"Фантастика 2024-167". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Сейчас-сейчас, — сказал я и полез в наружный карман саквояжа.
Документы и билет должны были быть именно там. Новомодные книжечки-паспорта появились не так давно, но были довольно удобными — форматные листы гербовой бумаги, использовавшиеся последние пару сотен лет, постоянно мялись и рвались. Нащупав наконец глянец обложки, я потянул документ наружу. Вот оно как! Я нынче имею вид на жительство Винланда? Однако… А вот имя и фамилия вполне имперские, как и паспорт. Нужно будет изучить легенду, а то так и проколоться недолго!
Протянув паспорт со сложенным внутри билетом, я наконец получил возможность отдышаться.
— Первый класс? — удивленно проговорил флотский и снова критически
Катер уже был забит битком, и после меня на борт взошла только семья буржуа: почтенный полненький господинчик, похожий на арелатца или аппенинца, его сухопарая супруга, две девочки лет пяти-семи и гувернантка. Они тоже должны были путешествовать первым классом, иначе черта с два «Голиаф» стал бы задерживаться… Я уселся на одной из лавок поближе к борту. Это было практично, учитывая мои неопределенные отношения с морской болезнью.
— Что, браток, не фартануло на приисках? — шмыгнув носом, произнес мужичок полукриминального вида, наклонившись к самому моему уху, — Или ты из вояк?
Я неопределенно пожал плечами. Интересно получилось: как пассажир первого класса я мог бы претендовать на удобное мягкое кресло на носу катера, рядом с важными дамами и господами, а уселся всё равно здесь — среди дебелых теток, вот таких вот типов и целых семейных кланов — с детьми, бабушками, клунками и котомками.
Суденышко наконец отчалило, и борт «Голиафа» постепенно становился всё ближе и ближе.
Никогда мне не доводилось чувствовать себя зажиточно. Интеллигент, если хотите — разночинец, в предках которого числились исключительно врачи, ученые, преподаватели, мошенники, грабители и лучшие женщины в мире, я всегда чувствовал себя неловко в окружении золотой лепнины, бархатных кресел и вычурных светильников. Даже в бытность адъютантом его превосходительства я этой роскоши не вкусил — Артур Николаевич жил скорее как отставной полковник или профессор университета средней руки, чем в стиле самовластного правителя одной из величайших держав современности. Впрочем, Крестовский никогда и не был сатрапом и деспотом, решал вопросы за рюмочкой чаю, в спокойной обстановке беседуя с такими же великими стариками, как и он сам.
А вот теперь я мог почувствовать себя на самом деле по первому классу! Каюта была обставлена по-барски. «Дорого-богато!» — так сказал бы Стеценко. Ну, вот на кой черт мне такая кровать? Я сразу отверг идею спать на этом чудовище с балдахином, определив своим местом обитания замшевый диванчик вполне подходящих габаритов. И для начала вывалил на него всё содержимое саквояжа: стоило привести себя в порядок и переодеться.
Меня ведь и на борту «Голиафа» чуть было не отправили в трюм к третьему классу — по одежке встречают, как бы это ни было банально. Только вмешательство второго помощника капитана (это он встречал пассажиров на пирсе Энрике-о-Навегадора) исправило недоразумение. Сей достойный моряк максимально корректно порекомендовал мне одеться подобающе или воспользоваться корабельным магазином готового платья — таковой тут имелся. А старшая горничнаяНатали — отличная портниха и за денежку малую вполне способна подогнать костюм по фигуре. Она вообще очень способная, но это так, как мужчина мужчине, строго конфиденциально…
Теплилась обоснованная надежда, что контора в лице Феликса позаботилась о гардеробе — и я мигом убедился в этом. Среди груды сорочек, брюк, штиблетов и исподнего радовала глаз «олива» — парадная форма поручика корпуса пограничной стражи. И отличные яловые сапоги. Если бы я собирался делать карьеру военного — я бы стал пограничником…
На кителе сверкали ордена. Мои ордена! Полный бант Серебряного креста, даже тот, который я так и не
принял — первой степени, за миссию в Новый свет. Вот ведь черти, знают, что я не люблю всей этой показухи и никогда не выставлял напоказ… Ну, да Бог с ними — первый класс, нужно соответствовать! Однако, если поручик пограничной стражи — то какого черта документы с Винланда? С этим нужно было разбираться.Ощупав подкладку саквояжа, нашел два сюрприза: второе дно и папку с бумагами у боковой стенки. На дне лежал стандартный армейский револьвер, отличный раскладной нож и плоская фляжка, в которой нечто булькало. А что касается папочки… «Перед прочтением сжечь, потом съесть пепел и снова сжечь» — было наискосок написано на картоне почерком Феликса. Юморист, м-м-мать.
