Чтение онлайн

ЖАНРЫ

"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:

А на следующее утро весь дивизион гудел, обсуждая самовольную отлучку Семена. При этом Кулдашев и Юлдашев — те курсанты с кем он находился в патруле, в один голос пели о том, что Семен сам сорвался с маршрута несмотря на все уговоры остальных. А им пришлось все оставшееся время быть на маршруте вдвоем, и даже разнимать драку, случившуюся там. Драки разумеется никакой не было, как позже узнал Семен, но «залет» состоялся. И уже через какую-то неделю, Семен стоял навытяжку перед родственником выслушивая долгую нотацию. При этом, хоть последняя и имела место, но была какой-то вялой и почти безразличной. То есть дядюшка конечно попенял его за то, что произошло, рассказал, какой он идиот и о том, что ни будь этого залета, уже через несколько месяцев он смог бы продолжить службу в ГДР, где требовался профессиональный пожарный, и куда дядюшка готовил для него

направление. Но теперь об этом стоит забыть, как, впрочем, и о блестящей карьере, которая ему предлагалась. Но пока еще не все потеряно, годик посидишь дома, Анька (так он называл мою маму, свою сестру), сделает тебе отсрочку от армии, а там восстановишься и все будет нормально. Но все это произносилось с таким безразличием, что Семен понял, на нем поставили крест. То есть из-за мамы разумеется кое-какая помощь все же будет, но блестящей карьеры уже не ожидается. А раз так, то зачем тянуть кота за яйца, то есть хвост и пытаться выгадать то, чего тебе уже не дадут. И потому, придя домой сказал, что разочаровался в выбранной профессии и несмотря на укоры, уговоры, и слезы отправился в армию.

Повестка на медкомиссию пришла в апреле, после прохождения всех врачей выдали предписание с пометкой «В артиллерию для школ» с указанной датой прибытия в областной военкомат на пятое мая. Что конкретно это обозначало Семен примерно предполагал, что это значит и его это не вдохновляло. К тому же весна, девчонки и обретенная после почти трех лет пребывания в казарме давала на подсознание, и Семен решил продлить свои каникулы еще дней на десять, добавив к дате единичку. Теперь выходило, что его ждут не пятого, а пятнадцатого мая. Правда ближе к этому дню он слегка пожалел о том, что не добавил двойку, тогда бы каникулы продлились еще на декаду, но делать было нечего и он пошел сдаваться.

К его удивлению, никаких претензий не произошло. Его зачислили в какую-то команду, в тот же день посадили на поезд и отправили, куда-то далеко.

Запомнился один случай произошедший на вокзале перед отправкой. Майор сопровождающий их команду спросил, все ли являются комсомольцами, и когда оказалось, что трое в ВЛКСМ не состоят, тут же развил кипучую деятельность и буквально через полчаса, без каких-либо заявлений, изучения уставов ВЛКСМ, собеседований и прочего, через что в свое время прошел Семен, им вручили комсомольские билеты.

— В нашей части, служат только комсомольцы. — с некоторым апломбом произнес он, и

Семен, наверное, впервые понял, как низко пала организация молодежи, если в нее принимают только ради общих показателей несмотря ни на что.

Поездка была долгой и в итоге закончилась в славном городе Воронеже. Выезжая из Ташкента пятнадцатого мая при сорокаградусной жаре, и одетый в легкую футболку и джинсы, Сема, никак не предполагал, что окажется в такой холдрыге, и хотя от вокзала до воинской части было совсем недалеко, потому как последняя находилась в центре города, он основательно замерз.

Воинская часть, в которой предстояло служить относилась к Внутренним Войскам. Может именно из-за этого майор сопровождающий их, молчал как рыба об лед, ни слова, не говоря о будущем месте службы. На его погонах, почему-то висел знак химических войск, а фуражка была с красным, а не с краповым околышем. Причем ее цвет разительно поменялся, стоило сойти с поезда в Воронеже. Первый месяц прошел на войсковом стрельбище, расположенном под Семилуками. Заключался он интенсивных занятиях по строевой подготовке, изучению уставов внутренней службы, бесконечном наведении порядка в палаточном городке, заключавшимся в добыче белого и светло-коричневого песка из склонов окрестных холмов и посыпании им многочисленных дорожек лагеря. Спали вповалку в палатках, питались неким варевом с песочным хрустом, приготовленным поварами срочниками в походной кухне. Семен, уже в какой-то степени сожалел о том, что исправил дату на своем предписании. Потому, как если подобное будет продолжаться и дальше, то будет очень грустно. Однако же надолго это не затянулось. После повторного для Семена принятия присяги, лагерь был свернут и всех перевезли обратно в Воронеж. Правда в самом Воронеже остались немногие. По какому принципу происходило распределение, и тем более откуда командиру стали известны его школьные и училищные спортивные достижения Семен даже не догадывался, но оказавшись в спецвзводе второго батальона, тихонько офигевал от увиденного.

