"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Куда плыть-то собираешься? Или то тайна великая? — прищурился волхв, сбивая меня с патетики.
— Да какая тайна? Татьяне нарассказывал многое про наши прежние походы, про красоты чужих берегов, вот хочу, чтобы она всё своими собственными глазами увидела.
— Ну, это не скоро ещё будет. Посмотрим, может, и перемените со временем своё решение. А теперь давайте спать, а то первые петухи скоро запоют. Где там моя мягкая кровать?
Вечером прогулялись с женой до лавки Дрёмы. Прошлись по городу, спокойно и неторопливо, любуясь чистыми улицами, крепкими подворьями, зелёными насаждениями. Вспомнилось, как мы первые деревца сажали. Рассказал Татьяне в цветах и красках, какие заболоченные места были раньше на этом месте, показал, где лагерем
Хотя какая это лавка? Скорее, больше на настоящий магазин тянет, даже по нашим иновременным меркам. И по занимаемой торговой площади, и по количеству разнообразного товара.
Приказчик этаким фертом подскочил, на лице улыбка во все оставшиеся зубы, сколько их там у него уцелело. Щербинами так и светит. Вопрошает, чего изволим. И на меня ноль внимания, к супруге обращается, сволочь. Так и захотелось ему оставшиеся зубы выбить. Точно говорю, забыли в городе боярина Владимира. Обидно? Да ни капли! Хотя соврал, немного точит червячок гордыни, грызёт душу. Подальше его, этого червяка, вместе с приказчиком. И Дрёму с его заговором туда же!
Дрёма нарисовался, повёл за собой. Жена в лавке осталась, выставленные образцы рассматривает. Приказчик так и вьётся вокруг. Уже уходя, поймал смеющиеся глаза супруги и сразу успокоился. И впрямь, что это я дуркую? От волнения, похоже. Нужно собраться.
Иду за купцом и думаю о больном. Мало я супруге внимания уделяю. Сюда вот за собой притащил, что бы она мне ни говорила и как бы ни уверяла в обратном. Притащил, притащил. И умотал, якобы по делам, а её одну оставил. Надо бы мне хоть как-то реабилитироваться. Например, с Татьяной прокатиться по окрестностям и ближайшим селениям, на кирпичный завод съездить, интересно же жене будет. Ага, так интересно по заводу грязному походить, кирпичами полюбоваться, ажно уши в трубочку скручивает. И тут же утвердился в своём прежнем решении. Нет, что бы Будимир ни говорил, а кораблик я построю. И поплывём мы с женой в дальние страны, по морям-окиянам. Посетим моих старых знакомцев, пройдём вокруг Европы, через Средиземноморье и Чёрное море, побываем в Херсонесе и Константинополе. А денег я на это путешествие найду. И товара с собой побольше возьмём, надо же будет и пользу для себя из такого плавания извлечь. Посмотрим…
Сколько же идти можно? Огромный у купца домик. Переходы, галереи, лестницы, напоминает виденные когда-то давно новгородские купеческие домищи с обширными перекрытыми подворьями. Точно же, он же сам новгородский, как я мог забыть? О, пришли, похоже. Неприметная дверь тихо, без скрипа, распахнулась — наклонил голову, чтобы не разбить лоб о низкую притолоку, шагнул за Дрёмой через порог в очень слабо освещённую комнатку.
И был тут же подхвачен с двух сторон чужими крепкими руками под локти. Всё острое железо с меня споро и ловко сняли, выдернули его из ножен и только после этого отпустили, мягким толчком в спину направив к стоящему по центру просторной комнатки столу. Темно в комнате. Даже с учётом того, что мои глаза во время путешествия по многочисленным переходам привыкли к полусумраку и на зрение я вообще-то не жалуюсь. А пара потрескивающих свечей много света не даёт. Или это специально сделано, чтобы лиц присутствующих не разглядеть было?
Пожалуй, я их и так не разгляжу. Все в капюшонах да мохнатых шапках, глубоко надвинутых на самые брови. Мало того что лица бородами заросли, так ещё и дополнительно одёжкой замаскировались.
— Никто за ним не шёл?
