"Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Ты ошиблась, девочка, — медленно и грустно говорит Кира. — Мы верим тебе, и поэтому...
«Ты умрешь», — думает Кира, но не говорит вслух. Он отчего-то медлит, хотя я и не понимаю почему.
— Я принесла вам новый мир! Я создала его своей силой! Сияющий прекрасный мир! Мир как меч! — Она поворачивает руки ладонями вверх, и на них возникает клинок с витой рукоятью. — Этим мечом мы отсечем все, недостойное жить! Вы и я, вместе! Поверьте же мне, умоляю вас! Я открою вам истину, и вы не сможете не поверить!
Мир как меч? Мир сияющей истины, где принцессы в сияющих одеждах
Неужели эта дева в белом и впрямь — душа Города? Странно и страшно верить в это, и я не знаю, что делать. Кира готов убить ее — но не убьем ли мы и себя, и Город вместе с девочкой, умеющей не просто убивать, а поглощать? Но оставить ее в живых означает принять ее, отдаться ее власти. Я не хочу верить в то, что это не случайность и ошибка, а начало новых времен.
Сияющий дивный справедливый мир, где властвует эта дева, где недостойное жить отсекают мечом, а непокорных уничтожают... Справедливость, воплощенная в мече в тонких девичьих руках, нерассуждающая страстная справедливость. Справедливость однажды жестоко униженной девчонки, и вся суть этой справедливости — не дать унизить себя еще раз. Бить, а не принимать удары, править, а не подчиняться. Любой ценой встать над законом, согласно которому глупый замысел и дурное исполнение не находят понимания, а встречают лишь равнодушие и насмешку.
— Слушайте меня! Слушайте! Истина в том, что я — новый закон, я закон Города! — говорит она. — Все, что сделала я, — закон, и никто не вправе спорить со мной, ибо закон — это я; но вас я прощаю, ибо вы не знали истины...
Все это звучало бы смешно, если бы дело было только в форме слов. Бред, высокопарный и напыщенный, не более того. Но та, что произносит слова, — не актриса, играющая роль сумасшедшей королевы. Она реальна, как реально сделанное ею. Как реальна сила, которой она обладает. То, что нам удалось загнать ее в ловушку, — случайность, везение или шанс, данный нам Городом. И нужно решить раз и навсегда, что мы будем делать.
А что мы можем сделать?
Либо отпустить ее и согласиться с тем, что настали новые времена и отныне Городом правит Белая Дева. Или убить ее. Я не вижу других способов. Попытаться ее переубедить? Стоит сделать это только ради одного — чтобы потом быть уверенной, что мы сделали все, что смогли.
— Послушай, ты говоришь о новом законе. Но в Городе уже есть закон. И это мудрый закон, проверенный временем... — Я пытаюсь поймать ее взгляд и тут же перевожу взгляд на стену за головой девушки: ее глаза — два кипящих темным пламенем колодца, в которых кипит, кружится водоворотами безумие.
Это затягивает. Несколько минут «гляделок» — и я утрачу разум, растворюсь в ней.
— Это старый закон! А я — закон новый, безупречный! — все с той же сумасшедшей уверенностью отвечает она. — Я — мир, и я — меч.
— Город не нуждается в твоем законе. Подумай, что ты делаешь. Ты разрушаешь и убиваешь. Сколько ты уже убила? Сотни? Тысячи? Что с ними стало?
— Я никого не убила. Они все во мне. Кажется, беседа пошла по кругу.
— Я — закон меча... — добавляет она, глядя на меня — на меня! —
как на глупое неразумное дитя. — А меч иногда ранит, отсекая недолжное жить.— Да кто ты такая, чтобы решать, чему должно и недолжно жить?! — Я начинаю кричать, не в силах пробиться сквозь ее убежденность в собственной правоте.
— Я — закон, — безмятежно и терпеливо отвечает она. — Я — карающий меч.
«И, вырвав из себя, положили закон над собой. И нам надлежит сделать так же...», — вспоминаю я легенду Демейни. Вот когда она пригодилась. Мудрый хранитель в обличье хиппи — едва ли он знал, что этот разговор состоится. Но угадал или, точнее, предвидел, что именно нужно рассказать нам. Теперь я понимаю, что нужно делать. Но могу ли я?
Глаза Альдо, скулы Лика, губы Виты. Лжет ли она, стремясь сохранить себе жизнь, или и вправду они живут пленниками в ней, и мы своими руками уничтожим тех, кого любим? Трое друзей — и черты каждого в ее лице, и что еще, помимо черт?
Смерти нет, вспоминаю я лихорадочный шепот Киры. Смерти нет... Они улетят прочь по звездному тоннелю навстречу прекрасной музыке.
Я протягиваю руку, беру меч за рукоять, взвешиваю. Он тяжел и налит жгучей страстной силой, толкается в ладонь, просит, зовет действовать, вершить, решать. Удобный клинок, как раз по руке мне. Девушка с надеждой смотрит на меня. Соблазн велик...
Взмах — и полоса сияющего света рассечет надвое оглоеда или ползуна.
Как мне нравится прикосновение к потертой коже на рукояти, как я срастаюсь с клинком...
Взмах — и на месте Гиблого Дома останутся лишь безопасные руины, что растают к утру.
Он создан для меня, я и этот меч — одно...
Взмах — и очистятся все тоннели, и не придется рисковать собой.
Сколько достойных дел можно было бы сделать с ним...
Взмах — и осмелившийся спорить со мной падает, замолкнув навсегда.
Взмах!..
И легионы из бездны встанут за мной, вспоминаю я сказку Киры. Но некому будет взглянуть мне в глаза.
— Мир не меч! — И клинок входит в грудь Белой Девы, не встречая препятствий.
Выпускаю рукоять, отшатываюсь — девушка падает на колени, платье на груди пропитывается кровью. Алое на белом. Она сжимает ладонями клинок, смотрит на меня, словно не может поверить, и что-то шепчет.
Лицо ее плавится, искажается, словно в последний миг жизни на нем отражаются все, убитые ею. Десятки, сотни лиц пробегают рябью по водной глади, я сбиваюсь со счета. Люди и тенники, сотни глаз, губ, бровей — и все это маски боли. Неужели я убила их всех еще раз?
Она падает на бок, складываясь, как тряпичная кукла, у нас под ногами. Лицо перестает хаотически меняться — теперь это ее собственное лицо, простое, но симпатичное. Светло-голубые глаза, уже подернутые туманом, круглые щеки, курносый нос. Ей не больше двадцати. И — залитое кровью белое платье, торчащий из груди клинок, беспомощно раскинутые руки.
По подбородку ее течет кровь, розовая, пузырящаяся. Губы еще вздрагивают, пытаясь что-то выговорить. Но еще мгновение — и ее тело начинает таять, а меч оплывает, плавится и исчезает.