"Фантастика 2024-181". Компиляция. Книги 1-27

— Здравствуйте, товарищи! — привлек я к себе внимание.

Товарищи поздоровались в ответ, музыкальный руководитель коротко отчиталась о делах — идут отлично.

— У меня для вас преприятнейшее известие! — возвестил я.

— К нам едет ревизор? — не удержался клавишник.

— Там было «пренеприятнейшее»! — поправил его фронтмен.

— Разве? — удивился тот.

— И у этого человека — красный диплом, — возмущенно шепнула мне Вилка.

— Не по литературе же, — заступился я за музыканта и заявил. — В общем — послезавтра в Хрущевск приезжает Джон Леннон.

— Тот самый? — ахнул «медведь», заслонив лапами улыбающийся клыкастый рот.

— Тот самый! — подтвердил я. — Посему ваша премьера немного переносится вперед — через три дня будем снимать телеконцерт. Джона в зрительный зал я организую — считай, благословит в большое плавание, будет проще за Занавес вас отправить.

На уровне экзотики хотя бы, в камерные залы.

Музыканты побледнели, а Прасковья Федоровна смущенно спросила:

— А кто такой Жон Леннон? Француз?

Музыканты зафыркали.

— Англичанин, — объяснил я. — Один из ключевых деятелей рок-сцены. Группа «Битлз».

— Т-ю-ю! — потеряла она интерес. — У нас тут, слава богу, не рок, а эклектика на фольклорную тематику. Чего стоим, мальчики? — принялась строить музыкантов. — Занимаем рабочие места. Нам бы на месте порепетировать, — выкатила распоряжение и мне.

— Павильон свободен, можно хоть сейчас, — кивнул я.

— Сейчас уже не пойдем, весь день репетировали. Завтра, а то Федька глотку сорвет.

— Можно мне на телеконцерте без этого? — оттянул клавишник ворот косоворотки. — Стыдно — сам Леннон придет, а я — вот так! Да еще и «эклектика»! — пригорюнился.

— Ишь ты как заговорил! — возмутилась Прасковья Федоровна. — Англичанишка приехал — все, родная культура пережитком кажется? Нигде своей культуры не стесняются, зато у нас плюются ходят! Низкий поклон Советской власти за то, что угаснуть не дает — остались бы одни обезьяны волосатые!

— Кому репертуар и шоу-элементы не нравятся — не стесняемся писать «по собственному желанию», — пожал я плечами. — Прасковья Федоровна, я вижу, что проект в надежных руках. До свидания.

— Беги, Сереженька, да на Стёпку не серчай, — с улыбкой кивнула мне руководитель. — Он бурчит, да больше всех старается.

— Не шарит просто, — улыбнулся я в ответ. — Молодой, неопытный.

— А сам-то? — донеслось со сцены обиженное бурчание.

— Молчи, охальник! — одернула его Прасковья Федоровна, и мы с Виталиной отправились дальше — та еще программка у товарища интуриста будет!

Глава 2

Проснувшись ранним утром следующего дня, решил, что нужно поделиться новостью с Олей — она же мне не простит, если не. Оля в свою очередь поделится со всей школой — она-то на уроки ходит, а не как некоторые — и тогда не простят уже ребята. Дед велел возглавлять непобеждаемое, поэтому позвонил на квартиру директору, попросив после уроков собрать старшеклассников (все не влезут) в актовом зале.

Забавно, но к этому моменту количество живущих под подпиской граждан Хрущевска практически удвоилось, и это не моя заслуга — просто КГБ решило под шумок проверить некоторых товарищей на надежность.

Леннон — Ленноном, а текучку никто не отменял, поэтому, позавтракав и одевшись, мы с Виталиной поехали на студию, в административное здание, принимать первый в истории телеканала «Восток» оригинальный репортаж «с местности».

В кабинете типа конференц-зала, оснащенным экраном и проектором, нас уже ждали двое модных молодых людей: усатые, с прическами типа каре, в джинсах и свитерах с оленями. Репортер и оператор, авторы репортажа, гордые обладатели красных дипломов.

— Доброе! — поприветствовал я их. — Михаил, — пожал руку репортеру. — Артем, — пожал и оператору.

— Утро, Серега! — откликнулся первый.

— Привет! — подавив невовремя вылезший зевок, буркнул оператор.

— Сейчас главного подождем и начнем, — анонсировал я им и сел за стол. — Далеко ездили?

— Рядом тут — от Комсомольска-на-Амуре двадцать минут узкоколейкой, — ответил Михаил.

Немножко выпендривается, но это ничего, это созидательными порывами продиктовано.

— Про узкоколейку?

— Немного про узкоколейку и фельдшера, — кивнул оператор. — Так сказать, по площадям.

— «По площадям» нам Никита Сергеевич завещал, — одобрил я.

В дверь без стука (потому что начальство) вошел Борис Николаевич Полевой. Журналисты вытянулись по струнке, я ограничился рукопожатием из положения «сидя».

— Ну что, проверим вас на следование высоким стандартам Советской журналистики? — после приветственной части улыбнулся молодым дарованиям Полевой.

— Не подведем! — уверенно заявил репортер.

Оператор зарядил пленку в проектор, на экране появился отсчет 3–2–1, и мы оказались в машинном отделении локомотива узкоколейки. Одетый в фуфайку, штаны с начесом, галошные валенки и шапку-ушанку седобородый дедушка черпал лопатой и забрасывал в топку уголь, размеренно вещая:

— Сам-то я с малых лет на железной дороге. В гражданскую на бронепоезде служил. Потом — в Отечественную, уже машинистом. Надоели мне большие рельсы, вот, на маленькие перешел! — гоготнул и закрыл дверцу топки, повернувшись в кадр улыбающимся закопченным лицом. — С бабкой и приехал — она у меня родом как раз с этих мест, радуется — на родине помрет, говорит.

Монтажная склейка, и мы оказались посреди проложенной среди заснеженных деревьев колеи, наблюдая тихонько выкатывающийся из-за поворота, курящийся дымами локомотив, за которым тащилось три грузовых, и один пассажирский вагончик.

— Это отсылка на «Прибытие поезда»? — подколол я оператора.

— На «В 3:10 на Юму», — с улыбкой поправил он.

— Вестерн? — уточнил Полевой.

— Вестерн.

Репортер обиженно поерзал, и я прислушался к доносящемуся под кадры заснеженной деревеньки (курящиеся дымами печные трубы, бегающие, укутанные в толстые шубки, дети, важно щурящийся в кадр с забора рыжий грязный кот, грызущая говяжью кость лохматая собака) голосу диктора:

—…зимой, когда замерзают реки и болота и оживают так называемые «зимники», колея номер 451 не теряет своей важности для трехсот семи жителей колхоза «Красная грива», каждый день перевозя товары народного потребления, газеты и пассажиров.

Поезд остановился прямо у деревянной двухэтажки с табличкой «Сельсовет», и на утоптанный снег из пассажирского вагона выбралась пара бабушек с набитыми колбасой и консервами авоськами.

— Земфира Захаровна Лебедева — одна из таких пассажирок, — перенес нас немного в прошлое, в еще движущийся вагон, голос Михаила.