"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26

Девка гневно хмыкнула, поджала губы и отвернулась.

– Пока не расскажешь, не выпущу, – предупредил Клим.

Она прожгла его пылающим взором, но, видимо, осознав, что он не шутит, пошла на попятную.

– Я окна перепутала.

– Это я уже понял. Так к кому лезла?

– К себе.

– Через окно? А чего через дверь не вошла?

– Потому что комендантский час начинается в двенадцать, и двери в общежитие закрываются! А сейчас уже полпервого! – произнесла она так, словно то было понятно и круглому дураку.

– Закрываются, – согласился Клим. – Только позвонить же можно, и впустят.

– Елена этого не любит, – нахмурилась девица. – И окно я в своей комнате специально оставила открытым на случай, если поздно вернусь. А теперь выпусти меня! Если отец меня здесь найдет, он тебе голову оторвет.

– Это вряд ли, знаешь ли, – хмыкнул Клим. – Я боевой маг.

Он провернул руку в запястье, и в ладони замерцал пульсар. Однако на девку это не произвело никакого впечатления.

– Мой отец служит самой Лебеди. И если со мной что-то случится, то это тебе не поможет.

Ух ты, какая пташка к нему залетела. Клим бы, может, и поверил, да только уж очень характерно у нее глаза бегали. А с другой стороны, вроде и не врала. Может, и служит ее батька Лебеди, да только вряд ли Владычица о том ведает и тем более и правда сама заявится сюда с ним разбираться.

– И что, отец твой тоже здесь? А давай-ка я тебя прямо к нему и доставлю. Чтобы с тобой по дороге больше ничего не приключилось, а?

Девица возмущенно хватанула ртом воздух, но промолчала.

– Но тогда тебе придется объяснить отцу, где ты была посреди ночи, – озвучил очевидное Клим. – А где ты, кстати, была?

– Гуляла.

– Одна, ночью?

Девица ничего не ответила, но губы у нее задрожали, и Клим испугался, что она сейчас заплачет. Нет, ну вот только рева ему тут не надо. Еще скажет кто потом, что он девку до слез довел. Стыд какой.

– Ладно, – сдался Клим. – Отпущу. Но скажи хоть, как тебя зовут.

– Женя, – буркнула она.

– Это ж мужское имя, – удивился Клим.

– И женское тоже!

– Что ж, смотри, Женя, коли побежишь, сдам отцу.

– В смысле?

– А ты решила, что я тебя просто так отпущу?

Из его комнаты они вышли молча, и Женя остановилась и пересчитала двери.

– Ничего не понимаю, – нахмурилась она. – Вот же: моя дверь третья. И я посчитала окна, твое тоже было третье. Как так?

– Под лестницей чулан есть, первое окно – это из него, – усмехнулся Клим.

Девушка гневно выдохнула, явно коря себя за промашку, потом повернулась к Климу.

– Ладно. Спокойной ночи. Я пошла.

– Куда это ты пошла? Открывай дверь.

– Чью?

– Свою. Должен же я убедиться, что ты правду говоришь и никого тут грабить не собиралась.

Девушка снова насупилась, но достала из кармана ключ и легко открыла соседнюю дверь.

– Убедился? – обиженно поинтересовалась она, проходя в комнату.

– Ага. Жень, а ты всё-таки куда ходила-то, а?

Женя хмыкнула. А потом взяла и захлопнула дверь прямо перед его носом. Клим некоторое время созерцал неровно окрашенную деревянную поверхность, потом постучал. И еще раз. Приложил ухо к двери и прислушался. В комнате было тихо, и узкая щель между дверью и полом была темна, а значит, Женя не стала включать свет.

Он усмехнулся, широко зевнул и побрел к себе. В постели его ждала подушка.

* * *

– Может, не пойдем, а? – неуверенно предложил утром Яков.

Клим поцокал языком, обвел взглядом парк, через который им предстояло добраться до полигона, и подавил возникшее от увиденного острое желание закурить. Вчера вечером прошел очередной дождь со снегом, а ночью ударил мороз, и все дорожки превратились в каток, да к тому же неровный. Сырой стылый воздух неприятно холодил нутро. При каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара. А в общежитии, из которого они только что шагнули на улицу, было сухо, тепло и уютно.

– Может, и не пойдем, – задумчиво ответил Клим, а потом махнул рукой. – Да куда мы пойдем? Пока дойдем, все ноги переломаем, а с переломанными ногами особо не побегаешь. Нет, пошли-ка лучше завтракать.

– Пошли, – радостно согласился Яков.

Вместе они добрались до комнаты Клима, скинули куртки и едва ли не наперегонки, будто мальчишки-отроки, кинулись наверх. Преодолели лестницу вприпрыжку, заслужив неодобрительный взгляд кого-то из жильцов, а потом, хохоча и то и дело ловя друг друга за шиворот, чтобы не дать другому обогнать себя, влетели в отгороженный холл, служивший в общежитии кухней. Настроение у обоих было преотличное, на календаре значилась суббота, у Клима был выходной, у Яши тоже, и совсем скоро к ним должна была присоединиться Злата, так что день обещал быть лучше некуда.

На кухне одуряюще пахло оладьями. Так, что рот мгновенно наполнился слюной. Источник запаха обнаружился тут же: на обеденном столе, которым в общежитии никто и никогда по прямому назначению не пользовался, потому что жильцы предпочитали есть у себя в комнатах, стояло блюдо, доверху наполненное сложенными на него пирамидкой золотистыми лепешками. Рядом стояла миска со сметаной. И всё это великолепие, судя по всему, предназначалось исключительно для двух людей, сидящих за этим самым столом.

Сначала взгляд зацепился за седенького старичка, одетого в косоворотку, подпоясанную красным расшитым кушаком. Ни дать ни взять только из Тридевятого, разве что лаптей не хватало. Пожалуй, Клим бы так и решил, но рядом со старичком обнаружилась его ночная гостья: короткие мышиные волосы, бесформенная черная футболка с надписями на неизвестном ему языке, широкие мужские штаны. Она вскинула бровь, когда увидела его: ты? Клим вскинул бровь в ответ: вот и встретились. Она поджала губы: не то чтобы я рада этой встрече. Клим хмыкнул: зато договорим, что не договорили! Она дернула носом и уткнулась взглядом в тарелку. На тарелке у нее тоже лежали оладьи.

Запах щекотал ноздри. Оладьями Клима в последний раз потчевала мама, и было это аж пять лун назад. Клим кинул беглый взгляд на Якова и понял, что они оба думают об одном: что за издевательство, что новым постояльцам мешало поесть в своих комнатах и не бередить людям душу? Местная скатерть-самобранка продолжала выдавать продукты с самым неподходящим вкусом, и братья уже давно отчаялись добиться от нее чего-то съедобного. В последний раз, кстати, она выдала им как раз оладьи. По ощущениям – чистый черный перец. Впрочем, вежливость никто не отменял, поэтому братья сначала поздоровались и почтительно кивнули, и только потом Яков не без грусти вздохнул и двинулся к одному из двух холодильников, где ему была отведена полка. Но тут старичок поднялся из-за стола и тепло им улыбнулся.