"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Человек поднимался вверх вместе с солнцем. Оно вкатывалось к полудню по остриям скал и он, поднимался следом, лез по камням, стараясь не сорваться вниз, к уже ставшей далёкой земле.
Ходить по горам оказалось не так-то просто. До сих пор под его сапогами побывали лесные поляны, степь, пустыня да палуба корабля. С горами всё оказалось сложнее. Прямой дороги тут не существовало. Чтоб сделать шаг вверх и вперёд иногда приходилось спускаться вниз и отступать. Огромные камни, промороженные до ледяного звона, и восходившие к небу отвесные стены заставляли искать обходные пути, терять время. Слава Богам он не боялся высоты! Но «не бояться» не значило
Они соединились недалеко от вершины, чтоб остановить его и вернуть туда, откуда пришёл. Вернуть из зимы в лето.
— Ух ты! — выдохнул Гаврила. Пар выскользнул из горла и стал метелью. Каменная щель перед ним уходила вниз и терялась в круговерти сухих снежинок, летевших туда, словно стремящиеся к смерти бабочки.
Края пропасти расходились не так далеко, чтоб не допрыгнуть, но рисковать Гаврила не хотел. Мёртвая вода — мёртвой водой, но при всей необычности происходящего летать он ещё не научился. Падать, положим, было не страшно, но ведь ещё и возвращаться придётся…
По колено проваливаясь в снег, Маслеников пошёл вдоль скалы, внимательно глядя под ноги.
За выступом, словно лезвие ножа резавшим где-то в вышине облака на части он наткнулся на снежный мост, соединявший края трещины. Ветер вихрил над ним потоки снежинок, но лежавший тут, верно, с сотворения мира снег обрёл прочность льда или камня, что тут было одинаково прочным.
По крайней мере, Гаврила очень на это надеялся.
Собираясь с силами, он остановился у начала ледяного моста. Ноги, натруженные подъёмом, ныли, прося об отдыхе, но ветер выдувал тепло из-под волчовки и Гаврила не стал задерживаться. За мостом должен был быть ещё один, последний подъём, а за ним…
Масленников прикрыл глаза, представив, что должно случиться после.
Внизу его ждала долина, в которой по уверениям Бога были озёра с тёплыми источниками. Может быть, не ошибившись с горами, он не ошибся и с горячими источниками? Человек представил себе булькающее кипятком озеро, зелёные берега, горячий пар, сквозь замёрзшее мясо добирающийся до самых костей, ощущение тихой радости, когда то, что ты имеешь, и ты сам и все вокруг считают твоей заслуженной наградой, которую по всем Божеским и человеческим законам никто у тебя отобрать не может. И влажный жар, проникающий сквозь тебя до самых костей, и…
— Эй!
Гаврила поднял голову. Над ним, шагах в тридцати, если б, конечно, эти шаги можно было сделать вверх по скале, виднелась человеческая голова. Друзей в округе у Масленникова не было, и он потянулся к мечу, но, так и не положил руку на рукоять. Долго копаться в памяти не пришлось. В синем от холода человеке, до бровей запорошенном снегом, он узнал жреца, встретившего его у святилища.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. На лице жреца примёрзла то ли улыбка, то ли оскал. Гаврила не сумел распознать что именно, а просто встал, радуясь тому, что нашёлся повод остановиться. Ветер трепал волчевку, стараясь сдуть вниз, и он, ухватившись за промороженный камень, прокричал сквозь него.
— А ты откуда тут? Чего тебе дома не сиделось?
Жрец не ответил. По синей от холода коже пробежала волна движения, и Гаврила словно услышал, как со скрипом натянулась смёрзшаяся кожа, щёлкнув, повернулись кости. Преодолевая холод, жрец с трудом сделал шаг, другой и скрылся за камнем. Звал он его куда-то что ли? Или наоборот заманивал?
Гаврила покачал головой,
удивляясь происходящему. От холода он плохо соображал. Мысли, словно ленивые рыбы в ледяной воде, медленно толкались в черепе, и вдруг всё встало на свои места.Глыба качнулась вперёд, потом назад, и снова вперёд. Масленников словно бы увидел, как мститель за поруганного Бога навалился на гранитную глыбу худым плечом и толкает, толкает её вниз…
Он только не мог сообразить — зачем? Камень мог упасть, самое близкое, в десяти шагах впереди. Совсем старик умом двинулся на морозе, что ли? Или мозги напрямую отморозил?
Камень упал с третьего толчка. Он отпрыгнул, оттолкнувшись от скалы, и рухнул на снег. На мгновение глыба замерла, сдерживаемая льдом, но смёрзшийся снег не смог удержать её, и она провалился вниз, насквозь пробив снежный мост.
Вот тут Гаврилу и осенило!
Он вскрикнул, но ветер затолкал крик назад вместе с пригоршней снега, да и кто бы услышал его, если б он закричал? Только снег и ветер, а этим двоим было всё равно: уцелеет он или нет…
Мост под ногами дрогнул и медленно, словно нехотя поехал вниз. Гаврила козлом скакнул вперёд, пытаясь обогнать смерть раз, другой…
Перед глазами мелькнуло только что виденное — пропасть, заполненная пляшущими снежинками и каменные стены уходящие в бездну.
Замёрзшие рыбы в голове всплеснули хвостами и бросились в разные стороны, а сам он прыгнул вперёд, пытаясь ухватиться за камень, но промахнулся. Скрюченные пальцы только скользнули по ледяной корке, и обрушившийся сверху поток рыхлого снега увлёк его за собой.
Глава 37
То, что Смерть его не нашла и в этот раз, он понял едва пришёл в ум.
Холод, темнота и резь в груди это не смерть, это жизнь! Эти чувства вынули его из небытия, заставили тело изогнуться в приступе кашля. Только эти три ощущения связывали его с миром. Ещё не пошевелив рукой, он попробовал вдохнуть. Получилось!
Воздух вошёл в грудь, сделав ощущения холода внутри совершенно невыносимым.
Рук он не чувствовал и даже не знал есть ли они ещё у него. С ногами было лучше — что-то там всё-таки чувствовалось от колен и выше.
Он попытался встать, но не смог пошевелиться. Страх пружиной развернулся, когда он, представил в навалившейся тьме заледенелые обломки на месте рук, и ног и самого себя — безрукого и безногого, остывающего в снежной могиле, но в этот раз страх не дал ему силу. Спасительный пот не выступил на замёрзшей коже, оставив его беспомощным во власти тьмы и холода, но отчаиваться было рано. Он всё ещё был жив!
Стучало сердце, хлопая по рёбрам, грудь просила воздуха…
Представив, где должны быть плечи он по привычке шевельнул ими. Тишина вокруг рассыпалась хрустом. Он не понял что там хрустело — то ли кости, до нечувствительности прихваченные морозом, то ли это снег хрустел, сминаясь под ним… Но обошлось!
Дёрнувшись всем телом, Гаврила смог освободить руки. Он не видел их и не чувствовал, но откуда-то знал, что они у него есть. Ничего не видя, он несколько раз ударил руками о тьму вокруг себя. Левая рука откликнулись тупой болью, и Масленников сообразил, что попал по камню. Спеша разогнать кровь, он ударил туда же правой рукой и обрадовался боли, почувствовав, как от отмороженных пальцев та взлетела к плечу.
Снег показался ему огромным зверем и он, как учил Мусил, зарычал, нагоняя боевую злость, но его хрип не ушёл никуда дальше снежной могилы, затерялся между снегом и льдом.