"Фантастика 2024-21". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Между тем, даже школьники точно знали, что к нормам гуманизма и уважения к другим расам в Альянсе, где до сих пор сохранялось жесткое деление на касты и сословия, относились с искренним недоумением, а уж такие понятия как «Свобода, Равенство и Братство» просто не понимали. Парии из касты мусорщиков не могут быть равны воинам и тем более жрецам, а проданные на рудники обитатели окраинных миров не имеют права на свободу. Что поделать, несмотря на почти полную идентичность биологических параметров, цивилизация Рас-Альхага шла иным путем, нежели земная. Произошедшая около сотни лет назад нежданная встреча с сородичами не сделала землян и змееносцев братьями, а годы соперничества на космических
Впрочем, тонкостями межпланетной политики Туся тогда не прониклась, зато поняла, что Арсеньев — герой. Даже если не принимать во внимание его участие в разработке и, главное, тестировании отцовской вакцины, которую участники эксперимента из-за нехватки времени проверяли на себе.
Несколькими днями спустя она снова пришла в госпиталь, чтобы извиниться за ненадлежащее поведение, и осталась на целый день. Арсеньев только приходил в себя после очередной операции и большей частью лежал, что, впрочем, не мешало ему рассказывать о свойствах вирусов, и докторе Фаустусе, и невозможности заключить честную сделку с Тьмой. Он сравнивал Корпорации, подобные «Панна Моти», с вирусами, которые являются абсолютными паразитами и способны существовать, лишь внедряясь в клетки носителя или инфицированного объекта. Именно после этой беседы еще до разговора с отцом Туся решила тоже стать врачом или исследователем.
Еще они говорили о музыке, в которой Арсеньев тоже замечательно разбирался. И конечно же Туся допустила очередную бестактность, когда обмолвилась о фортепианных вечерах в их доме. Раненый помрачнел, с болью глядя на изувеченную руку, потом натянуто улыбнулся:
— А мне теперь впору только трубу осваивать! Конечно, когда губы заживут!
Действительно губы, как и все его лицо, больше всего напоминали пособие по рваным ранам и гематомам и потому выглядели неузнаваемо. После возвращения к агентурной работе Арсеньев изменил внешность и засвеченные в базе данных Альянса параметры биометрии, после чего, если встречался с учителем, то где-то вне его дома, чтобы вновь не пересечься с Галкой. Отец тоже старался об этих встречах умалчивать и фамилии бывшего студента даже в разговорах не упоминал. Он ни словом не упрекнул тогда Галку, но старшей дочери больше не доверял.
В тот далекий день в госпитале Туся с разрешения Вернера взяла на себя часть обязанностей роботов-санитаров: приносила раненому еду из буфета, поправляла постель, следила за капельницами. Сейчас она бы дорого дала, чтобы оказаться в лаборатории института бионики до того, как дроны найдут туда путь.
Впрочем, Арсеньев и так постепенно приходил в себя. Отяжелевшая, поникшая голова приподнялась, правая рука, отстегнув поврежденные пластины брони, потянулась к аптечке, почти на автомате останавливая кровь и обрабатывая раны.
Похоже Тусе все-таки удалось докричаться до Командора, отодвигая его от бездны личного ада в сторону каких-то более светлых воспоминаний.
«Теперь малышка выросла, стала симпатичной девушкой, но все еще похожа на хрупкого олененка, которому нужна защита, — пронеслась в сознании явно принадлежащая ему очень теплая и безмятежная мысль. — Интересно, отрезала ли она волосы, за которые ее тогда так безжалостно дергал Клод? Под шапкой и в темноте разве разберешь? Знатная была копна: длинная, густая цвета песчаных дюн на Новонормандском побережье. Такие впору русалкам и сиренам. Но всех русалок и сирен, которые не успели бежать, Корпорация давно отловила и отправила на переработку в тягучий вязкий
коллоид, предварительно обрив наголо, чтобы волосы не забивали систему стоков…»Вновь погрузиться в обморочный кошмар Арсеньеву не позволили. В вентиляции над головой что-то зашевелилось, в правой руке Командора вновь оказался скорчер, и пробивший решетку металлический паук превратился в груду металлолома.
И в этот миг связь прервалась. Исчезли и ряды аквариумов, и зловонное болото, и затопленный док, и прочая жуть. Осенний ветер гонял по пустынной улице невесть откуда залетевшие сюда жухлые листья, пыль и обрывки мусора, и сумерки заявляли о своем наступлении, скрывая даль и делая размытыми контуры предметов.
Барсы медленно приходили в себя, пытаясь стряхнуть морок. Если бы Туся по очереди и одновременно не посетила сознание каждого из них, она бы подумала, что бойцы отряда в приступе помешательства разыгрывают какую-то чудовищную шараду или развлекаются детской игрой «Море волнуется раз». Слава катался по земле в надежде сбить пламя. Пабло перебегал с места на место, прикрыв руками голову, спасаясь из-под обстрела. Дин извивался всем телом и неуклюже подпрыгивал, пытаясь выбраться из болота. Петрович, мертвой хваткой обхватив изо всех сил упиравшегося Дирижера, тоже рвался куда-то наверх в облака, загребая воздух точно воду и искренне недоумевая, почему процесс не идет. Арсеньева нигде не было видно.
Занятые своими переживаниями барсы не сразу заметили его отсутствие, и когда в наушниках раздался его встревоженный голос, по-видимому, не первый раз повторявший слова позывных, никто не оказался в состоянии ответить. Только когда во второй, если не в третий раз в эфире зазвучало известное барсам:
— Ирбис, Ирбис! Вызывает Командор! Кто-нибудь слышит меня?
Петрович не по-уставному отозвался:
— Саня! Где ты?
В его охрипшем голосе звучала такая почти детская обида, что невидимый Арсеньев где-то на другом конце не смог сдержать улыбку:
— Очухались, наконец! Все живы?
— Слава Богу, все! Но ты-то где?
— В институте бионики. В двух шагах отсюда.
— Это еще зачем? — не понял Петрович.
— Нужно было кое-что отключить.
Туся вспомнила виденный пару минут назад глазами Арсеньева сумасшедший бросок под шквальным огнем в самое логово алчущих крови чудовищ, коварных, безжалостных машин, научившихся копаться в человеческой памяти, вытаскивая из нее самые жуткие воспоминания и доводя до помешательства и смерти. Страшно было поверить, что это происходило наяву.
— Что это с нами было? — спросил Пабло, едва окно в реальность вновь открылось для него.
— Депрессивное излучение, — пояснил Командор.
Он вкратце поведал про Леху Шацкого и его разработку.
— Леший дери твоего Леху! — сердито прорычал Петрович наконец выпуская руку Дирижера. На запястье радиста быстро расплывался багровый кровоподтек. — Это же хуже всех запрещенных видов вооружения вместе взятых! А если эта конструкция попадет в руки инженеров Альянса?
— Не попадет! Не должна попасть! — убежденно проговорил Командор. — Дин! Как у нас с взрывчаткой? На два объекта хватит?
— Хоть на десять! — с готовностью отозвался Дин.
— Вот и отлично!
— А как насчет тысяченожек? — полюбопытствовал Слава. — Много их там?
— Достаточно… и не только их. По поводу тысяченожек. Я тут рядом с генератором нашел что-то типа пульта управления всем этим хозяйством, но для того, чтобы с ним разобраться, нужны способности Пабло. Сумеешь прямо оттуда, где вы сейчас находитесь, подключиться через спутник?
— Да здесь можно попробовать даже по роутеру к местной сети. Расстояние-то плевое!