"Фантастика 2024-184". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Музыканты настолько поверили в мои силы, что иногда позволяли себе пропускать концерты, особенно если они проходили где-нибудь в деревне «Осиновка» на танцплощадке. Они иногда от души «нарезались» ещё днём и вечером на сцене только изображали «артистизм». Я же старался от души, иногда выдавая на сцене кренделя, как Марти Макфлай в «Назад в будущее». Ха-ха… Пьяных музыкантов не трогали, а меня за это почему-то иногда пытались бить. Хулиганил, короче, я, ибо на третью неделю гастролей по Приморью мне стало скучновато.
По возвращении во Владивосток в почтовом ящике меня ждала телеграмма от Романа, в которой он сообщал, что радиодетали
Посылка оказалась очень тяжёлой, килограмм тридцать, и доставили её явно не почтой, а поездом. Не собираясь волочь тяжёлый ящик, я разломал его и переложил радиодетали в сумку. Там же лежали «паспорта» на квадрафонические головки, которые я просмотрел при Ирине Григорьевне, небрежно засунул себе за пазуху и оставив часть деталей у неё в кабинете, отправился домой. Вместе с паспортами на магнитофонные головки у меня во внутреннем кармане куртки лежал паспорт гражданина Румынии, приехавшего в Молдавию «погостить» к родственникам.
— Молодец, — похвалил меня полковник. — Хорошие документы. Настоящие. И мы не засветимся. И будет у тебя запасной канал выхода. Главное — под румынскую разведку не попади. Тебя могут на границе ждать. Британский паспорт получишь только в Греции и то только после того, как поймём, что тебя ни кто не ведёт.
— Роман поможет, — успокоил я. — Он с табором тоже выезжает в Румынию за день до моего перехода. Там встретит, пристроит в таборе, выдаст следующие документы.
— С румынским языком как?
— Да, никак, — махнул я рукой. — Обычные фразы выучил. Заикаться буду. Дадут сопровождающего, он объяснит пограничникам.
— Ну-ну… Так банально, что может сработать. Не боишься?
— Конечно боюсь, — сказал я. — Трясёт, как зайца. Не видно разве?
Полковник внимательно посмотрел на меня, а я на него.
— Не видно, — пожал плечами он. — В Югославии получишь документы, по которым вылетишь в Грецию, а от туда в Британию. Путь долгий, но относительно надёжный.
— Поздравляю тебя, — сказал полковник.
— С чем? — удивился я.
— Твоё первое предсказание сбылось. Назначили меня начальником управления.
— Ну, теперь важно, чтобы другие предсказания по вам не сбылись, — хмыкнув, высказался я. — Что-то придумали по поводу «перестройки»?
Мы снова находились на косе, соединяющей остров Шкота с островом Русский. Снова в полумиле дрейфовал катер контрразведчиков.
— Думаем. За назначением летал в Москву. Поговорил кое с кем. Так… В общем по обстановке в стране… Да, я и раньше чувствовал, что не туда идём. Многие чувствовали, да мало кто говорил. Там в Москве такой бардак, если честно… Министерства рулят, кто куда хочет. Приписки сумасшедшие, количество плановых показателей с начала семидесятых годов снова выросло, предприятия переходят на теневой выпуск дефицита. Я не вникал в эти процессы. Моё дело была контрразведка. А оно вон оно что!
— Запомните… Со мной многое, что может случиться. Главное, это нельзя вводить ГКЧП. Из за него КПСС обвинят в попытке государственного переворота и запретят. А имущество конфискуют. Нельзя этого допустить. Похоже, ГКЧП — это была намеренная провокация
реформаторов.Глава 29
Из Румынии в Югославию меня переправили по румынскому паспорту, а из Югославии в Грецию по польскому. Роман снабдил меня валютой и сопровождающим. Предполагалось, что я совсем не знаю Европу и не имею опыта перемещения заграницу, поэтому сопровождающий взял на себя функции квартирьера. В каждой точке прибытия нас ждала забронированная гостиница и билет на самолёт.
Однако в Афинах мы с моим сопровождающим расстались прямо у дверей гостиницы. Он пожал мне руку, сел в машину-такси и куда-то уехал. Переночевав в одной гостинице, и получив на следующий день на «ресепшене» пакет с новыми документами, я перебрался в другую и заселился в неё уже под именем Джона Сомерсета.
Вместе с пакетом документов на ресепшене имелась и открытка с гербом Моэма Сомерсета. А открытке имелась надпись чернилами: «Дружок, если тебя не затруднит, навести своего дядюшку в Ницце. Адрес ты знаешь. Джон Сомерсет».
Вилла встретила меня лаем ротвейлеров из-за ворот. Потратив минут сорок на прогулку из центра Ниццы до «дома дядюшки Джо», я получил незабываемое удовольствие, связанное с воспоминанием своего первого посещения этого «достопримечательного» места в две тысячи пятом году. Тогда эта была открыта для посещения, как музей «Моэма» и в ней имелась небольшая галерея картин, собранных известным писателем.
— Тут ещё, наверняка, есть и картины Сислея, и висит прекрасный Матисс, и Ренуар, и Гоген, и Боннар с Пикассо, и, конечно, Тулуз-Лотрек, — подумал я. — В пятом году их осталось совсем немного.
Я нажал на кнопку вызова и через минуту меня спросили мужским приятным баритоном:
— Что вам угодно, господин?
— Я по приглашению, сэра Джона Сомерсета. Меня тоже зовут Джон Сомерсет, я звонил и предупреждал о своём визите около часа назад.
— Да-да, конечно, — сказал голос. — Одну минуту, мы отзовём собак.
Вскоре из динамика за воротами по-немецки «пролаяла» команда «домой» и собачий лай замолк. Ещё минуты через две ворота отворились, я прошёл на территорию виллы и увидел идущего мне навстречу высокого дородного господина с копной седых волос.
— Я как раз прогуливался, дожидаясь тебя, мой мальчик. Ты позволишь мне так тебя называть? — спросил он.
— Конечно.
— Могу я посмотреть твой паспорт? — В его голосе чувствовалось волнение.
— Конечно, — снова ответил я и протянул ему книжецу со львами.
Старик внимательно исследовал паспорт и возвращая его мне, пафосно сказал:
— Для меня большая честь приветствовать вас в моём доме. Это означает, что мне, действительно доверяют. Столько лет у меня, фактически, нет связи с Союзом. Это очень тяжело. Но я уже привык.
В глазах старика стояли слёзы. Я подал ему ладонь для рукопожатия и он её с благодарностью принял. Однако стоял он с прямой спиной и со стороны кто-нибудь вряд ли бы заметил его излишнюю эмоциональность.
— Вас очень ценят на Родине, — посмел соврать я. — И рассчитывают на то, что вместе мы сделаем много чего интересного. Я готов сейчас озвучить наше задание. Хорошо, что у нас есть возможность сразу его обговорить в общих чертах.
— Вы так молоды, — удивился Сомерсет. — Сказать, что я удивлён — ничего не сказать. Вам, действительно, шестнадцать лет?