"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Салтыков, снова взяв паузу для важности, заговорил далее:
— Вы молодцы, быстро прорвали фронт в самом для противника неудобном месте. Прорвавшиеся наши танки неожиданно атаковали вражеские танковые резервы, их больше нет. В прорыв идут стрелковые части, а противнику нечем быстро реагировать, он не может подготовиться к нашим решениям — европеец пока ослеплён…
Генерал опять замолчал, разглядывая нас, и значительно проговорил:
— Но мы должны всегда думать за врага, обгонять его хотя бы на ход. Европейским штабам уже доложили об изменении обстановки, их единственное решение — собрать танки из
Василий Петрович вдруг сказал мягким, домашним даже тоном:
— Возможно, что мы преувеличиваем европейские умственные способности, и удара не будет. Тогда вы просто поддержите нашу пехоту, передадите танки своей дружине и поедете в Москву. Но я прошу вас уже сейчас поверить, что воюем мы не с дураками, что удар обязательно будет…
Он осёкся, пожевал воздух и глухо произнёс:
— Вы уже сделали такое летом. Среди вас многие там были и всё хорошо помнят. Тогда у вас было почти столько же сил. Вот сделайте тоже самое, только зимой…
Полковник прокашлялся, привлекая внимание. На него обернулись, и он красным карандашом начал рисовать на карте:
— Враг сейчас может собрать достаточно сил лишь южнее. Это возможный и самый для нас неприятный маршрут противника, — офицер отметил карандашом. — Сейчас вы здесь… — прочертил короткую линию. — Утром должны быть здесь. А дальше с вами свяжутся лётчики, передадут привет от Кати. Рации только на приём.
Мы задумчиво примолкли. Генерал-майор прочистил горло и ледяным тоном спросил:
— Приказ ясен?
— Так точно, — откозыряли мы дружно, а Сева взял со стола стопку карт.
— Тогда свободны, — сказал Салтыков.
Мы вышли из помещения. В молчании прошли на перрон. Танкисты откровенно почёсывались и зевали в строю. Ночь разорвал прожектор паровоза, к станции приближался состав с танками.
Он тормозил, а я грустно смотрел на него и думал, что опять поеду воевать. Только в этот раз без патефона. На станции патефонов, скорей всего, нет, и у генерала такое спрашивать неудобно.
Глава 15
Только не надо думать, что я не спросил патефон у генерала от смущения! Я человек военный, и для меня прежде всего дело. Просто не хотелось сбивать Василия Петровича с настроя. На какие жертвы приходится идти из-за психологии!
Думает генерал-майор, что посылает батальон погибать, вот ему и неудобно. Причём вдвойне неловко, что даже ёжик догадается — задумал это добрый дедушка заранее.
Виталик Логинов признался, что давно следит за нами, такой у него военно-магический эксперимент. Наверное, сватал нас генералу, напирая, что есть у нас опция выполнять любые задачи ценой жизни.
Кстати, Виталика нет, похоже, что Салтыков все детали ему не рассказывает. Слишком генерал-майор мудрый, что аж считает всех кругом дураками. Пусть дальше считает и смущается, мне так проще.
Я же ничего не понимаю! Летом приказали полку любой ценой остановить танки врага, и мы, не задавая вопросов, пошли выполнять. Враг предметно убедился в нашей истерике — в его понимании нормальные люди такое не приказывают и в обычном состоянии на гибель не идут.
А я уже тогда погибать не собирался, просто выполнял задачи командира танка. Все парни полка к возможности погибнуть отнеслись философски — они с самого начала знали,
что на войне убивают. А так это же настоящее военное приключение! Только командиры батальонов, может, думали о плохом.Немного позже, когда я командовал ротой, дошло до меня, что никакой истерики и рядом не проходило. Командование спокойно послало нас против превосходящих сил, только чтобы враг верил в истерику…
Кстати, европеец больше в нервы нашего командования не верит. Но я опять забегаю вперёд, а тогда дали мне батальон, и пришлось всё-таки разбираться в началах военного искусства.
И понял я, наконец, что тот бой имел лишь психологическое значение. Если бы у полка не получилось остановить танки, это означало бы всего лишь конец моей грустной повести. Просто маги не прошли бы испытание, и проект бы закрыли. Более наше поражение ни на что практически не влияло.
Ну, замкнул бы враг охват, его кольцо сразу бы и прорвали слаженными ударами снаружи и изнутри. Главная ошибка противника была в его уверенности, что русские станут до последнего цепляться за Кай-ёв, а наши уже тогда собирались уводить войска.
И теперь, после всех боёв я тоже не должен ничего понимать! Я полностью доверяю генералу, ведь маг магу не может врать! Он старый честный воин и со мной вместе сражается за Родину!
Ну, там ещё внизу кое-что мелким шрифтом, в чём бояре не разбираются. Оттого и смущался Василий Петрович, что очень не хотел говорить всего. Пусть я сам недостающее додумаю.
Хорошо, давайте думать. Прежде всего, московскому боярину какие-то генералы ополчения все скопом до одного места. Я военный только пока воюю, а они в армии до пенсии. И идёт Василий Петрович в болото, мне без разницы его ко мне отношение.
Ах, он не причём, это всё во имя Гардарики! Если мне удастся причинить танкам неприятеля серьёзный ущерб, армия на этом фронте спокойно разгромит противостоящие силы!
И что с того, что Салтыков отличится, станет генералом большой победы? Кому интересно, что его штаб над всеми деталями давно и тщательно работает? Какая разница, что Василий Петрович использовал нашу опцию решать любые задачи ценой жизни?
Действительно всё это неважно, ведь такой опции нет и не было никогда. Просто раньше мне очень нравились хорошие драки насмерть, и я ничего не понимал. А нынче я этого наелся, стал разборчивым и многое понял.
Только не надо говорить, что я не хочу выполнять на войне приказ! Очень хочу! Василий Петрович приказал повторить зимой то, что мы делали летом. Летом мы среди прочего много загорали и купались, и он не уточнил, какого года зимой.
Но не будем формалистами. Летом полк остановил танки противника. То же самое должен сделать теперь отдельный батальон, а каким образом — не Василия Петровича генеральское дело.
В другой раз будет изъясняться яснее. Только пусть генерал-майор подольше думает, что все мы тупые герои, у нас, таким образом, появляется свобода маневра.
Пока с первого состава на высокую платформу съезжали танки, я изложил вкратце свои мысли соратникам и сказал в конце:
— Ваня, извини, но в этом бою командую я. Тут много личных решений, не могу перекладывать на тебя ответственность.
— Хорошо, — спокойно ответил Иван. — Соображения высказывать разрешаешь?
— Само собой, — проговорил я.