"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Больше прислушиваются, когда на совещаниях подаёт голос большой начальник, ни хрена не смыслящий в спорте, и весомым голосом роняет «есть мнение, товарищи…»
— Ну так другие боксёры брали золото на Олимпийских, на Европе, на мировом, побеждали в турнирах СССР-США, им тоже ставили палки в колёса, говорили «есть другое мнение», может, кого-то талантливого похоронили…
— Десятки, если не сотни спортсменов с угробленными судьбами, — перебил Ким.
— Ну и пусть! Я меряюсь с победителями, а не с неудачниками. Коган с Ботвинником — мужики классные. Но никто из них на ринге не достиг высот, состоялись только как тренеры.
— Понятно. Идея ясна, реализацию
— Расскажите мне про профессиональный бокс. Американский. Вы же интересуетесь…
Он усмехнулся специфическим таким движением губ на малоэмоциональном азиатском лице.
— Это — шоу. И бизнес. Там не важно, сильнее ты или слабее. Главное — больше срубить долларов.
То, что в устах папы Кима звучало с осуждением, мне было совершенно в тему по программе «восемьсот миллионов».
— Но мастерство спортсмена имеет значение?
— Конечно! Но чтоб тебя ставили на титульные поединки, важно не только победить конкурентов, но сделать это надо красиво. «Головастики» вроде твоего последнего не приветствуются, их бодание не зрелищно. Обожают нокауты, тяжелейшие, чтоб проигравший истекал кровью на полу. Готовят сюрпризы, когда фаворит за деньги ложится под дебютанта, а большие дяди стригут купоны на ставках на тотализаторе. Могут подловить в переулке и переломать руки, если не выполнил их условия боя. Конечно, имеешь право не соглашаться на договорняки, но твои промоутеры заключают соглашения без тебя, потом ставят перед фактом. И без договорных поражений выбор боёв снижается. А ты же не привык проигрывать!
— Если надо для дела и дальнейшего движения вверх, а иначе шлагбаум опущен, почему я должен козлить?
Этот ответ его удовлетворил.
— Взрослеешь. Кстати, хорошо в росте прибавил. Дракон помогает?
— Не без этого.
— Не увлекайся. Это в любительском наилегчайшем да для подростка — пятьдесят один килограмм нормально. Коль думаешь о профессиональном ринге, нужна масса, иначе просто не будешь смотреться. Сто семьдесят восемь, ну — сто восемьдесят, это предел. Не понукай дракошу, и так по инерции доберёшь ещё, пока рост не остановится. А мы начнём наращивать тебе мышцу. Готовься к переходу в средние веса, потом до полутяжа.
— Хорошо. Удержу вес до республики, там качаюсь и отъедаюсь. Теперь, почти как профессионал, получаю талоны на питание. Два рубля пятьдесят копеек на оплату в столовой.
Бабушка ахнула бы, узнав, какой ерундой питаюсь. Здоровая, полезная, но уж очень безыскусная пища.
— Сейчас, если не возражаешь, поработай с моей группой.
Папа Ким придумал им потрясающее задание: «завали боксёра». Мне запретил использовать любую технику, кроме боксёрской, выдал лёгкие перчатки и разрешил не жалеть.
Естественно, они сплошь пытались атаковать в ноги, раскрывая голову, и получали. Видимо, тренер сбивал с них спесь, уверенных, что техника карате и боевого самбо обеспечит успех. Лучше первоклассный боксёр, чем каратист-лузер, при всём моём уважении к восточным искусствам.
Папа Ким не сомневался, что первенство республики окажется для меня проходным, самые сильные соперники были минчане, уже побеждённые. Всё верно, только я был слабее из-за постоянной сгонки веса, Коган даже слышать не хотел выставлять меня в категории до пятидесяти четырёх. Без Хакашева конкуренцию мне составляли только брестские. Жребий их свёл в полуфинале, Соломахин аккуратно слил Тишкову по очкам, даже не пытаясь контратаковать. Более опытный погранец шлёпал его часто, метко и очень легонько, договорняк
просматривался трёхсотпроцентный, но формально не придраться.Главное, Тишков вышел против меня свежий, не утомлённый финалом, не испытывавший сгонки веса в сауне и изнуряющей диеты, у него вес пера давно стабилизировался. Наверно, и помрёт щепкой-старичком.
На ринге не смотрелся кандидатом в покойники, отнюдь. Порхал как птичка колибри и развлекал меня уймой обманных финтов. Такого в своей карьере я не встречал. Он начинал движение левой рукой, вызывая у меня защитный рефлекс, но не завершал даже отвлекающий джеб, тут же выстреливая правой, а левая немедленно возвращалась к прикрытию челюсти. Танцевал, часто нырял, уклонялся, даже если я не наносил удар, очень сложно было угадать, где в следующий миг окажется его голова, чтобы выцелить.
Первый раунд прошёл во взаимной разведке. Для себя я понял, что, хоть энергией Ци заправлен под пробку, обычные силы на исходе. Хватит на раунд, потом нужен отпуск… и отпустить вес.
После гонга я поменял стойку на правостороннюю и включил стиль, у профессионалов именуемый «решер». Если без хитрых терминов и классификаций, бросился вперёд как берсерк. Брестский обладал, конечно, и нокаутирующим ударом, но под градом хуков и апперкотов соперника не особо изготовишься.
Зажал его в угол, там особо с финтами не разгонишься. Поскольку все удары были умеренной силы, парень оставался вполне в себе, ушёл в оборону и внимательно смотрел, когда выдохнусь либо ошибусь и подставлюсь под встречный удар.
Если бы мной руководила ненависть или страсть, так бы и произошло. Но спортивная злость, желание расквитаться за пропущенные и болезненные удары — это другое, оно не мешает мыслительной работе.
Вряд ли кто поверит, но я сам готовил его атаку. Предсказуемую для меня. Левая сторожит челюсть от его правой, второй начинаю демонстративный апперкот, не слишком быстрый, половинка рожи пригласительно открывается, и он купился, отвесив мне хук. По всем канонам надо уклоняться влево, но я был готов и достаточно резко дёрнулся в противоположную сторону и вниз, а правая поверх его руки громко впечаталась в пограничникову голову.
Рефери открыл счёт, на цифре «семь» возобновил бой. Тишков пробовал финтить дальше, но он был уже не тот, лучше бы ушёл в глухую защиту или вязался в клинче, восстанавливаясь после нокдауна. Наверно, был столь потрясён, что не сообразил и не услышал воплей секунданта. Секунд за тридцать до гонга финальный бой закончился за явным преимуществом.
— Боялся, что ты его убьёшь, — вместо «поздравляю» сказал Коган. — У тебя ужасная манера оставлять позади выжженное поле.
— В категории до пятидесяти одного мне всё равно. Тренер, я же расту. К осени хочу того или нет, перевалюсь в легчайший.
— Где у меня совсем другой кандидат на чемпионат СССР.
— Устроим пробный поединок, — ободрил я его и по сигналу рефери потрусил на центр для объявления победителя.
Пожал руку сопернику, тот ответил, но демонстративно отвернулся. Зря. Я же обоим брестчанам расчистил дорогу на Союз, уложив Хакашева и ещё пару перспективных, сам сваливаю в легчайший вес. И здесь меня не любят.
Понял, что планида окончательно отвернулась, когда после награждения, на улице уже начало хорошо темнеть, с двумя пацанами Ботвинника шёл к остановке на Опанского. Все трое — легковесы, с первого взгляда — соплёй перешибёшь, не скажешь, что призёры чемпионата республики по боксу. Навстречу вывалила семёрка крупных парней разного возраста, один с ходу извлёк и начал раскручивать нунчаки.