Раздался стук в дверь. Я мигом набросил на всё барахло покрывало и обернулся. В каюту заглядывала приятная молодая женщина и вежливо улыбалась, демонстрируя ямочки на щеках.
— Меня прислал мистер Тон, второй помощник… Он сказал — у вас есть проблемы с гардеробом…
— А-а-а-а, вы — Натали, да? Мне, право, неловко, но вот этот вот наряд дорог мне как память, — я оглядел свой «хаки» без знаков различий, — Подскажите, куда я могу…
— А давайте я сразу заберу? Снимайте, я отвернусь! Банный халат — в шкафу. Ванна вон там, как горячую воду включать — знаете? — без тени смущения проговорила она.
Какая, однако, бойкая натура!
— С водой я разберусь. Что ж… Если обещаете не подглядывать…
Не Бог весть что, но светить протертым и пропотевшим исподним мне явно не улыбалось. Стянув сапоги, мигом разделся, вывернул карманы гимнастерки и галифе, доставая всякие полезные мелочи, тут же отправил подштанники и белугу в мусорную корзину. Вот уж о чем жалеть не буду — две недели их таскал, один раз едва простирнул в речке, а потом еще эти клятые прогулки верхом…
Накинув халат и обернувшись, я ошарашенно глянул на Натали, которая беззастенчиво всё это время, оказывается, разглядывала мои не слишком впечатляющие стати и мой афедрон — тоже.
— А вы ничего! Поджарый, жилистый… — сказала она, забрала хаки и вышла за дверь.
Да что это такое? Я чувствовал, что лицо у меня горело как у красной девицы на выданье. Ну, и черт с ним — следующие полчаса я отмокал в огромной медной ванной, так что цвет моего лица никого смутить не мог. Горячая ванна после долгих недель походной жизни — это настоящее блаженство! Правда, щипало стертые седлом ляжки — ну, и черт с ними, с ляжками.
А дверь в каюту закрыл на оба замка и придвинул еще и стул, которым подпер ручку. Папка и револьвер лежали тут же, на тумбочке под умывальником.
Морская болезнь то ли испугалась габаритов «Голиафа», то ли полученная на «Гленарване» прививка от сего недуга была вполне достаточной — так или иначе, я чувствовал себя вполне прилично. А потому — прямо в банном халате на голое тело расположился на диванчике с папкой в руках.
Пробиваясь сквозь канцеляризмы и официальщину, я сосредоточился на главном: мне предстояло разыскать пятерых человек. Или на Сипанге, или на окрестных островах — как повезет. Они шли двумя пачками — по двое и трое, и скорее всего, должны были держаться именно таким образом. Обо всех них я читал в газетах — еще тех, лоялистских. А лоялистские газеты — это такое странное явление… В общем, прочитанное в них стоило делить на два, потом извлекать из полученного квадратный корень и после этого использовать по назначению. Например — рыбу заворачивать. Но, как оказалось, и Лось, и Гусев, и даже Петр Петрович Пьянков-Питкевич с таинственной мадам Софией Ламоль — все они действительно существовали. И по мнению специалистов конторы были живы. Неизвестным для меня оставался только Манцев.