"Фантастика 2024-197". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
– Как я вас понимаю! И да, вы таки обратились по адресу. Кто, как ни старый еврей может иметь свежий и незашоренный взгляд на русские и японские особенности одежды, – возбуждённо потёр Левинсон руки, выбираясь из-за раскройного стола.
Это прозвучало настолько неоднозначно, что я чуть было не рассмеялся, но портной был абсолютно серьёзен. Более того, его мечтательный взгляд, блуждающий по потолку, выдавал нешуточное волнение и этакую творческую эйфорию. Худые, высохшие пальцы, отчаянно терзавшие лоскут ткани, лишь подчёркивали общую картину.
– Я с собой несколько фотографий и рисунков прихватил. Не желаете посмотреть, как в Японии одевались Императоры? – нарушил я затянувшееся молчание, невольно
– А… Да-да, это очень важно, – захлопал глазами портной, не сразу сообразив, что я ему протягиваю.
– О-о… От оно как… – услышал я кряхтение Левинсона, который водрузив на нос уже настоящие очки чуть ли не обнюхивал снимки неплохого качества и очень подробные красочные рисунки, – Что могу сказать. Шитьё здесь несложное. Материал специфический, но это я решу. Основные проблемы с вышивкой. Больно уж тут тонкая работа шёлком по шёлку, да ещё с полутонами. Очень много времени потребуется, и цена у такой сложной вышивки нешуточная. Заказывать её отдельно придётся, и хочу сразу вас предупредить, что как бы вышивка не оказалась дороже самого костюма, – отчего-то с непередаваемой национальной грустью поведал мне Левинсон.
– Хм, значит права Аю, – пробормотал я, удивлённо вскинув голову.
– Сомневаюсь спросить, но таки вы о чём?
– Жена мне предлагала японских вышивальщиц сюда к нам перевезти, но я подумал, что их искусство особого интереса в России не вызовет и нет особого смысла тащить их за тысячи километров, если можно попросту привезти их вышивки. А вот про то, что они костюмы и платья могут расшивать, я не сообразил, – покаялся я, вспоминая один из недавних разговоров с Аю.
Поговорили мы с ней как-то раз про японскую вышивку шёлком, когда возвращались с Сахалина и уже не знали, чем себя занять во время долгого перелёта. Оказывается, женское рукоделие у них распространено гораздо шире, чем у нас, и первое время Аю сильно удивлялась, почему у нас так мало вышивок на одежде. Даже для не очень знатной японки кимоно, украшенное вышивками – это общепринятая праздничная одежда, без которой не обходится ни одно торжество.
– Вы так сожалеете, что я готов поверить в то мнение, которое читаю на вашем лице.
– А шо вы на это скажете? – в очередной раз подсел я на волну портного, засовывая руку во внутренний карман, – Как по мне, так они живые.
Я разложил на столе большой шёлковый платок с вышитой на нём картинкой. Растянув ткань растопыренными пальцами, я немного подвигал её, то чуть растягивая, то давая ей собраться плавными мелким складкам.
Левинсон смотрел на кусок шёлка, вытаращив глаза и боясь дышать. Признаюсь, я и сам, когда первый раз увидел искусно вышитый платок, не поверил, что это не фотография или ни какой-нибудь магический артефакт.
Как объяснила мне Аю, эта картина называется «Свидание», но на самом деле там изображено всего лишь две птички и три цветка на ветках неведомого мне дерева. Птички, как живые. Прямо любое пёрышко можно разглядеть. Цветы очень нежные, переливающиеся розовым перламутром и свежестью. Стоит это платок чуть подвигать, и картинка оживает. Волшебство, да и только! Сам своим глазам не поверил, увидев, как может начать жить своей жизнью великолепная вышивка, сделанная рукой мастерицы.
Отдышавшись, портной бросился к своему столу и начал стучать кулаком по никелированной кнопке звонка, отдающейся где-то в глубине служебных помещений его мастерской лихим перезвоном.
– Моню позовите! – крикнул он, не оглядываясь на звук открывшихся дверей.
