"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26

— … так что за будущее! — услышал я окончание тоста.

— За будущее! — нестройным хором ответили сидевшие за столом.

Высматривая свободное место, я пригляделся: народ тут собрался самый разный: молодые и старые, обрюзгшие и спортивные. У некоторых парней наличествовали характерные татуировки. Я не специалист в криминальной символике — но их принадлежность в целом была понятной. Ещё я узнал пару чиновников, но не мог вспомнить точно, какие должности они занимали.

— Твоё место вон, справа, третье, — кто-то сказал у самого моего уха.

Я обернулся. Рядом стоял банщик в таком же халате, как у меня.

— Сначала застолье, — пояснил он. — Потом парилки откроем.

— Ага, — кивнул я, и отправился на указанное место.

Кивнув и приветливо улыбнувшись соседям — накачанному парню с татухами и благообразному старику — я сел. Через пару секунд как по волшебству рядом появился стакан прохладного пива.

Обрадовавшись, я сделал большой глоток.

Самое обидное, что это последнее, что я запомнил о том вечере.

Очнулся я с жуткой головной болью, страшным сушняком и мерзким вкусом во роту. С трудом разлепив глаза, я опознал помещение: квартира Мирославы. Она сама сидит возле зеркала, уже в форме. Приводит причёску в порядок.

Почувствовав мой взгляд, она обернулась, посмотрела на меня, но потом снова занялась своими делами, не сказав ни слова.

— Ч… что случилось? — прохрипел я, чувствуя, как слова будто наждачкой царапают горло.

Мирослава снова промолчала. Потом поднялась и направилась в прихожую.

Я сел на кровати, борясь с головокружением. И тут обнаружил, что на мне вчерашний банный халат. Правда, теперь он был далеко не в идеальном состоянии: левая пола обожжена, повсюду какая-то грязь и, кажется, даже следы крови.

Я на всякий случай ощупал себя. Ножевая рана на боку, к счастью, не открылась, свежий рубец только покраснел немного. Появилась пара странных синяков на голенях. И несколько царапин на левом локте.

— Мирослава! — крикнул я. — Как… как я вчера добрался?

Я встал и вышел в прихожую.

Она глядела на меня с осуждением и всё так же молчала.

— Ну скажи хоть что-нибудь, — попросил я. — Пожалуйста… мне ужасно плохо…

Мирослава отвернулась к двери и тронула замок. Но потом заколебалась и снова повернулась ко мне.

— Саша, я не знаю, что это было. Но нам нужно серьёзно поговорить, — сказала она. — Вечером. Обсудим вчерашнее.

— Хорошо… — кивнул я, чувствуя, как неприятный холодок пробежал по спине. — Конечно…. как скажешь.

— Приведи себя в порядок, — продолжала она. — Одежды у тебя вроде достаточно. Будь добр, собери свои вещи. Ключи потом оставь в почтовом ящике, когда выходить будешь. Договорились?

— Мирослава ты… мы… ты меня выгоняешь? — всё-таки решился произнести я.

Она посмотрела на меня со смесью грусти и презрения.

— Саша, мне будет комфортно, если какое-то время мы не будем встречаться настолько часто, — ответила она.

— Но… вечером… мы же договорились поговорить?

— Давай в нейтральном месте. Тут внизу кафешка есть, рядом с «Перекрёстком». Увидимся там, после семи, чай попьём.

— Давай… — выдавил я.

Мирослава вышла и закрыла за собой дверь. А я остался в пустой квартире, которую почти начал ощущать своим домом…

Я вздохнул и пошёл на кухню. Там в холодильнике нашёл кефир и выпил полпакета. Немного полегчало. После этого я сделал себе растворимый кофе.

Обследовав квартиру, я обнаружил, что моя гражданка, в которой я поехал в сауну, а заодно «китайский» пейджер и документы были в пластиковом пакете у входа. Сам пакет тоже был грязный, но одежда сохранилась отлично. Гораздо лучше халата.

Я поменял постельное бельё на кровати. Грязный комплект засунул в машинку и дождался, пока он постирается, после чего развесил его на сушилке.

Потом принял контрастный душ, и снова пошёл полежать.

Как-то так получилось, что я снова вырубился, и меня разбудила трель домофона.

На секунду я подумал, что проспал до вечера и в итоге дождался возвращения Мирославы, так и не освободив квартиру. Но потом сообразил, что за окном — дневной свет.

Поднявшись, я обнаружил, что чувствую себя гораздо лучше. Всё-таки молодой организм гораздо быстрее справлялся с отравой, чем я успел привыкнуть в своём настоящем возрасте.

— Да, — ответил я, взяв трубку.

— Александр? — спросил незнакомый голос.

«Блин… ещё не хватало новых разборок с её отцом…» — тоскливо подумал я, но вслух ответил:

— Да.

— Мы договаривались. Время почти два часа, жду вас внизу.

Мучительно и отчаянно пытаясь вспомнить, о чём и с кем я вчера договаривался, я оделся и собрал вещи. Ключи, как Мирослава и просила, я оставил в почтовом ящике.

Возле подъезда стоял 600-й «Мерседес», и не простой, а лимузин — с удлиненным салоном и перегородкой, отделяющей водителя от пассажиров.

Я сел в заботливо открытую незнакомым мужиком спортивного вида дверь.

И оказался в салоне, наедине с Владимиром Вольфовичем.

Политик смотрел на меня, сосредоточенно и серьёзно. В руке у него была открытая бутылка «Виттель».

— Ну, как состояние, молодёжь? — спросил он, улыбнувшись.

Я постарался улыбнуться в ответ и, кивнув, ответил:

— Вроде живой…

Он рассмеялся, после чего сделал глоток воды.

— А я вот уже чувствую: годы не те… раньше-то попроще было, а теперь вот печень ёкает…

Автомобиль тронулся, и мы поехали по Волочаевской, в сторону Шоссе Энтузиастов.

— Тут можно свободно говорить, — сказал он, сделав ещё пару глотков. — Не люблю бетонные стены. Там легче прослушку установить… в общем, не буду ходить вокруг да около: я тебе поверил.

Я сглотнул, лихорадочно пытаясь сообразить, что же я такого вчера наболтал. Что-то про будущее?.. наверняка.

— Вообще ты, конечно, храбрый мужик, раз на такое решился. Я вот всю ночь пытался представить себя на твоём месте. И не смог. Представляешь?