"Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Вот за такими неутешительными мыслями мы и вернулись под утро в скальный домик. Ласкан, сволочь розовая, до сих пор дрыхнет. Алкай еще не вернулся с ночной прогулки, полнолуние как-никак. А вот что кельпи делает в моей спальне? То, что не спит, ясно по его стоящей фигуре.
— И чего не спиться тебе в такую рань? — обессилено заваливаясь на кровать, спросила я. Только и успела, что сапоги скинуть.
— О! Ты вернулась.
Кажется, я погорячилась, он спал стоя.
— Ага, так зачем ты здесь?
— Так интересно же. Поймали? — Кайя резво отскочил от окна и в два прыжка оказался над моей головой.
—
— Э-э-э… не знаю, — растерялся мальчишка.
— Я тоже. А теперь брысь, коняшка, у меня сонная кома по расписанию, — и, не обращая внимания на чуть ли не завалившегося на меня Кайю, повернулась на бок и с головой нырнула под одеяло, — сон, сладкий сон. Мням!
Только я ступила во владения Морфея, как меня грубо оттуда вытянули.
— Кайа! Зомби тебя за ногу! Отдай одеяло!
— А ты забери, — скакало это недоразумение в моих ногах с шерстяным трофеем. Какой он все-таки ребенок.
— Темень! Я хочу спать! Сгинь, умоляю.
— Но ты не ответила на мой вопрос, — обвинили меня. Было бы в чем.
— На какой?
— Вы поймали его?
— Кого? — как-то знакомо разговор пошел.
— Э-э-э… Дана! Ты издеваешься! — раздраженно вскрикнул кельпи, но одеяла так и не отпустил.
— Нет мелкий, я сплю, — захихикала я, снова укладываясь на подушку. Орк с ним, с одеялом!
— Ну ответь, я же умру от любопытства-а-а, — заканючили у меня над ухом.
— Не поймали. А теперь возвращай украденное и вон!
Как бы ни так, мне явно не дадут сегодня поспать.
— Дана-а-а, а почему?
— По кочану, да по капусте. Отстань мелкий, или я тебя с утеса сброшу!
— Ну Дана!
Главное не отвечать и он сам отстанет. Должно же ему надоесть? Правда?
Я так и думала, пока он напевал какую-то белиберду. Я игнорировала его, когда он начал репетировать какой-то танец с моим снаряжением в роли отбойных молотков. Я даже простила ему разбитые светильники, не подав при этом признаков жизни. Но когда этот малолетний садист начал делать мне «расслабляющий массаж», как он это назвал, моими кошками, я поняла — он не уйдет, и на это можно ставить хоть всю гору с дроу в купе.
— Все, мелкий! Ты труп!
— Ва-а-а-а! — заорало это недоразумение, скорее от радости, чем страха и дало деру из спальни.
Может, ну его? Пусть бегает, а я спать. Ага, будто что-то или кто-то помешает ему вернуться и вытрясти-таки из меня душу.
Я соскользнула с кровати, подхватила со стула еще влажное полотенце и затаилась за дверью. Ох и отобью я ему одно место, сидеть с неделю не сможет! И вот она — долгожданная месть! Замах и что есть мочи выбрасываю вперед руку со скрученным полотенцем. О, это будет адски больно!
— Ра-а-ар! — что-то большое кубарем летит на пол, и это явно не Кайя. А еще под этим кем-то с остренькими ушками и золотыми волосами растекается травяной настой. И что-то подсказывает мне, что пар идет не от свойств травок, а от кипятка. Мама!
— Я убью тебя! — взревели с пола.
А ведь это мои слова. Я тоже кое-кого убью, если меня раньше не отправят на покой. Вечный!
— Пха-ха-ха! Ну ты даешь!
—
Мелкий, слишком весело тебе для мертвого…— А ты слишком спокойна для того, кто через вар составит ему компанию, — мелодично пропели за моей спиной.
— Ик!
Не представляю лицо учителя сейчас, раз даже Кайа заикаться стал. Осторожно показываю кельпи на круглый деревянный столик глазами, а потом на выход. Ответом мне был очередной «ик».
Рывок в сторону, мальчишка опрокидывает стол под ноги эльфу, грохот за спиной, но мы не оборачиваемся, а на всех парах несемся прочь из дома.
— Подожди у меня, мелкий. Я тебе устрою каникулы у Всенижнего за такие выходки.
— Да кто ж знал, что его нелегкая к тебе с утра пораньше принесет, — сверкая пятками впереди меня, оправдывался кельпи, — я бы в жизни не стал испытывать его терпение, тем более шутить над ним. А ты его полотенцем, да еще по лицу. О Всечувствующие, нам конец! — простонали мы одновременно.
— Мы в полной и беспросветной! — заключила я, — кошмарик, а какого я на своих двоих бегу? — вдруг осенило меня, — а ну быстро перекинулся и меня на спину подхватил!
— Хорошая мысль, — и передо мной уже бежит шикарный жеребец, черный как смоль, с бело-пепельной гривой, — запрыгивай!
— Счаз! Уже! А ну тормози, я на тебя и в стоячем положении не залезу, а ты хочешь на ходу! Я не самоубийца, — начиная задыхаться и сбивать дыхание, из последних сил крикнула коню.
— Широ догоняет!
— А-а-а! — и я на Кайе! Как? Сама не знаю!
Оборачиваюсь, а сзади никого. Похоже, эльф отстал.
— Не делай так больше!
— Но сработало же, — оправдывался мальчишка.
— Твое счастье. А теперь давай на Лунное плато, Широ его терпеть не может. Там и заляжем до вечера, пока светлый не выпустит пар, отправив парочку дроу на тот свет.
— Поддерживаю.
Страшно признаться, но о сне я даже не вспоминала. Шоковая терапия, некромант ее упокой!
— Дана.
— Чего тебе, палач моих сновидений?
Я лежала на травке в окружении страстоцветов с закрытыми глазами, дабы не начать выдирать эти злосчастные цветочки с корнем. Как же они меня раздражают своим цветом! А каким именно, меня вообще доводит до бешенства!
— Тебе ведь нравится эльф? — ничего себе вопросы с утра пораньше!
— И?
— Тогда почему ты не отвечаешь ему? Ведь и оборотню ясно, что ты ему дорога.
— Прости, но Баск для меня как брат или дядюшка, но никак не любовник.
— Я про Широ! — взволнованно уточнил Кайа, — и ты меня поняла.
— Поняла, поняла. Вот только ты ошибаешься. Светлому я не нужна. Я всего лишь его долг. Моя защита, это все что его волнует.
— А я так не думаю, — прошептал мальчишка.
— А я и не думаю, я знаю, Кайа. Не первый день с ним знакома. Широ был моим учителем очень долго и то, как он меня учил… — я запнулась, — тебе лучше не знать.
— Но я хочу услышать причину, — вот любопытный.
— Я тебя предупредила — я села, внимательно посмотрела в глаза парню и продолжила. И только боги знают, чего мне стоил мой спокойный голос, — Широ учил меня не только выносливости и боевым навыкам, он так же тренировал меня как шпиона. И эти тренировки были много жестче чем у остальных, — я неотрывно смотрела прямо в лунные глаза кельпи, — он учил меня умирать. Молча.