"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29

Его видели многие, о нём слагали легенды. Одни говорили, что это ярость однажды павших космодесантников, что создала физическое воплощение их борьбы в одном-единственном солдате. Другие верили, что это души тех, кто сражался за Империю и пал на её защите, что объединились вместе в одно целое. Третьи шептались, что сам Император посылал одного из своих верных воинов…

Но, как бы то ни было, он приходил.

Приходил в минуты отчаяния, когда последняя надежда была потеряна и казалось, что не отстоять планеты от бесконечных волн врага. Когда флот был почти уничтожен и батареи подавлены, а огромные шагающие машины падали, делая свой последний выстрел, чтобы забрать с собой как можно больше врагов. Когда дрожь в руках мешала целиться, раненые, что вот-вот умрут, выдёргивали чеку, бросаясь в толпу врагов, и последние горстки солдат держались, не веря, что смогут выбраться. Когда казалось, что окружение не прорвать, что город падёт, и жители, женщины и дети прятались в подвалах, ожидая неизбежной кровавой и мучительной расправы.

Он приходил, чтобы подарить надежду.

Чтобы взмахом низвергнуть с небес весь ужас и гряз своим светом и обрушить на головы наступающих тварей яростное желание людей выжить.

Он приходил туда, где во тьме так нуждались в луче надежды.

И дрожала земля, гремели взрывы, вой отродий поднимался до небес. Вражеские полки рушились, разлетались на куски в яростном визге осознания, что они не победят, и отступали, спасаясь бегством. И флот чудом отбивал нападение оставшимися кораблями. У солдат находились силы и мужество, чтобы пойти за ним в последнюю атаку с победным криком на устах. И руки больше не дрожали, были метки выстрелы, а крепкие стены не рушились, выдерживая ещё один залп, даря жителям веру, что этот день они переживут.

Он всегда был рядом. И в часы отчаяния, когда некому было встать на защиту людей, и когда войска из последних сил удерживали свои позиции под натиском мерзких инопланетных войск. Быть может враги были страшны и жестоки, но он был хуже. Его руки не дрожали, когда он сталкивался с вековыми демонами, разрывая их на куски. Он не сбавлял шага перед ордами зеленокожих врагов, врезаясь в их строй, чтобы проредить их, как газонокосилкой. И он никогда не промахивался, когда луч из его меча вырывался, чтобы разрезать вражеские баржи, что зависли в небе для сброса бомб.

За ним шли и простые солдаты, и космодесантник, воспринимая его как знак свыше, который неминуемо принесёт им победу даже в безвыходной ситуации. Под громкие крики шли за ним в атаку, преисполняясь чувством силы, праведной ярости и верой, что они одержат победу.

Он был олицетворением борьбы человечества за выживание. Ни живой, ни мёртвый, ни демон, ни человек, он просто появлялся объятый пламенем ненависти и ярости, несломленный воин человечества.

Но никто не видел и другой стороны, не видел его вне победной атаки. Как он бродил по пределам хаоса, заставляя жалких тварей забиваться в угол от ужаса, а сильных демонов нервно оглядываться с непонятным и чуждым страхом от каждого звука.

Его знали. Его боялись. Его ненавидели.

И их ненависть и страх делали его сильнее.

Одинокий и потерянный, но он был верен себе. Он был твёрд и никогда не позволял себе дрогнуть даже перед лицом ещё более сильного противника. На его броне, старой доброй активной броне сохранились отметины тысяч боёв. Кровь миллионов спекалась на металле, превращаясь в твёрдую корку, как символ его неоспоримой силы.

Его воспринимали, как нечто недостижимое, как какое-то чудо, и вряд ли бы кто-то поверил, что когда-то и этот воин, заставлявший дрожать даже демонов, был обычным человеком. Таким же солдатом, который защищал то, что было ему дорого. И разве что фотография под бронёй, которую он изредка вытаскивал, могла пролить свет на его прошлое.

Фотография, старая, потёртая и с погнутым краем, где на креслах сидели две красивых женщины с детьми на коленях и девушкой за спиной одной из них.

Все легенды были когда-то обычными людьми…

Он бродил по забытым планетам, по пугающим мирам, вершил свой суд там, где любой другой погиб бы. Ему было что защищать, и он нёс свой одинокий дозор, разя врагов человечества, и приходя, когда в нём нуждались. Это была его жизнь, его реальность, неизменная и постоянная.

И когда две искры зажглись в глубине хаоса, в такой дали, куда не совались даже демоны, он бросил туда взгляд, и на лице, изуродованном, осыпанном сотен шрамов появилась улыбка. Это было словно лёгкое и очень тёплое напоминание, о том, за что он борется и кого защищает.

И если будет такова судьба, если его дух будет крепок, а воля несгибаема, однажды он увидит тех, ради кого шёл по пути вечной войны.

Но до тех пор, пока зло не спит, он будет выполнять свой долг, бродя среди ужаса в одиночестве и истребляя врагов человечества. Будет приходить в разгар сражений, чтобы потом исчезнуть, оставив после себя надежду и веру, что человечество выстоит. Что ни одна война не может длиться вечно, и однажды взойдёт солнце.

Взойдёт в ясное небо, и больше не прогремит ни единого выстрела.

Стогнев Виктор Руны на шевронах

Глава 1

По автобану летела открытая спортивная машина. Её длинный чёрный капот в сочетании с белым укороченным двух-дверным кузовом с пижонски откинутым верхом, плюс облик шофёра, его развевающийся белый шарф, очки-консервы и пшеничные английские усы должны оказывать на встречных фрау волшебное действие.

За рулём сидел англичанин до тридцати лет Томас Ридли, и он, что называется, дорвался до бесплатного. Спортивка была вообще не его, а предоставленная министериумом магии и внешних сношений мистеру на время его нахождения в Европе.

Но ведь только он сам решал, сколько ему в Европе пробыть, и машинка предоставлена ему для представительности! На ней не написано!

К сожалению, о впечатлении, производимом на фрау, при скорости в сто пятьдесят километров в час толком не спросишь, а медленнее ехать по автобану на спортивке никак нельзя. Остаётся лишь строить уверенные предположения о реакции на их вид хорошеньких фрау и любоваться панорамами.

Дорогу проложили с большим умом и даже любовью — там да сям идиллические лужайки с овечками, культурные лесные опушки, будто пряничные хутора и шоколадные замки.

Правда, газолиновые станции у немцев не очень, и сами они вблизи не располагают к разглядыванью. Представители низших классов какие-то сероликие, измождённые, неулыбчивые, погружённые в свои мысли. В принципе, как дома, в Британии, но это же всё настоящая Европа!

Мистер Ридли заодно являлся немножко шпионом. Правительство Его Величества не полностью доверяло официальным европейским отчётам, потому в очередном послании матушке мистер честно напишет, что работяги в виденной ему Европе не выглядят вполне счастливыми, но о причинах из них и слова не вытянешь.

Впрочем, мистер и так знал, о чём они думают, просто матушке всего писать не нужно. А думают они, что во всём мире кризис и люди несчастны оттого, что в Гардарике растёт производство и народ от этого только в плюсе. Им ведь повторяют, что всё из-за русских.

В том, что оно действительно так, маг мистер Ридли сомневался, просто ненависть и зависть всегда склонны к преувеличению. Пусть себе думают! Всё равно в Гардарику нельзя просто приехать и жить — для этого сначала нужно разгромить их варварские орды. Охотнее эти несчастные пойдут в солдаты…