"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29

Спросите, отчего же так? А русские, бояре и простые дельцы, вкладывают деньги в товары, ведь они дорожают. Без проблем берут деньги под них в долг и снова вкладывают.

В Гардарике, по открытым данным, на хранении миллионы и миллионы тонн всего. Производство увеличивается, а цены всё равно идут вверх. Это верный путь к банкротству? Нет, это подготовка к войне с Европой. Мы, господа, без войны обанкротимся раньше.

Дитрих отпил в волнении водички, его отвратительный голос зазвучал спокойнее:

— Знает ли боярин Большов о планах нашего руководства? Я и сам их не знаю. Но его вера, его действия по подготовке к войне просто не оставляют Европе выбора. Мы должны были напасть в этом году, и плевать на Польшу. Потом бы придумали что-нибудь.

Теперь уже поздно нападать на Гардарику, за оставшиеся нам август и сентябрь ничего не успеем, только сами увязнем осенью и озлобим русских. Мы сами подарили им целый год, и они его точно не потеряют — ещё больше вооружатся, запасутся товарами и выше задерут цены.

У нас остаётся 1942-й год, а в 1943-м уже будет поздно — мы начнём банкротиться, и русские просто станут диктовать условия. Мы тоже будем готовиться… специалистам виднее как это лучше сделать. Главный же вывод группы:

Артём оказался очень интересным объектом исследований. И он становится ещё интереснее, но я первый скажу — хватит! Не нужно узнавать, на что он ещё способен. Убейте эту тварь немедленно!

Дитрих налил себе из графина, стеснительно улыбнулся и проговорил:

— На этом мне следует закончить доклад, однако наша группа накидала тезисы, возможно, они пригодятся. Во-первых, на Польшу следует напасть в этом сентябре. Если мы войдём только в Польшу, Гардарика останется на месте, ей спешить некуда.

Во-вторых, на островах не ожидают от Европы резких решений без согласования с ними, они будут шокированы. Британия формально объявит войну, ведь они же давали полякам гарантии. Ну, или просто энергично выскажется — мы всё равно в ответ конфискуем их собственность, и она никуда не денется, объявит войну.

В-третьих, чтоб в начале лета 1942-го года у нас что-то получилось в Гардарике, русские должны поверить, что мы готовим нападение на Англию. Весь год европейская пресса должна её материть, флот топить корабли, и авиация бомбить города. В Британии сами должны поверить и слёзно просить Гардарику вмешаться…

Дитрих допил воду, снова застенчивая улыбка появилась на его отвратительной физиономии. Он сказал:

— Но это просто тезисы, а сам доклад окончен, — и пошёл на место.

Штанмайер подобрал отвисшую челюсть и подумал, что Дитриху точно стоило заткнуться раньше. Что теперь будет-то, господи? Но у него же имя! Его не тронут, а Дитриху трындец. Профессор сидел, словно ранее не встречался с доцентом.

После доклада Дитриха в комнате висела тишина. Обладатель седого ёжика, наконец, с места проговорил:

— Всё это ещё нужно обдумать.

А неприметный херр в сером костюме, спокойно подпиливая ногти, про себя крыл матом Дитриха и всю его группу. Этот доклад ведь уже читают в Москве! Но что делать? Что делать, я вас спрашиваю!

Впрочем, Дитриху уже ничего не сделать, его вон как природа разукрасила. И группа ещё может принести пользу. В любом случае, самое плохое она уже сделала…

Утром Дитрих с Мари пришли на службу и увидели в кресле Дитриха того спокойного херра. Он сказал, что, к сожалению, у профессора дома произошёл взрыв газового баллона, никто не выжил. Теперь возглавляет группу херр Шепард.

Только вызовов «наверх» более не будет, забирать отчёты, снабжать особыми данными и задавать некоторые темы станет неприметный херр в кресле. Можно звать его херр Кауфман, если Дитриху от этого легче.

На сём неприметный херр встал, сказал, что ещё непременно заглянет и удалился. Дитрих с Мари переглянулись. Мари тихонько воскликнула:

— Это же значит… это…

А Дитрих угрюмо засопел и подтолкнул её к столу.

— Будем работать дальше! — просипел он, расстёгивая штаны.

— Да! — поддержала его Мари, часто задышав. — Дальше! Дольше! Чаще! Давай, херр Шепард!!!

* * *

Терентий не лукавил, оставались формальности, хотя кое-что и настораживало поначалу. После завтрака Авдей велел прихватить сумку. Присели на дорожку. Оля сказала:

— Прощайте. Может, ещё свидимся, — и поклонилась в пояс.

Я, Мухаммед и Авдей встали, поклонились в ответ, и вышли из дома. Пошли большой компанией, ещё рыжие близнецы, молоденький парнишка, а вёл Терентий.

Рысьим шагом без привалов шли по лесу до полудня. По идее неожиданно — я-то своих парней заранее почуял — встретили нас двое провожатых. Приветствовали и велели идти за ними по одному след в след.

Как будто рыси должны оставлять следы, и эти их древние ловушки что-то мне значат. Но выпендриваться вообще не рысье, кивнул непроницаемой харей и пошёл, как все.

Пришли на широкую поляну. Представили нас лидерам беров, вепрей и росомах, а остальные пока заняты. Главное, что бояр среди них больше нет, пока я один такой. Вот остальные вернутся из Китая…

Впрочем, их отсутствие почти не сказалось. С дороги мы сполоснулись в ручье и со всеми уселись на застеленную покрывалами травку обедать. Ели жареную на углях оленину и дичину поменьше, заедая домашним хлебом, луком, жёлтыми помидорами и горькими огурцами. На сладкое мёд в сотах, пили ягодный морс.

Из скупых разговоров я сообразил, что рыси в этот раз принимающая сторона. Просто никто не любит показывать своё урочище. Часть воинов-рысей встречали коллег в Семёновске на вокзале и привели сюда. А принимают рыси из-за меня. Довольно редко боярин становится тотемным, чаще наоборот.

Лестно, конечно, узнать, что верили в меня с самого начала! Но я же маг, чувствую недосказанности. Даже Мухаммед с Авдеем не верили, рыси не верят ничему и никому. Просто они считали такое развитие очень вероятным.

Вот после обеда со мной и с молодым пареньком, его Серёжей звать, все знакомились, потом для пищеварения лидеры делились мудростью. Ну, та же политинформация, только с уклоном.

Никто лично мне за волков и горностаев не пенял, лидеры считали, что командировка укрепит им дух. Не будут в другой раз бояр терять на ровном месте.