизволил очнуться, мягкостью не отличалось и тело уже изрядно затекло. Процедив сквозь зубы несколько матерных слов, я всё же приподнялся на локте, но осмотреться мне не дали. Надо мной, почти полностью заслонив обзор, навис худенький растрёпанный парнишка, на вид лет двенадцати, и возбуждённо затараторил, глотая слова: — Вельд! Очнулся?! Нет, ты, правда, очнулся?! А я уже и не надеялся!!!

Чумазое, испещрённое бороздками от слёз, лицо светилось такой неподдельной радостью, что мне как–то даже немного совестно стало. Вон как за меня переживает, прямо трясётся весь! А я его даже не помню. Совсем. Не ассоциируется он ни с чем в моей жизни. Стоп… А что с ней ассоциируется?

На мгновение я впал в ступор, внезапно осознав, что вообще ничего о себе вспомнить не могу: ни кто я, ни где жил. Даже имени своего не знаю. Это что же мы такого с Толиком пили, что у меня полная потеря памяти наступила? А может и не пили? И с Толиком ли? Я ведь и о нём, кроме имени, ничего вспомнить не могу!

В себя меня привёл всё тот же паренёк, начавший лихорадочно трясти и, со слезами, твердить. — Что с тобой, Вельд! Очнись! Ну, очнись же! Скоро Калистрат с батей придут! Не хочу я ушлёпком быть!

От яростной встряски заклацали зубы, вновь навалилась тошнота.

— Хватит, — я попытался вырваться из цепких, неожиданно крепких ручонок мальчугана и, не сумев, обессилено прохрипел. — Лучше воды дай.

— Щас! — мальчонка стрелой ринулся куда–то в тёмный угол хаты, споткнулся, чем–то громыхнул, раздался характерный всплеск и буквально через несколько мгновений, поднёс к моим губам глиняную плошку с тепловатой, дурно пахнущей жижей.

— Мне воды бы? — несмотря на сильную жажду, пить эту дрянь совсем не хотелось.

— Пей, давай, — начал настойчиво тыкать краем плошки мне в губы паренёк. — Это лучше. Поможет!

Поморщившись, сделал несколько глубоких глотков, с трудом сдержав рвотные позывы. Действительно, немного полегчало. Тошнота окончательно ушла. Да и головная боль, стала более терпимой.

— Деда Паткула настой! — оживлённо прокомментировал парнишка. — Верное средство для помеченных, — и, забрав плошку, с гордостью добавил: — Я тебе её всю ночь, понемногу, вливаю. Видишь, помогло!

— Помеченных? Чем? — не понял я и, с трудом приподнявшись, хрипло поинтересовался. — А где я?

— Как где? — удивился мальчишка, поставив плошку, на широкий пенёк, стоящий возле постели. — Дома, конечно, — и, шмыгнув носом, ехидно добавил: — Не в Махровой же зыби. И какого волколака тебя туда понесло? Смерть и полегче сыскать можно.

— В зыби? — опять не понял я, потянувшись за плошкой. — В болоте, что ли?

— В каком ещё болоте? — вскинул брови вверх пацанёнок. — Там и лужи то порядочной не найдёшь. Всё магией выжжено. Там даже воздух не как везде, а сухой и раскалённый. Ну как в этой… В пустыне. Помнишь, в позапрошлом году, заезжий торговец сказывал.

— Какой ещё магией? — я начал понемногу закипать. Самочувствие поганое, с памятью — беда, а тут ещё и этот… Байки рассказывать надумал. — Ты что, с дуба упал? Ты мне ещё эльфов с гномами приплети тут!

— Эльфы с гномами только в сказках бывают, — мальчишка с сомнением покосился на плошку и, забрав у меня, шумно отхлебнул. — И не падал я ниоткуда. Больно нада!

