"Фантастика 2024-161". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— В какой ресторан ты хочешь? — уточнил я вопрос.
— Ни в какой! — честно сказала Оля и смущённо добавила. — Мне не в чем идти.
— Это важная причина, — признал я, закрыв стол, и спросил. — Телефон есть?
— В зале! — сказала Оля.
Мы прошли в хорошо обставленную гостиную. Аппарат нашёлся на отдельной тумбочке. Позвонил я домой. Трубку взяла Миланья и долго рассказывала, как рада меня слышать. Я сказал, что тоже очень рад, и велел позвонить всем известным ей портнихам. Ну, у кого-то же Катя заказывала платьишки!
Вот пусть Миланья им позвонит
Положив трубку, я задумчиво уставился на Олю. Чувствовалось, что я ей в целом симпатичен, опасалась она скорее по инерции. Может, это остаточные явления и в койке пройдёт? Только как сказать не-магу? Попросить показать спальню?
— У тебя, наверное, много работы! — сказала она с искренним почтением. — Иди в кабинет, а я, чтоб тебя не отвлекать, пока приготовлю ужин!
Я грустно вздохнул, и она очень убедительно сказала:
— Я умею готовить!
— Охотно верю, — сказал я с доброй улыбкой и ровным шагом направился в кабинет.
Работать сука…
Забавно, что я в самом деле работал. Оле удалось немыслимое — она усадила меня на несколько часов перед чистой тетрадью, не дав внятную задачу. Я начал зарисовывать местность, что недавно увидел, записывал обрывки мыслей. Что-то вспоминалось аналогичное или, наоборот, в чём-то противоположное, я снова рисовал и записывал.
С чувством времени сверялся лишь первый час. Почувствовал, что Ванька завозился, просыпаясь, пока тихонько захныкал, но скоро должен разбудить Свету. Оля будто бы их услышала и, пока не началось, быстро прошла в детскую.
Она хорошо знала дело, я вскоре ощутил детскую мило самодовольную уверенность, что всё хорошо, а будет ещё лучше, и мне стало стыдно. Оля на время не смотрит, она готова всегда, и для неё никогда ничего не кончится. А я считаю себя солдатом и поглядываю, сколько осталось до ужина.
В результате я никому не мешал, Оля накрыла стол в гостиной и пригласила. Готовить она действительно умела довольно неплохо, и относилась к этому делу с душой. Вот не-маги практически ничего не чувствуют, но в любимое дело вкладываются с удовольствием.
У некоторых очень много души, просто они толком не знают, что с этим делать. Так на то и маги, чтобы подсказывать. Я, вообще-то, боевой маг и больше занимался собственной подготовкой, да сделали меня командиром, и вспомнил я сначала преподавателей в Корпусе…
А у Оли что-то очень женское, домашнее. Она будто бы знает что-то важное, загадочное, недоступное, и оно вдруг оказывается удивительно простым — солнечным зайчиком, улыбкой, добрым взглядом — и исчезает миражом.
Оля перестала меня бояться. Сидела рядом, искренне спрашивала всякие глупости, открыто смотрела лучистыми глазками и внимательно слушала. Мне стало важно, чтоб она с интересом слушала. И я констатировал себе, что она вне моей плоскости, словно мы двумерные и не пересекаемся.
Мне,
оказывается, важно узнать, что есть на свете дом и любовь, а Олю пугает и завораживает, что где-то идёт война. Для Оли война всегда где-то. Где она, там дом и любовь…Удивительно просто мы оказались в койке. Лидер рысей Тимофей сказал, что это очень важно для клана маленького сына. А я симпатичный и добрый. Мне совсем не оставалось другого выхода! Я был с ней самым симпатичным и добрым большим котом пониженной пушистости. И совершенно не использовал магию.
Проснулся в шесть утра, и она сразу поднялась. Я пошёл в душевую, а она проверить малышей. Я устроил себе зарядку, Оля готовила завтрак. Когда я закончил водные процедуры, меня пригласили к столу.
После омлета с ветчиной и зеленью я пил из большой кружки какао, раздался звонок. Оля подорвалась к дверям, так пришла шофёр Света доложить, что машина ждёт меня у подъезда. И Оля сказала, что я сейчас выйду.
Я пил какао и думал, что ни разу не бином Ньютона. Нетрудно догадаться, что я затащу Олю в койку, утром поеду в Центр, и мне понадобится машина. Немного смущает уверенность, но, учитывая обычную рысью наглость, всё нормально.
Допив какао, я вытерся салфеткой и прошёл в прихожую. Оделся, поцеловал на прощание Олю и вышел из квартиры. Спустился по лестнице, «Москвич» действительно стоял у подъезда.
Я забрался на заднее сиденье справа, хлопнул дверцей и пожелал Свете доброго утра. Она тоже пожелала мне доброго утра и поехала вперёд.
Я сделал безразличное лицо, привычно уже рыпнулись возникать мысли. Не! Я, конечно, очень вовремя узнал, что любовь может быть такой… домашней… милой… простой…
Но я военный на войне. Даже в мирной Москве я на войне, и нет для меня никакой любви. Ну, узнал, что любовь бывает вот такой, и забыл. Чтоб просто не свихнуться, оставаться нормальным военным. Хладнокровным. Безжалостным. И несчастным…
В общем ехали спокойно, никуда не опаздывали. Бояре вообще редко опаздывают, больше немного задерживаются, а в этот раз я мог пропустить даже завтрак. Света уверенно перестроилась в правый ряд, после перекрёстка со светофором нам поворачивать направо.
Загорелся красный, мы остановились. За нами вставали другие машины, по тротуару деловито шли мужчины и женщины в зимних пальто…
По нервам полоснуло чувством опасности и отчаянной злобой. Не задавая вопросов, я со своего места уже в рысьем трансе падаю головой к левой дверце и ору:
— Ложись!
В машину ударили первые пули, справа раздался грохот автоматов и чьи-то стоны. Пули вонзились Свете в висок и плечо, она успела только удивиться. Моя голова врезается в дверцу и выносит замки. Дверь приоткрылась, я лечу в щёлку и успеваю увидеть, как мимо пролетают куски обшивки и детали запора.
Тресь! Упал на асфальт и качусь дальше, ведь стрельба ещё не окончена. В «Москвиче» кто-то старательно добавляет пулевых отверстий, а я вращаюсь под остановившимся слева внедорожником. Повезло, что он высокий. Мне повезло, а его водителю не особо — лежит с простреленным виском на руле. Пассажиров не видно.