А голос какой-то знакомый. Сразу так и не вспомню, но где-то я его слышал. А вопрос не ко мне, это купца спрашивают. И примечательная деталь, что спрашивают сидя. И никто не встал на ноги при нашем появлении. Ладно, купец не в счёт, а вот при моём появлении почему не встали? Получается, не уважают меня в этой комнатке, из чего уже можно сделать
первые определённые выводы. Временная я фигура, которую очень скоро разменяют на более ценную или на что-то более ценное.— Никого не видели. За ним мои людишки от самого терема присматривали, — поторопился с ответом Дрёма. — Как вдвоём с крылечка они спустились, так и дальше всё время под ручку шли.
— Так он не один пришёл?
— С супругой. В зале она, товары разглядывает.
— Приглядывают за ней?
— А как же, — умильная гримаса купца вызвала у меня мимолётную, несмотря ни на что, усмешку. Что не ускользнуло от внимания старшего в этой комнате. Довернул голову в мою сторону, потянул паузу. Чужой взгляд прошёлся по мне, словно одёжная щётка из крепкой кабаньей щетины, сверху от макушки и до самых пяток. Неприятно.
— Здравствуй, боярин. Не узнал?
— Нет, не узнал. Да и не видно лица под такой шапкой.
— Ничего, сейчас поговорим, может, и вспомнишь старого знакомца.
Сколько тут заговорщиков? Раз, два… Четырнадцать. Многовато. Хорошо, что комнатёнка хоть и маленькая на первый взгляд, но размерами не подкачала, иначе задохнулись бы уже от недостатка кислорода.
А вожак этой шайки продолжил:
— По городу слухи бродят, что обиду тебе сильную князь учинил? В Кром ходу нет теперь. Так ли это?
— Так, — не стал отрицать очевидное. Да и зачем отрицать, наоборот, подтвердить нужно.
— Заслуги твои для нынешней власти ничего не стоят. А ведь именно ты этот город строил. И первый камень в стены Крома закладывал. Это не говоря уже о многочисленных мастерских, которые много прибыли городу принесли, позволили князю с приближёнными своими безбедно жить. Забыли и про твои военные походы, про победы славные, которым навечно в летописи города суждено было быть, про земли присоединённые, про добычу славную. Но…
И смотрит многозначительно на меня, реакцию отслеживает, выжидает, как я отреагирую.
Не будем его разочаровывать, подыграем:
— Если я городу и князю стал неугоден, то и мне здесь делать нечего. Построю корабль и уплыву в дальние страны. Там своё княжество заложу. Буду не хуже нынешнего жить.
И кулаки сжал, нахмурился, своё раздражение и явную обиду показывая. Впрочем, играть почти не пришлось, слишком ярки были воспоминания в памяти, ещё не успели стереться полностью. Так что моя игра прошла на ура.
— А для чего тебе куда-то плыть, заново всё начинать? Когда можно и здесь то же самое проделать.
— Что проделать? — включил дурака. А почему только один из всех говорит? Почему все остальные молчат? Хоть бы кто-нибудь ещё к разговору присоединился. Глядишь, и узнаю кого.
Однако не прокатило у меня моё притворство.
— Ты не прикидывайся глупее, чем есть на самом-то деле. А то я тебя не знаю! Всё ты уже сообразил, всё понял. Меня услышал, теперь я хочу послушать тебя. Начни со слова своего боярского, твёрдого. Поклянись, что никому о нашем разговоре не расскажешь и вообще молчать будешь обо всём, о чём здесь узнаешь. И пусть все собравшиеся в этой комнате твои клятвенные заверения также услышат. Чтобы потом, в случае чего, не было у тебя пути назад. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я сейчас говорю?
— Понимаю. Как понимаю, что ещё не поздно развернуться и уйти.
— Поздно уже. Вдруг что лишнее увидел, кого-то опознал? Так что или ты слово даёшь, или остаёшься в этой комнате.
И сразу же мне сзади под обе лопатки ткнули чем-то острым и холодным. Даже морозным ознобом пробило. Сглотнул непроизвольно — во рту, правда, пересохло, но рефлексы всё равно сработали. Тут и без этого страшно, железа только спине не хватает. Лихие девяностые из моего времени сразу вспомнились.
— Никого я не опознал. Темно тут у вас, да и под вашими шапками ничего не увидеть. И не жарко вам так сидеть? — пробурчал недовольно, замерев от прижавшегося к спине острого железа. И пошутил-то, скорее всего, от испуга. Само вырвалось, даже для меня самого неожиданно: — Слово дать недолго. Только смысла я в этом не вижу.