А потом начались тренировки. И уже через буквально месяц, Семен с теплотой вспоминал и учебный лагерь, с бесконечной

строевой подготовкой на пыльном плацу, и хруст песка в приготовленных там блюдах, и даже Пожарное училище с его командиром капитаном Соловьевым, любителем ночных забегов до Айна-Булака и обратно. Пожалуй, ему он даже был в чем-то благодарен, особенно после того, как временно назначенный на должность взводного, только что прибывший из военного училища, лейтенант Гречко, решил устроить большой забег по полной боевой. То есть с автоматами, противогазами и вещмешками, благо хоть без груза. Забег начался от улицы Манежной вниз по Чернавскому мосту на Левый берег водохранилища, затем вдоль последнего до Северного моста, по нему на правый берег и по набережной до улицы Цюрупы. Причем сам лейтенант выдохся уже на половине пути хотя и бежал налегке лишь с одним пистолетом Макарова, да еще и в кроссовках. И его пришлось тащить всем попеременно, до самых ворот части. А Семен пер как лось увешанный со всех сторон автоматами, своих сослуживцев, поддерживая при этом под руки двух дембелей, находящихся слегка не в себе из-за употребленных накануне горячительных напитков, в честь знаменитого приказа. Все же опыт, полученный в училище, дал положительные результаты, да и маршрут с легким спуском вначале и легким подъёмом в конце восьмикилометрового круга, гораздо легче чем затяжной девятикилометровый подъем в сторону высокогорного катка Медео, и такой же спуск в обратную сторону.

Зато уже на следующее утро, стоило Семену взяться за тряпку, для наведения уборки, как подошедший «старик» отобрал у него орудие труда и вручил веник. По неписаным законам части, влажной уборкой занималась молодежь, не прослужившая еще половину года. Следующие полгода они вооружались вениками, подметая расположение перед влажной уборкой. Черпаки, то есть прослужившие год вытирали пыль, на тумбочках, окнах, подоконниках. А «деды» руководили наведением порядка, появляясь на глаза, только в присутствии старшины, молдаванина старшего прапорщика Гырбу.

Попробовавшие было возмутиться, тут же были поставлены на место, указанием на то, как они вели себя во время забега. А учитывая, что подобные мероприятия проходят во взводе чуть ли не каждую неделю, предложили тем собрать на себя весь груз и пробежать хотя бы пару кружков вокруг казарм. И если у них все получится, то и разговор будет совершенно другим.

В принципе втянувшись в постоянные тренировки, Семен понимал, что все это идет ему на пользу, но все же было несколько завидно за то, что другие подразделения не сидят на месте раскатывая по всей стране в тех же Столыпинах или почтовых вагонах фельдъегерской связи. Здесь же кроме тренировок и стрельб ничего подобного не наблюдалось.

Демобилизовался Семен сержантом, и заместителем командира взвода. Дома его встретила все та же жара, как будто и не прекращающаяся все время его отсутствия и назойливые, на грани приличий приглашения на работу в милицию, порой доходящие до абсурда. Один майор до того распалился, агитируя Семена устроиться к ним в оперативную часть, что стал угрожать, тем, что посадит Семена на нары если тот откажется служить у них. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в этот момент в комнате не появился давний знакомый, случайно оказавшийся здесь и заглянувший на крики разносившиеся по всему коридору. Майор тут же был поставлен на место, а Семен, от греха подальше смылся домой.

Дома все складывалось тоже не в лучшую сторону. Мать приставала с постоянными упреками об отсутствии образования, и о том, как ей стыдно из-за него смотреть в глаза не только брату, но и соседям и друзьям вместе взятым. Вскоре Семену все это надоело и он, взяв у отца взаймы сто рублей, уехал в город Навои, где довольно легко поступил в Горный Институт на Металлургический факультет. И хотя следующие пять лет он старался как можно реже появляться дома, нотации не прекращались. Вначале мама ругала его за то, что он выбрал самую неудобную профессию, затем за далеко расположенный ВУЗ, за отказ общения и согласие в подборе ему будущей супруги.

Последние было маминой маниакальной идеей. По ее мнению, именно она должна была устроить судьбу сына, так как считала нужным. При этом почему-то на выбор сестры или младшего брата это желание не распространялось, а вот Семен должен был жениться именно по маминому выбору. В итоге, когда Семен самостоятельно выбрал себе будущую супругу, и приехал в отпуск с нею вместе, нарвался на такое неприятие и презрение со стороны своей родительницы, что развернулся буквально с порога и уехал даже, не успев опустить на землю чемоданов.

Поделиться с друзьями: