"Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
А городских жителей, особенно римских, я бы, наверное, всё-таки «хлебоедами» назвал. Его тут и бесплатно раздают. Да и каши чаще всего из бобовых.
А вот и оладушки!
Я надкусил один, предвкушая приступ ностальгии, но тут же выплюнул:
– Что это за дерьмо! Разве я так учил их готовить!
– злобе моей не было предела. Испортили! Испоганили! И не только рецепт, а, главное, настроение мне загубили!
– Анна! Пока я злой, пойдём-ка побеседуем с нашими гостями, - я взглянул на «оладушки».
– Как думаешь, если мы будем заставлять их съесть это, не будет ли такая пытка чересчур жестокой?
IIII - Potius sero, quam nunquam
Potius sero, quam nunquam
Лучше
Не дали мне обстоятельно поговорить с моими "гостями".
Сначала я остановился на полпути в комнату для наказаний. Всё-таки голод взял своё настолько, что не мог думать ни о чём кроме еды. Мы с Анной устроили перекус хлебом и сыром, запивая эту нехитрую трапезу разбавленным вином. Я сидел и размышлял о том, какие римляне суеверные, что не любят писать четвёрку как IV потому, что это инициал Юпитера (exp.: IVPPITER). Нарушают собственные правила математики в пользу богобоязненности. Это я не просто так вспомнил: сейчас как раз в районе четырёх вечера. Ага, скучаю по часам. А на них как раз пишут IIII, как и местные.
– Доминус, к вам гость, - доложил мне Ганнибал, едва я отпил последний глоток разбавленного пойла.
– Кто?
– Говорит, что вы познакомились сегодня при необычных обстоятельствах, - пробормотал одноглазый. Ему и самому не понравилась такая формулировка.
– Сказал, у него для вас послание от Веспасиана.
Последнюю часть речи управляющий произнёс с благоговением.
– Зови, - махнул я рукой.
– Анна, а ты расслабься, не хватайся за пугио.
– Да, Маркус.
– Но и не теряй бдительности.
– Да, Маркус.
– Да что ты залад...
– договорить я не успел, потому что в атриум вошёл тот самый тип со Сферой кракена. Я предполагал, но всё-таки надеялся, что это кто-то из городской когорты пришёл уточнить подробности.
– Ещё раз приветствую тебя, Маркус Габий Апиций. И тебя, Примия Габия Ханна, - мужчина вежливо поклонился.
– У меня для вас послание от императора Веспасиана. Он жела...
– Пшёл вон, безымянный!
– сквозь зубы процедил я.
– Не имеет права не назвавшийся говорить от имени императора! Анна...
Мужчина, кажется, понял, что его сейчас будут убивать, и поднял руки вверх. Да, я тоже сначала офигел, но потом понял, что ничего особенного в этом жесте нет: он всего лишь продемонстрировал, что безоружен. Неудивительно, это в любом времени остаётся актуальным. Только мир-то этот неправильный, здесь из пустых ладоней может дрянь какая-нибудь выстрелить.
– Постой! Я прошу прощения! Меня зовут Лар Нониус, - выпалил он скороговоркой, а потом опустил руки и перешёл на величественный тон: - Я служу богоподобному Веспасиану. Моими устами он говорит тебе: «Не мсти Гракху!».
– Так это были люди Гракха? А с чего мне тебе верить? Как ты подтвердишь свою личность?
– нет, не подумайте, что я сразу не понял, кому может достаться Сфера от чудовища, которое Марк Цецилий Метелл преподнёс императору, обойдя меня на повороте. Ясно, что кому-то из доверенных лиц. А этот, видимо, действительно доверенный. А, возможно,
Нониус открыл было рот, но опять фраза осталась незаконченной. Точнее, теперь уже даже не начатой: прокатившись по гладкому мраморному полу на пузе, в атриум въехал Ганнибал, а за ним вошёл... Домициан.
– О? У тебя гости? Отцов прихвостень? Чего тебе здесь надо, Лар?
– Домициан, судя по взгляду, готов был убить этого типа, но аура выдавала безразличие. Театрал.
– Я уже всё сказал уважаемому Апицию, что должен был, - посланник улыбался оттого, что его личность подтвердил такой авторитет.
– Раз сказал, то проваливай! И этого коллегу твоего с собой забери, - он указал на раба, так и валяющегося на полу. Он был в сознании, но не решался встать в присутствии сына императора.
– За что ты его так, Домициан?
– заступился я за своего управляющего.
– Ты плохо воспитываешь своих сервов. Представляешь, этот меня не узнал!
– возмутился мужчина.
– Успокойся. Он же просто раб. Откуда ему знать, как ты выглядишь? Портрет твоего отца хоть на монетах чеканят, а вот ты вряд ли широко известен...
– Вот именно, Макркус! Вот именно! Вечно второй!
– Домициан оглянулся, чтобы удостовериться, что кроме нас двоих и Анны никого нет по близости. Он посверлил её взглядом какое-то время, но решил, что она может услышать. Но опять, не способный избавиться от привычки к греческому театру, выдержал паузу, во время которой налил себе вина и осушил кубок залпом.
– Этот Муциан опять устроил мне подлость!
– Старший или младший?
– я решил уточнить.
– Оба!
– прорычал Домициан и швырнул кубок о стену, помяв его. Между прочим, это мой кубок. Ему-то никто не принёс отдельный (видно, рабы боятся войти), он сам взял и налил себе.
– Расскажи, - пригласил я к диалогу и шепнул Анне: - Принеси лучшего вина, - то, что мы пили за перекусом не соответствует статусу гостя.
Домициан развалился на триклине, покрутил головой, видимо ища Анну глазами, и начал рассказ, периодически срываясь на злобное шипение:
– Когда отец был в походе, я хотел собрать ему войска, чтобы помочь, но этот Муциан убедил Сенат, что мне нельзя доверять легионы, что я затеял мятеж. Даже отец поверил и спешно вернулся в Рим тогда, не понадеялся на Тита.
– А брат тогда уже был соправителем?
– чтобы обеспечить передачу власти по наследству, Веспасиан назначил старшего сына соправителем, и в нашей реальности это сработало - это был первый случай передачи императорского титула от отца к сыну в истории Рима. Но по факту он и так уже правил вместе с отцом. Такая вот комбинация.
– Был. Но толку-то что?
– Сейчас тебя опять обвинили в попытке захвата власти? Как-то глупо, вроде, - я даже не смог представить, кто в такое поверит.
– Конечно нет. Помнишь, я говорил, что нам дозволено собрать легион для нашей... кхм... задачи?
– Конечно помню.
– Так вот, наш консул-суффект Гай Лициний Муциан посчитал, что очень удачно его сын успел сформировать легион. Он точно пригодится в провинции Британия, куда нужно срочно отправить Гая Лициния Муциана-младшего на помощь. Кстати, там, кажется, уже двое твоих братьев?