"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29

Я благоразумно заткнулся. Впереди на дорогу выезжают танки. Вот и двадцать седьмая выкатывается и поворачивает. Отсчитав про себя три секунды, посылаю машину вперёд. Погнали!

Почти впритык шёл за передним танком, чтоб побыстрее покинуть парк. Но вот миновали открытые настежь ворота, и «двадцать седьмой» ускорился. Я его ещё немного отпустил и тоже прибавил газку.

Еду за взводным, а в голове совсем не летняя вьюга. Не! Я посмотрел бы на вас в танке в июне сорок первого! Особенно по тревоге!

Но сейчас только второе…

Блин! Это у нас в Гардарике второе кресня, а в Европе уже пятнадцатое июня!

Всё равно рановато. Немцы же для начала должны хотя бы на эшелонах приехать в Польшу и авиацию перегнать. По-хорошему командирам нужно на месте оглядеться. Учитывая наглость одних и бесцеремонность других, это должно породить разные конфликты, а об этом пресса молчит.

И вообще, куда мы едем? На танках! Даже если поляки вечером перешли границу, они никак не могли дойти до Москвы. А на танке тысяча километров — слишком глупо даже для русских.

И куда это с дороги сворачивает взводный? Моё дело идти за ним, но поле это явно чьё-то, прилетит же по фуражке — легко без кокарды остаться! Разве что…

Моё это поле. И мои танки тупо на учении. Ну, поживём, увидим…

Точно, передний танк плавно останавливается. Обхожу его справа и ставлю машину в шеренгу. Идущий за мной обходит командира слева. Три танка — второй взвод, а где-то тренируется первый во главе с ротным.

Командир выглянул из люка, в руках флажки. Радиомолчание одно из главных условий успешного выдвижения для атаки. Сначала сигнал «внимание», затем сигнал «атака», за ним задал направление и дал отмашку. Он скрылся, отсчитываю секунды…

Погнали учиться. В этот раз просто летим по полю и страхуем взводного. Он внезапно выходит в эфир:

— Отбой атаки, все подбиты. Эвакуация.

Грязно ругаюсь и останавливаюсь. Луплю из тяжёлого курсового пулемёта просто потому, что так по инструкции, и патроны холостые. Мой командир даёт отмашку Сане на выход и тоже матерится. Все не любят эвакуацию…

До полудня попрыгали по броне ещё дважды, стреляли по неподвижным мишеням типа старых столбов. Били просто болванками, так что по столбам судя — мы явно не первые. А в целом отрабатывали взаимодействие в экипажах и работу взвода. В полдень взводный притащил нас колонной в полевое расположение роты.

Поставил я танк, куда сказали, и стали мы сдавать машину для обслуживания какой-то пехоте. Вот пока сдавали, убедился, что дедовщина даже в дружинах Гардарики присутствует. Подходит ко мне белобрысый, коренастый, взрослый уже парень в пехотной полевой форме и говорит неприязненно:

— Запомни, пацан. Если что с машиной моей сделаешь, я тебе и в Корпусе руки оторву.

— Тут все машины мои, — отвечаю вежливо, но с достоинством.

А тот меня не захотел понять и попытался ударить в репу открытой ладонью. Не, парень намного меня старше и видно, что сильный. Но я же в Корпусе не зря учусь, тем более у Степана Андреевича. Он любит повторять:

— Пойми, дружок. Все выбирают формулы, просто не понимают. Пойми математику противника, и он твой.

Понять Степана Андреевича полностью я ещё не могу, знаний не хватает, и он меня не покалечил лишь благодаря урокам Дементия Архиповича — вывозит глазомер и чёткость движений.

А сильному парню старше меня просто нечего ловить. Накидал я ему по болевым точкам и перевёл в положении «лёжа, суча ногами и стараясь не скулить». Ну, иначе этого взбешённого кабана не остановишь.

Самое для него поначалу обидное, что никто ему на помощь не пришёл. Успел мой Коля шепнуть кое-что окружающим, и всем очень не хотелось прилечь рядом с моим противником.

Ну, его увели, а мы геройским экипажем к полевой кухне на обед пошли. А после обеда меня разговором удостоил сам ротный, целый лейтенант.

— Сергей, — сказал он для начала и протянул широкую ладонь.

Вообще, крепкий такой, плечистый. Я ему руку пожал и говорю:

— Артём.

— Уже в курсе, — грустно вздохнул ротный. — Тут парень на тебя полез. Ему в поле за нападение на боярина положено повешение до конца дня. Под арестом пока.

— А не было нападения, — сказал я небрежно. — Выпустить и передать от меня приветик.

— Не! Совсем без наказания нельзя! — запротестовал Сергей.

— Ты забыл добавить «боярин», — сказал я холодно.

— Нельзя без наказания, боярин, — угрюмо повторил ротный.

Я почесал затылок и приказал:

— Тогда в виде наказания отвечай. Почему он назвал танк своим?

— На время вашей практики учения, — мрачно сказал Сергей. — Большинство экипажей, кроме командиров, становятся пехотой и отрабатывают взаимодействие. Чтоб взглянули на танки со стороны, боярин.

— Это Бирюков хорошо придумал, — одобрил я и холодно улыбнулся. — Своего я отпускаю. Но если мне пожалуются другие кадеты, повешу обидчиков лично. Передай там, лейтенант.

— Есть передать, боярин! — откозырял военный.

— Приказываю дальше без титулов, и прекращай тянуться, — проворчал я. — Здесь я кадет на практике.

— Тогда вали к машине, — строго молвил ротный. — Скоро выезжаем.

И полетела наша практика далее. До обеда тренировались взводом, после всей ротой. Привыкали к пехоте, учились их не давить и самим не подставляться.

В пехоте тоже нашлись наши кадеты и выпускники. Эти поганцы внедрили в дружину полосы препятствий Корпуса для старшекурсников. Проходить их следует бандой от десяти человек, и каждая сотая мина боевая. Причём, кто их ставит, и сами не различают.

Ходим на полосы после политинформации для тонуса и интересно же. И моей рыси скучно просто в танке, когда не стреляют…

Вроде, говорили, что нужно уважать духа, а я ей «брысь». Но, во-первых, в него сначала следует поверить, принять за данность. А, во-вторых, стараться в нём разобраться.

Так вот мой тотемный дух всё-таки кошка. Если её уважаешь, заставь эту тварь уважать себя. Кошка ничего не делает из страха или благодарности. Чтобы она осталась, если это твоя единственная цель — стань для неё мебелью. И она с удовольствием поточит об тебя когти и обоссыт.

Но если ты к чему-то стремишься, если ты рыси по-настоящему интересен, смело говори ей «брысь», даже пинай и хватай за шкирку — она всё равно будет к тебе возвращаться.

Из-за кошачьего любопытства дух рыси придёт по одному зову. Ну, или сам по себе, но это уже очень-очень редко. Когда зверею, а это со мной случаться просто не должно. Учусь себя контролировать и сам зову дух, когда кошке должно быть забавно, как минимум.

А через неделю катались целым батальоном, двадцать одна «Рысь-1» — силища, как представлю! Через водительскую оптику всего не различишь, да и думал я, что сегодня как раз двадцать второе июня сорок первого года.