"Фантастика 2024-30". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Я был молодым ещё — моложе тебя. Было мне пятнадцать, когда я влюбился в Зору. Она была ого-го! Настоящая барыня, по крайней мере, так мне казалось. Конечно, была она сильно старше меня, да к тому же замужем, и ребёнок у неё был уже — мальчик лет двух… Я был простым деревенским пареньком, отец взял меня с собой на работу в Тавер. Он плотник, и его нанял муж Зоры поставить конюшню. Были там мы с отцом, да ещё один малый… Впрочем, это неважно…
Никогда ещё, кажется, слова не давались так тяжело Логанду. Линд привык совсем к другому — обычно тот был весьма скор на язык и за словом в карман не лез. Но сейчас он то и дело путался, спотыкался, словно каждое слово прилипало к языку, и нужно
— Муж Зоры был тот ещё балбес. Знаешь, из этих, которые… — не найдя подходящего слова, Логанд досадливо затряс кистью руки. — В общем, учёный. Вообще-то он был купцом, но очень уж был любознательный… Впрочем, он, может, и сейчас любознательный — поди, жив до сих пор… Хотя он был заметно постарше Зоры — лет за сорок ему было уж точно! Но в доме у него были книги, и он любил этакие, знаешь, заумные словечки и фразочки в разговор запускать.
Логанд усмехнулся и, лишь теперь заметив, что до сих пор месит в пальцах липкие потемневшие от его грязи остатки пирожка, с отвращением отшвырнул его на пол. Брезгливо вытер пальцы прямо об рубашку, он словно нехотя продолжил рассказ.
— А ещё любил он разъезжать по своим делам, да так, что, бывало, месяцами не объявлялся дома. Очень любил в Саррассу ездить. Позже мне Зора говорила, что у него там вторая семья — жена, ребёнок… Не знаю, правда это или нет… Может, она и приврала, чтоб себя оправдать… В общем, наняв нас, муженёк этот укатил чуть ли не на год. Было лето, и он собирался провести в Саррассе всю зиму и весну. Видно было, что к Зоре он холоден, так что, может, и правда был у него кто на юге…
Мне-то Зора сразу приглянулась, как только я её увидал в первый раз. Ну тут легко понять — совсем пацан ещё, в штанах пожар при виде любой… Но и она, видать, приметила, как я на неё гляжу, и вот вижу я — стала она ко мне всё ласковее да ласковее. То тряпицей лицо моё от пота оботрёт, то волосы взъерошенные пригладит. А я от каждого такого прикосновения аж звеню… В общем, так оно как-то и пошло-поехало… Раз отец уехал куда-то, а я остался. Зора пришла, якобы принесла мне поесть… Ну и… Наелся я тогда вдоволь…
Логанд криво усмехнулся. Было видно, что эти вроде бы вполне даже приятные воспоминания причиняют ему боль. Он глядел застывшим взглядом куда-то сквозь Линда, как будто заглядывал в своё прошлое.
— Самое странное, что она даже особо не таилась. Вся прислуга, мне кажется, знала о нас. И отец мой знал. Он даже попытался что-то ей сказать, но Зола просто удвоила наше жалование, и он тут же заткнулся… Теперь, если ей хотелось, она могла просто прийти и позвать меня, а отец, сидя на стропилах, терпеливо ждал, покуда я вернусь. И его это вполне устраивало — он лишь усмехался, да отпускал шуточки, когда мы были одни.
Было видно, что Зора истосковалась по мужской ласке. Она была ненасытна как кошка… Впрочем, тогда мне только того было и нужно… Разумеется, это должно было закончиться беременностью…
Судорожно выдохнув, Логанд замолчал и заозирался по сторонам. Наконец он заметил то, что искал — закупоренную какой-то тряпкой бутылку, в которой явно ещё было некоторое количество вина. Вынув замызганную тряпицу, он, нисколько не брезгуя, приложился к горлышку и мгновенно вылил в себя всё без остатка. Было видно, что Логанд сделал это не только для того, чтобы промочить горло. Похоже, он добирался до главного, и пытался придать себе сил.
— К тому времени конюшня уже давно была отстроена. Отец уехал, а я остался. Зора вроде как наняла меня дворовым работником, но, конечно, дело у меня было лишь одно… Когда она поняла, что беременна, то страшно перепугалась и захотела избавиться от ребёнка, но я… Я так обрадовался, что у меня будет собственное дитя, что и
слышать не хотел ничего об этом. А надо сказать, что я лишь на людях был слугой Зоры. Когда мы были вдвоём, всё было иначе. Ты знаешь мой характер — я плоховато умею подчиняться. Так что, несмотря на то, что я был сильно младше её, я всё же командовал Зорой как хотел.В общем, я даже думать ей запретил о том, чтобы избавиться от плода. Я сказал, что заберу ребёнка с собой, когда её ненаглядный соблаговолит вернуться. На том мы и порешили… Дитя должно было родиться в самом конце весны или начале лета. Я так ждал его! Оно ещё не родилось, а я уже любил его больше всего на свете…
Что же касается самой Зоры, то чем сильнее давала знать о себе беременность, тем больше портились наши отношения. Она стала невыносимой — постоянно закатывала истерики, кричала. Похоже, она всё-таки смогла насытиться любовью, или же, зачав ребёнка, её внутренняя природа получила желаемое, так что теперь она редко желала близости со мной. Я по-прежнему жил при её доме, но теперь часто уезжал в деревню к отцу, чтобы помогать ему. Иной раз мы не виделись с ней неделями…
Ребёнок родился внезапно — почти на месяц прежде срока… Я думаю, что виной всему было то, что эта дура постоянно закатывала истерики по любому поводу. В последнее время я вообще избегал встречаться с ней — похоже, один мой вид действовал на неё раздражающе. Она скандалила по любому пустяку, упрекала меня и в том, в чём я был виноват, и в том, в чём был неповинен. Да и я к тому времени охладел к ней — у меня была уже новая подружка, моя ровесница…
Я узнал о рождении сына, явившись как-то под вечер в дом Зоры. Дворник встретил меня ещё у ворот и сказал, что барыня не велела больше пускать меня. И он сообщил, что Зора разрешилась от бремени до срока и… — Логанд на время замолчал, стиснув зубы, чтобы справиться с волнением. — И что ребёнок умер…
Линд глядел на товарища, который положив тяжёлую голову на ладони, буквально источал сейчас боль. Вот она — та ноша, что он таскал на себе больше десяти лет! Вот что надломило его душу… И всё же Логанд сейчас совсем ничем не походил на сумасшедшего. Он был глубоко несчастен, всё ещё пьян и подавлен, но явно в своём уме.
Лишь сейчас юноша заметил, что из всё ещё раскрытого окна тянет прохладой, и в комнате воздух стал хотя и достаточно свежим, но довольно холодным. Поэтому он, стряхнув с себя оцепенение, встал и закрыл окно. Логанд же сидел, не шевелясь, и создавалось впечатление, что он вообще не замечает сейчас происходящего вокруг.
— У меня нет слов, чтобы описать, что тогда со мной случилось… — глухо продолжил вдруг Логанд. — Несколько дней я был сам не свой, временами помышляя о самоубийстве. Странно, наверное, слышать такое о парне пятнадцати лет? — горько усмехнулся он.
Линд в ответ лишь скривил губы. Да, в свои пятнадцать он жил совсем другой жизнью — жизнью мальчишки, проводящего время в компании друзей, лишь помышляя о каких-то реальных вещах. Логанд же будто родился уже взрослым… Наверное, потому он и сделался лейтенантом в двадцать с небольшим, не имея ветвистого родового древа за спиной… Он действительно был особенным.
— Несколько раз я возвращался к Зоре, но меня не пускали и на порог. Тогда я как-то вечером пробрался к ней в спальню через окно, но она, завидев меня, подняла такой крик, что я еле удрал. Я, словно брошенный пёс, кружился вокруг дома Зоры, не находя покоя. Я всё ждал, что она, быть может, выйдет. Но её всё не было. Зато я заметил старого сторожа, который каждый день выходил за ворота, а к вечеру возвращался пьяный в стельку, хотя прежде я за ним такого не замечал. Этого старика никто в доме не любил, а иные и вовсе боялись, считая, его ведьмаком. Слыхал о таких?