"Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
Да и вообще, так любое высказывание можно оправдать... Ах, о чём это я. Вы же из будущего, каждый день видите такие примеры, работающие в обе стороны.
Разделились. Неожиданно для меня. Большая часть каторжников встала слева. Я думал они если и не грабить пожелают, то как минимум захотят воспользоваться шансом дезертировать. Но нет, смотри-ка.
И те, кто пришли в легион как мессиане, разделились примерно пополам.
Но по-настоящему меня удивил меня только один человек: пробуждённый, который встал слева.
– Ты в курсе, что пробуждён?
– уточнил я у него.
– Да, Апиций, - кивнул он.
– И знаешь,
– Да, господин, - не засомневался он ни на секунду.
– Отлично. Как твоё имя?
– Попий Лилий, господин.
– Итак, Попий Лилий, - я посмотрел направо и налево, поискал глазами центурионов. По гребням их сразу видно: все справа.
– Возглавишь когорту правопорядка. Это временное назначение. Грабёж-грабежом, а бессмысленные убийства нужно пресекать. Это приказ Домициана. Люди тоже стоят денег, - от этих слов обрадовавшиеся было «левые» вздрогнули.
– И в городе могут быть враги скрытые враги и банды мародёров из своих же жителей. Это тоже на вас. Да. И ещё. Если кто-то попытается дезертировать с вещичками - убивать на месте, - я повернулся направо и посмотрел на них. Точно. Несколько человек так и планировали поступить. Двое из мессиан, как ни странно.
– Убивающих гражданских намеренно - под арест. Решение по ним примет Домициан - я опять присмотрелся к реакциям: слава богам, маньяков в наших рядах нет.
– Список домов и граждан, которые находятся под защитой богоподобного Домициана вам огласят позже. Не вздумайте лезть в их дома. Ясно? Вопросы?
– Разве мы не должны быть освобождены от всего этого?
– Попий сказал расплывчато, но я понял, конечно.
– Грабить, насиловать, порабощать - вы не обязаны. Освобождены. Но не думали же вы отсидеться в лагере?
Я глянул на «левых». Несколько аур вспыхнули, подтвердив что, да, так и думали.
– Неееет! Не для того я отделил агнцев от козлищ!
– в правой части раздались смешки, но центурионы, находящиеся там же, быстро навели порядок.
– Вы все на службе Сенату и народу Рима. Я всего лишь дал вам шанс одновременно послужить и вашему богу, его заветам.
Посверлил взглядом и левых, и правых. Вроде, поняли, что синекуры им тут не будет.
– Лукулл, отдай точные распоряжения и приходи в твою палатку.
Сам я направился к медикам. У них один из капсариев пробудился: пока вытаскивал раненных, успел ввязаться в сражение. Открою ему глаза, поможет.
Не хочу привлекать одарённых и делиться с ними методикой. Хотя Камилл напрашивался, все трибуны уже знают, что скоро ещё один их коллега получит Дар. На удивление, когда их собрали для суда-трибунала по лишению гражданства донора, они вовсе не оправдали опасения Домициана, поддержали моё мнение. Может, дальше передумают, но пока что так.
Понимаю, дел в санчасти сейчас невпроворот, это наша битва закончена, а у них в самом разгаре. Но и я не отдыхать забираю их человека. Как-никак силы самого Юпитера подарим легиону.
Нужно поспешать, дело небыстрое, а солнце уже давно перевалило за полдень.
XIII - Mens sana in corpore sano
Mens sana in corpore sano
В здоровом теле здоровый дух
– Эй, ты! Подойди!
– я вломился в валентудинарий можно сказать с ноги. Правда, двери тут нет - палатка это, так что открывать-то
Указанный мной капсарий и не подумал обернуться, он активно помогал медикам ковыряться в ране.
Не знаю, может и в самом деле не мог подумать, что именно за ним мог гнаться лично советник Домициана? А я гнался - увидел его ещё снаружи и следовал за ним.
Но скорее всего, мой голос просто потонул в стоне раненных и криках медиков. Они, кстати так и называются - medicus. Есть несколько сортов, вроде медикус ординариус или медикус медици, но корень «медик» у всех. Если любопытно, то первый - это опытный, а второй вроде нашего фельдшера. Просто медикус, без эпитетов, - это самый главный так зовётся. Впрочем, сейчас тут все равны. Я даже капсариев вижу, которые самостоятельно трепанацию делают. Но в этом нет ничего предосудительного, после операции на черепе в этом времени выжившие скорее исключение, чем правило.
– Заткнулись все!
– я рявкнул, выпуская туман и погружая стонущих раненых в сон. Не только внутри этой палатки, но и снаружи. И в соседних. На самом деле я сначала усыпил всех, а потом пробудил лишних. Я могу почувствовать связь со спящим только после того, как он попадёт под действие моей способности. Куча больных и раненных на мои эмоции не слишком положительно влияет из-за этой связи. Хорошо ещё боль не чувствую физически.
Всего лишь считанные мгновения все спали, а потом проснулись, и случилась у них лёгкая дезориентация.
Мгновенно воцарилась тишина. Замолчали не только раненные.
– Что встали? Работайте. Все проснутся часов через двенадцать, - раздражённо сказал я.
– А ты, капсарий, за мной!
– Прости, достойнейший Апиций, но у меня сейчас каждый человек на счету. Сам видишь, сколько братьев-легионеров нуждаются в нашей помощи.
«Главврач» тоже попал под способность и сразу сообразил, что произошло, а потому пришёл ко мне в палатку. Я его встретил снаружи и даже поприветствовал, но он ответил мне как-то механически, между раздачей указаний подчинённым. Я и не думал, что он запомнил, что видел меня.
– Мне нужен этот пробуждённый по важному делу, - я ткнул в капсария.
– Пробуждённый? Мне он тоже пригодился бы, - упёрся медикус. Во все времена они ревностно отстаивают спасение жизней и не боятся даже власть имущих и вышестоящих, когда речь идёт о жизни пациентов. Правда, это утверждение верно лишь для здорового общества.
– Я благодарен тебе за помощь, теперь нам будет гораздо легче работать, но всё же, людей не хватает, сам видишь, что и капсарии делают трепанации.
Все уже давно вернулись к работе, лишь краем уха слушая нашу скрытую перебранку.
– Хорошо. Помогу ещё раз. Освобожу от части работы, - видимо, моя добродушная улыбка чем-то напугала медикуса так, что он даже сделал шаг назад.
– Не тому богу вы возносите молитвы, - сказал я, стараясь не улыбаться.
– Сервий, Спурий, если кто-то попробует мне помешать - прирежьте.
Сказал я строго, да и рожи вояк не подразумевали того, что они могут ослушаться меня. Впрочем, когда люди услышали слова гимна, то опять бросили работу и оцепенели, пребывая в мистическом трепете, граничащем со страхом. Мой голос от этого не дрогнул, когда ещё мне предоставится шанс испытать тот гимн вполне законно, чтобы меня не покарали за это?