"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Бог мой, — едва слышно прошептал себе под нос генерал-полковник Хайнц Гудериан[2], внимательно рассматривая выкатившегося на всеобщее обозрение стального зверя, под гусеницами которого местами даже начал крошиться гранит брусчатки. — Это есть смерть. Это сама смерть, воплощенная в металле. Смерть, что ведет за собой своих апостолов, — перевел он свой взгляд на накатывающие следом волны Т-54, которые всё не заканчивались и не заканчивались, будто ходили по кругу — столь много их оказалось пригнано для участия в параде.
[1] Т-120 — танк АИ. Самый ближайший реальный аналог — ИС-7.
[2] Хайнц Вильгельм Гудериан — немецкий военачальник и нацистский государственный деятель, военный теоретик, генерал-полковник (1940). Главный инспектор бронетанковых войск Вермахта (1943—1944),
Эпилог
— Ха-ха-ха-ха-ха, — вновь откровенно ухохатываться генерал-майор, утирая рукой выступившие на глаза слезы. Только теперь, должно быть, с обоих — и с профессора, и с подопытного. — Нет, ну он у вас точно какой-то бракованный!
— Да не бракованный он. Хотя, кто знает, как имеющееся заболевание влияет на его персональное восприятие информации, — только и смог, что устало отмахнуться от представителя заказчика ученый, которому в очередной раз утерли нос. Хоть в этот раз и относительно частично. — Просто, никто не мог предположить, что заложенная им самим гипнопрограмма, не сумев раскрыть новые архивы информации о будущем, примется заполнять его голову данными о прошлом. Мы ведь не стирали ему память полностью, а просто временно заблокировали. Плюс новый ассистент не знал об этом совершенно, отчего и снял все ранее установленные жесткие блокировки, благодаря которым испытуемый сам никак не мог бы ничего вспомнить. И с кем только приходится работать! — посетовал руководитель проекта на несознательность молодого поколения работников науки, кои лезут своими шаловливыми ручками, куда не следует.
— И многое он успел вспомнить о своём прошлом? — закончив расправляться с выступившей на глаза влагой, серьезно поинтересовался военный, вовсе пропустив мимо ушей стенание собеседника.
— Если вы переживаете, что он теперь знает о нас и вообще о данном эксперименте, то не стоит. Мы, наконец, вычислили, что данные ему каждый раз подгружаются за 5-летний срок. И это был разумный ход. Большее количество информации, поступившее в мозг за столь короткий промежуток времени сеанса, вполне могло бы привести к непоправимым последствиям, вплоть до инсульта, — поспешил объясниться профессор. — Просто в этот раз о будущем он не узнает ровным счетом ничего. Но вот об этом 5-летнем временном промежутке из своего прошлого будет помнить всё столь хорошо, как будто это происходило с ним вчера. В общем, головная боль ему вновь обеспечена знатная. Или же мы можем вмешаться и снова заблокировать ему всю память с момента «попадания». Сделать?
— Нет. Пусть остается всё, как есть, — покачал головой генерал-майор. — Нам также будет очень интересно узнать, как у людей с таким психологическим портретом начнет работать логика принятия решения в столь непростой ситуации. Он ведь, как я понимаю, вспомнит о существовании своей семьи и будет вынужден сделать выбор между ними и своим новым положением в обществе, а также воинским долгом перед страной. Нам ведь тоже по долгу службы зачастую приходится принимать ну очень непростые решения. И далеко не все на это способны изначально. Потому, если это окажется возможным развивать таким вот образом, — кивнул он в сторону изображения капсулы с запертым внутри мужчиной, — нам это тоже будет интересно исследовать.
— Что же. Тем лучше, — незаметно выдохнул ученый. — Всё же игры с памятью и здоровому человеку не идут на пользу. А у нас тут вовсе без пяти минут покойник. Потому, чем меньше наше воздействие, тем лучше. Хотя, всё равно это был его последний сеанс. Ведь в следующий раз он непременно вспомнит всё это, — развел руками по сторонам профессор в ответ на вопросительный взгляд визитера. — У него как раз лишний год памяти образовался, место которого прежде было забито нашими тремя подарками. Так что точно вспомнит. Потому и говорю, что сеанс последний. Если только вы не дадите санкцию на открытие его архивов о будущем. Тогда еще на два, а то и на три обновления его еще хватит. Но не более того.