Между тем, на трель рождённых старым мастером звонков, как на сигнал тревоги, начали собираться люди, а когда места в коридоре перестало хватать, то они стали заходит в зал салона, толпясь у открытых настежь дверей.
– Вот, смотрите, неумехи, что можно
сделать при помощи нитки и иголки, если руки растут из нужного места! – наконец-то обратил внимание Левинсон на начавшееся столпотворение.Он бережно поднял платок со стола, и держа его на открытых ладонях, поиграл складками и падающим светом. Судя по вздохам и возгласам восхищения, работники были впечатлены, а на шум потянулись любопытные из задних рядов. Вскоре у дверей толпилось человек тридцать – сорок, но ближе, чем на два – три шага к Анатолию Абрамовичу никто так и не подошёл.
– Папа, звал? – с трудом протолкался Эммануил через толпу работников, не вдруг его заметивших, – Извини, но я не сразу вышел из своего салона.
Салон у Эммануила открыт с другого торца этого же здания и оба Левинсона пользуются одними и теми же швейными помещениями, которые изрядно разрослись в последнее время, выдавив на волне своей популярности из особняка пару магазинчиков, торговавших всякой мелочёвкой и небольшую ювелирную лавку.
– Я тебя очень долго ждал. Ты что, не мог придти раньше, если тебя отец зовёт?
– Я вышел пораньше, но было уже поздно, – мягко заметил Моня, разглядывая платок, который Левинсон всё ещё держал в руках.
– Смотри, сын, – торжественно произнёс Анатолий Абрамович, играя платком на вытянутых руках. Тон и вид портного меня удивили. Со стороны казалось, что никакой перепалки несколько секунд назад между ними вовсе и не было, – Весь мой опыт сейчас кричит, что с такими вышивками ты повергнешь столицу к своим ногам гораздо раньше, чем я наконец-то увижу долгожданных внуков. Я таки не знаю, шо к этому ещё можно пожелать, чтобы мене потом не завидовать, – разбавил пафос своего заявления Левинсон, сбившись под конец на привычную для него речь.
– Папа, надеюсь, вы таки не предлагаете мне в жёны японку? Мама такого позора не вынесет и скажет, что снова покончит с собой, – с лёгкой, едва заметной усмешкой поинтересовался Моня.
– На те деньги, которые это нам принесёт, мы и маму достойно похороним, а я, так и быть, от позора укроюсь, купив себе усадьбу где-нибудь на Южном берегу Крыма, – тут же успокоил сына Анатолий Абрамович, передавая ему мой платок с рук на руки.
– Ваше Сиятельство, я правильно догадываюсь, что этот платок имеет самое прямое отношение к Японии? – поиграл Эммануил живой картинкой, любуюсь отсветами и полутонами.
– Абсолютно верно. Если вы с отцом считаете, что такие работы будут востребованы, то я, пожалуй, озабочусь и привезу в столицу пару – тройку десятков японских вышивальщиц, может быть даже более искусных, чем та, работу которой вы рассматриваете.
Так то платок мне вышила Аю. Сам не знаю почему, но я его постоянно ношу во внутреннем кармане своих костюмов, словно он необходимая часть моей одежды. Порой мне достаточно просто положить руку на то место, где он хранится, и настроение становится лучше. Не спрашивайте, почему. Сам не понимаю. Просто ношу его с собой, и всё.
– Боюсь, что когда к теме вышивки подключаться женские модельеры, то вышивальщиц на всех не хватит, – негромко сказал Моня, возвращая мне мою собственность, – Зато появится замечательный шанс прилично пододвинуть французскую моду. Совсем, знаете ли, обнаглели. Пожалуй, через полгода – год в светском обществе появиться не во французской одежде станет попросту неприличным. Дамы так уже все на неё чуть ли не молятся.
– Понятно, – не спеша ответил я, аккуратно складывая платок и убирая его во внутренний карман, – А там и словечки французские в обиход идут, духи, книжки, спектакли. Вроде всего понемногу, а когда это широким фронтом подано, то чуть ли не на пропаганду смахивает. Подсознательно люди привыкают к тому, что всё лучшее у нас обязательно из Парижа, а французская мода впереди планеты всей, как и всё остальное, что их Франции.