"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26

Василий быстро покивал и выжидающе посмотрел на меня.

— Нет, не скажу. Просто надо.

— Как скажете, ваше сиятельство.

По глазам его я видел, что он уже вовсю думает о только что сбежавшей барышне. Это его дело, меня совершенно не касающееся. Главное, чтобы помалкивал и выполнял мои распоряжения.

После сытного обеда — я решил попробовать каждое блюдо на столе — мы отправились немного прогуляться пешком. А еще мне было интересно узнать в книжном магазине наличие учебной литературы по своей способности. Увы, там ничего не оказалось. Продавец предложил заказать несколько книг из столицы, но сроки доставки не обрадовали. Почти неделя. Придется полагаться на то, что предложат мне в Гильдии.

И только потом я распорядился возвращаться в имение.

***

Порог я переступил в прекрасном настроении. Птички радостно кружили над парком, цветы одуряюще сладко пахли, ветер ласково трепал мои кудри. Вот только хмурый Прокофий Андреевич не вписывался в эту картину.

— Хорошо съездили? — полюбопытствовал он.

— Что случилось? — вместо ответа спросил я.

— Все в порядке. Пришел в классную комнату, а вас нет. Забеспокоился.

У меня немного отлегло на душе. Никого не похитили и не убили.

— Готов приступать к занятиям прямо сейчас, — выдохнул я.

Учитель пронзил меня взглядом. Я внутренне сжался, но виду не подал. По лицу Вяткина пробежала тень, и он тут же отвернулся.

— Пойдемте, — сухо сказал он и пошел по коридору.

Его поведение сбивало с толку. Где тот балагур? Я привык, что хмурый здесь только Василий и Михаил, а тут учитель. Надо выяснить в чем тут дело.

Сегодня по расписанию у нас был уроки по литературе, истории и географии. Аккуратно поставив перед моим носом стопку учебников, Прокофий Андреевич выдал мне лист бумаги и вышел из класса, чем невероятно меня удивил. Обычно мы обсуждаем материал, почти ничего не записывая.

Такая резкая смена поведения меня выбила из колеи, отбив всякое желание учиться. Но я терпеливо выполнил все задания. Учитель так и не явился его проверять. Посидев еще немного, я плюнул на все и пошел к себе в комнату.

По дороге так задумался, что проскочил мимо нужного поворота и оказался возле библиотеки. Надо бы забрать оттуда учебники по магии. Дверь была приоткрыта. Почему-то меня это насторожило, и я помедлил заглядывать внутрь. И правильно сделал. Я услышал голос Прокофия Андреевича. Он тихо, но твердо говорил кому-то:

— Нужно быть предельно осторожными. Он опасен. Он здесь не просто так, понимаешь?

Любопытство начисто смыло волной гнева. Что все это значило? Кто опасен? Перед глазами начали появляться алые пятна и сразу же затрещали в волосах разряды. Пришлось быстро задышать, чтобы успокоиться.

Заходить я не стал. Испугался, что могу наворотить дел. С другой стороны, это выглядело как трусость. Но я искренне надеялся, что Вяткин говорит не про меня и в итоге все мне расскажет.

Я бесшумно отошел и устремился в свою комнату. Но едва я потянулся к ручке, то заметил дрожание воздуха возле нее.

“Опасность!” — сверкнуло в голове.

Резко отпрянув и перейдя на магическое зрение, я увидел краешек заклинания. Оно было таким же, как и в тренировочном зале.

Присев рядом, я начал его разглядывать. Почти прозрачное облако, без единой нити. Попробовал дотронуться — оно тут же распалось и исчезло. Странно. Весьма и весьма странно.

Вот и первый вопрос к Лискину появился. Хотя это была магия не его типа, но, думаю, он может рассказать мне что-то интересное.

С этими мыслями я зашел в комнату и обнаружил послание от матери Алексея. Она уже неоднократно присылала письма с трогательными вопросами о здоровье и обучении. Я старался отвечать в том же тоне, рассказывал про уроки, не упоминал о происшествиях. Ни к чему ей, а уж тем более Николаю Александровичу знать о похищении, нападении и уж точно не о появившейся магии.

Но ее слова вернули мне душевное равновесие. До ужина еще было много времени, и я посвятил его изучению теории магии с точки зрения того, что уже умею. Прошелся по страницам про резерв — ничего общего с тем, что я вижу в себе; глянул про потоки — совпало с тем, что я уже умею; потренировался в дыхании. В общем, провел день с пользой.

Когда зашла Лизонька, я набрасывал план действий на следующую неделю. И главным пунктом в нем было то, про что я все время забывал — узнать у Михаила про временных работников. Почему-то это все время выскакивает из моей головы. Хотя не удивительно — магия-то гораздо интереснее!

— Ваше сиятельство, — с опаской начала она, — ужин скоро подадут.

Она была бледнее обычного.

— Лизонька, все в порядке?

Горничная аж отпрянула от моего вопроса.

— Все хорошо, ваше сиятельство! — выпалила она и юркнула за дверь.

Что-то мне совсем не нравиться изменения в поведении прислуги. С твердым решением разобраться в этом вопросе, я прошел в главную столовую. Там меня ждал довольный Вяткин.

— Как хорошо, что я вас дождался, Алексей Николаевич! Вы все задания выполнили?

— Конечно, Прокофий Андреевич. А вы так и не проверили?

— Вот после ужина как раз собирался. Возникли ли у вас вопросы к материалу? — он выжидательно посмотрел на меня.

Я в ответ отрицательно качнул головой.

— Вот подумываю, раз вы и без меня так хорошо справляетесь, то, может я и не нужен уже больше.

— Что вы! Прокофий Андреевич, мне интересно обсуждать с вами мировую политику и историю государства. Где еще мой отец сможет найти такого учителя.

На мгновение показалось, что я перегнул палку — Вяткин не перестал улыбаться, но глаза его были печальны.

— Может быть, у вас есть какие-то иные планы? — решил уточнить я.

— Совсем нет! — излишне поспешно сказал он. — Все мое внимание исключительно для вас!

Лизонька внесла поднос с блюдами, но только на меня одного. Я хотел было попросить ее поставить приборы и для Вяткина, но он вдруг сам притянул к себе супницу и отпил прямо из половника. Девушка изумленно ахнула, приложив ладони к щекам. А я сидел, открыв рот. Прокофий Андреевич явно был не в себе.

Вяткин скривился, приложил салфетку к лицу и с грохотом накрыл суп крышкой.

— Голубушка! — сказал он. — Передай Анисию, что это совершенно невозможно есть! Откровенная гадость!

Я окончательно опешил. Наш повар отличался отменным умением готовить. Хотел было сам попробовать, но Вяткин так на меня посмотрел, что ложка сама выпала у меня из рук. Лизонька дрожащими пальцами взяла супницу и, роняя слезы, выбежала из столовой.

Прокофий Андреевич встал из-за стола, вежливо мне поклонился и на прощание произнес:

— Раз здесь нормально не поесть, пойду в сад, есть груши. Алексей Николаевич, вы местные фрукты не желаете отведать?