— Посмотрим, — не сказав, ни да, ни нет, ответил представитель заказчика, лишь кинув еще один ленивый взгляд на висящее перед глазами изображение
капсулы.Буланов Константин
Хамелеон — 5
Пролог
Александр сидел на своей кровати и, держась руками за голову, раскачивался взад-вперед, при этом тихонько подвывая. Этого ничто не предвещало, но утром 1 августа 1943 года он проснулся с ужасной головной болью и… частично восстановившейся памятью. Ему резко вспомнилось всё и разом вплоть до событий 1 августа 1933 года, тогда как еще четыре года его жизни продолжали оставаться терра инкогнита.
Вот только вполне хватало и вернувшихся воспоминаний, чтобы буквально взвыть от несправедливости бытия. Ведь у него, оказывается, некогда имелось абсолютно всё, что необходимо человеку для счастливой жизни: любящая семья; солидные финансовые средства; чистые документы, чтобы надежно затеряться; возможность убежать, в конце концов! Всё! Но нет же, нет! Проклятому гидроплану непременно надо было брякнуться в реку столь неудачно, что он едва не распрощался с этим светом. А после его, вроде как, вообще обокрали в Ленинграде, заодно шмякнув кирпичом по голове. Что за вселенская несправедливость! Хотя умыкнули не всё. Ой, не всё. Тайник с документами, пленками и небольшим количеством золотых монет всё ещё мог оставаться в том самом доме, где он проживал, готовясь к «продолжительной лыжной прогулке через государственную границу».
Однако, вместе с тем следовало признать, он вновь смог оказаться на коне даже после столь чудовищно обидного провала. Не просто ухитрился подняться на свой прежний уровень. Умудрился превзойти себя прежнего! И это хоть как-то грело его приспособленческую душу, не чуждую чувства собственного величия. Правда, при этом вовсе не давало ответа на вопрос — «Что делать дальше?».
С одной стороны, следовало всё быстро бросать и подготавливать чистое исчезновение с радаров НКВД, чтобы впоследствии как-то умудриться пробраться в Швейцарию — единственную европейскую страну всё еще не занятую войсками стран Оси. Видимо, Берлину действительно был необходим независимый посредник для негласного общения с англосаксами, а заодно и более-менее надежный сейф и одновременно прачечная для отмывки награбленного по всей Европе. Всё вместе это делало столь желанную цель не сильно-то и достижимой в складывающихся обстоятельствах. Уж больно многое зависело от того, уцелел ли его тайник и американский паспорт.
С другой стороны, он мог еще обождать несколько лет и выйти к границам Швейцарии вместе с наступающими советскими войсками. Всё же, как правильно сказал в начале года его высокопоставленный сосед по коммуналке — чай не молоденьким лейтенантом являлся, а цельным инспектором автобронетанковых сил РККА. Величина, тудыть его в коромысло! А в том, что войне с Германией быть, он ни секунды не сомневался.
Да, этот путь оказывался бы изрядно растянутым во времени и был бы связан едва ли не с большим числом рисков, нежели попытка пробраться без документов в Швецию через Финляндию и уже оттуда пытать счастья в перелете поближе к Женеве. Но! Всегда и везде существовало немаловажное «Но»! В глазах самого краскома подобный план выглядел куда как надежней. Да и исчезнуть можно было более чем официально — подстроив ещё одну свою смерть там, где эта «старуха с косой» ежедневно собирала огромный урожай человеческих жизней. И опять же всё упиралось в сохранность тайника. С его-то содержимым, естественно, первый путь становился куда как более предпочтительным.
Тем более, что он прекрасно «помнил», как с началом войны всех немцев из армии попрут куда подальше. Во избежание эксцессов, так сказать. В лучшем случае — переведут на не сильно важные тыловые должности. Гражданских же с немецкими корнями и вовсе переселят на Урал, в Сибирь или же в республики Средней Азии. А он «по паспорту» являлся как раз немцем. Причем не просто немцем. А немцем, оттоптавшим немало мозолей на ногах очень многих влиятельных персон. То есть человеком с мишенью на спине, покуда охраняемым государственной машиной. И главным словом здесь было — «покуда».