В избушке повисла тишина. Я задумался, пытаясь понять, что за розыгрыш тут устраивают и кому это надо? Внутри начала всё сильней и сильней сжиматься пружина непонятной тревоги, добавляя сумбура в мысли и чувства. Покосился на мальчишку. Тот, пристроившись рядом, увлечённо чесал волосы рукой, периодически что–то доставая оттуда и давя, с характерным хрустом, всё о тот же многострадальный пенёк.

— Может хватит, скоморошничать, а? — не выдержал я. — Вы бы ещё сюда тараканов, для реализма, натащили. И пауков по углам понатыкали, рядом с камерами!

Паренёк озадаченно посмотрел на меня и, почесав грязным ногтем поцарапанный подбородок, задумчиво произнёс: — Странный ты какой–то стал. Точно помеченный. Хорошо, что сегодня с обозом уходишь. А то не любят у нас убогих. Не приживаются они тут.

Хлопнула дверь и в хату ворвался маленький вихрь, с торчащими из–под платка, в разные стороны, косичками.

— Славута! Батя с дедом Паткулом идут! Тебя в ушлёпки, вместо Вельда, забирать будут! — вытаращив глаза, затараторила малявка лет шести, аж приплясывая от возбуждения. Было видно, что всё происходящее ей жутко интересно и доставляет массу удовольствия. — Батя сердитый очень! — девочка широко развела руками, показывая насколько сердит её батя. — Говорит, что Вельду, когда очнётся, все руки и ноги повыдёргивает! Вот! И со старостой сильно ругался! Страсть как страшно было! Вся деревня собралась посмотреть! Даже старая Аникея приковыляла со своей клюкой! А потом отец–послушник вышел! Такой важный! Ты бы видел, какая шуба на нём! Из меха вся! Вот! И! — тут девочка увидела меня и, с радостным визгом, бросилась на шею. — Вельд очнулся! — И тут же, отшатнувшись, наморщила в раздумье лобик, — и кто же, теперича, ушлёпком будет? Ты Вельд? Или всё же Славута?

— Да не собираюсь я никаким ушлёпком быть! — взорвался я. — Я, что в сумасшедший дом попал, что ли?

— Ещё как будешь! — с неожиданной злобой в голосе, прошипел Славута. — В зыби он сгинуть решил! — глаза мальчишки сверкнули неприкрытой ненавистью. — А ты обо мне подумал? Разве я виноват, что батя тебя заставил Васяткин баллот тянуть? Ведь прекрасно же знал, что меня вместо тебя заберут, если в зыби сгинешь! Ведь знал же! — Славута уже орал, брызгая на меня слюной. — Хочешь сдохнуть — дождись, пока ушлёпком станешь и подыхай себе, сколько хочешь! Меня то почто за собой к вопящим утянуть удумал?! Тоже мне брат называется!

И развернувшись, выскочил наружу. Только дверь хлопнула.

Я тупо уставился ему вслед, но собраться с мыслями мне не дали.

— Вельд, а Вельд. А как там, в пустоши — страшно? — девочка, заняв освободившееся, после ухода Славуты, место, начала увлечённо меня тормошить. — А что ты там видел? Вимка–пастушок говорит, что там упыри страшные живут и душами людскими питаются, — малышка выпучила глаза. — А почему твою не съели? Ой! — она испуганно вскочила и отбежала к двери. — Или съели?! А каково быть без души?

Любопытство пересилило, и девочка вновь вернулась к кровати.

— Помолчи минутку, — сморщился я, массируя пальцами виски. — Дай в себя прийти. Тебя как звать то?

— Как же я отвечу, если ты молчать велел? — обиделась малявка. — И сам всё время молчишь. Ну, расскажи про пустошь, — просительно заныла она. — Ну что тебе жалко, что ли? Ну, братик! А то скоро батя придёт!

— Хорошо, обязательно расскажу, — решил схитрить я, понимая, что иначе ничего, от неожиданно приобретённой сестрёнки, не добиться. — Только и ты мне сначала кое–что расскажи.