"Фантастика 2024-45". Компиляция. Книги 1-19

— Что? Ты же сказала, что не можешь исцелить меня.

— Тебя — нет. Но себя — могу. Если бы в твоем теле была моя душа…

— Ты хочешь, чтобы я отдал свое тело… тебе?

— Интересно, что бы ты ответил, предложи я именно это? Молчи! — Хайша приложила руку к моим губам. Этого небольшого жеста оказалось достаточно, чтобы я не смог произнести ни слова. А некоторые женщины еще жалуются, что не могут заставить меня держать язык за зубами! — Я не стану подвергать тебя такому испытанию. И себя — тоже. Я не прошу отдать мне все тело — только потесниться. Дай мне место в своем сердце.

— И ты сможешь исцелить нас?

— Нет. Моих теперешних сил не хватит на это, — призналась богиня. — Но самые серьезные раны смогу залечить. А дальше тебе придется бороться самому. Но ты сильный. Вместе у нас есть шанс выжить.

— Есть шанс выжить — значит, есть вероятность умереть, причем обоим. Я прав?..

Хайша промолчала, продолжая так же пристально смотреть мне в глаза.

— Значит, прав. Зачем тебе это?

— Я же говорила, еще лет сто — и от меня ничего не останется. И что за жизнь у беспомощного ночного призрака? А если ты выживешь, то и у меня будет возможность прожить — пусть и деля с тобой — еще сколько-то лет настоящей, полной жизни… И потом…

— Что?

— Ты смотришь на меня, как на женщину. После стольких столетий забвения это возбуждает…

Она наклонилась и поцеловала меня. Рот и горло наполнились сладким ледяным потоком, словно я пил родниковую воду. По мере того как этот холод опускался все ниже, заполняя каждую клеточку моего тела, Хайша становилась все прозрачнее — через нее уже просвечивали звезды, верхушки деревьев… Потом она исчезла совсем.

Я умер совершенно счастливым.

А потом пришла боль.

Невыносимая, жгучая, благословенная боль.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Наконец-то этот сумасшедший день закончился!

То есть на самом деле, если я весь день бегал по городу, пытаясь поймать домашнего любимца, сбежавшего от эксцентричного богатого старика, — это вполне нормальный день для меня. Такова уж доля частного сыщика. Это только в старых голливудских фильмах с Хамфри Богартом жизнь детектива состоит из расследования преступлений века и бурных романов с красивыми блондинками в перерыве. Не знаю, может, у них там, в Америке, так и есть. Но я-то живу здесь! И мой типичный рабочий день заключается в блуждании по помойкам и опрашивании прохожих — не попадался ли им на глаза полутораметровый поросенок в черепашьем панцире, с крокодильим хвостом и истеричным характером. Время от времени — отмечу особо — извергающий огонь.

Именно то обстоятельство, что искать надо огнедышащего свинодракона жутковатой наружности, и придает обыденному рабочему дню отчетливый привкус безумия. Но такая уж у меня работа.

А с другой стороны, почему бы эксцентричному богатому старику не держать в качестве домашнего любимца чжуполуна? Если подумать, разве не что-нибудь подобное подразумевают, говоря об эксцентричности? А то, что большинство людей считает чжуполуна существом вымышленным, так это, извините, в силу узости кругозора. Ну не любят люди то, что не укладывается в куцую картину мира, которую им вкладывает в голову средняя школа! Не верите? Думаете, это у меня приступ мизантропии? Как бы не так!

Вот вам живой пример. Тащу я, значит, эту тварь — чжуполуна Ми-ми — в нашу берлогу и у самого порога встречаю соседку по лестничной клетке, Едвигу Константовну, которая вышла покурить. Произойди эта встреча лет пять назад, когда мы с напарником только открыли агентство, я заволновался бы, что пожилая женщина сейчас упадет в обморок. Но эти пять лет меня многому научили, потому спокойно раскланиваюсь с ней и начинаю отпирать дверь.

— А что это вы, товарищ Фокс, никак собачку завести решили? — Сквозь сигаретный дым нацеливает Едвига Константовна ястребиный взгляд в сторону домашнего любимца. Несмотря на жутковатый внешний вид, Ми-ми немедленно осознает свое низшее положение в пищевой цепочке и, поджав хвост, пытается спрятаться у меня за спиной.

— Это, Едвига Константовна, чжуполун, — спокойно отвечаю я, пытаясь затолкать пускающего от страха пар Ми-ми в квартиру. — Клиент попросил разыскать.

— Никогда не слышала о такой породе! — вздергивает брежневской густоты бровь соседка. — На редкость уродливый пес! Вы смотрите, чтобы он не лаял по ночам! У нас дом образцового содержания, к вашему сведению!

Я рассыпаюсь в вежливых заверениях, что хозяин заберет Ми-ми еще до вечера, а даже если и не заберет, то Ми-ми лаять ни в коем случае не будет. Что, в общем, правда, поскольку самый громкий звук, который этот истеричный керогаз умеет издавать, — сиплый свист не громче, чем у закипающего чайника.

Но суть не в этом, а в том, что Едвига Константовна пребывает в святой убежденности, что видела собаку. Очень уродливую, но вполне обычную.

Тут открывается дверь лифта, и на площадку вываливается тяжело пыхтящий сосед с восьмого этажа. А сосед этот, между прочим, относится к теневой расе каборов. И Едвига Константовна еще раз с успехом подтверждает статус среднестатистического здравомыслящего человека: она спокойно здоровается с соседом, не замечая ни трех слоновьих лап, ни зеленоватой кожи кабора. Для нее он — обыкновенный почтенный джентльмен. Подозреваю, куда более почтенный и достойный уважения, чем ваш покорный слуга!

Я когда-то читал, что первые конкистадоры долго не могли убедить американских индейцев, что приплыли из-за океана на кораблях. Они приводили индейцев на берег, показывали им свои каравеллы, но индейцы утверждали, что ничего не видят. И, что самое удивительное, они действительно ничего не видели! Их разум просто отказывался воспринимать нечто, столь явно не вписывающееся в их привычную картину мира.

Так и с моей соседкой и с большинством людей в этом сумасшедшем городе. Да и, наверное, во всем мире. Я и сам был таким, пока не столкнулся нос к носу с тем, что считал вымыслом…

Так о чем это я?

Ах да! К счастью, этот сумасшедший день закончился.

Закрыв за собою входную дверь, я избавил несчастного Ми-ми от поводка, достал из кладовки пакет сухого кошачьего корма и большую миску.

— Проголодался? — Чжуполун обнюхал горку сухариков и поднял на меня грустный взгляд. — Ну, извини, лягушек и крыс у меня нет. Нечего было от хозяина сбегать… Не бойся — это просто кот, он тебя обижать не будет. Правда, Паштет?

Кот презрительно сощурился, давая понять, что само предположение, что его превосходительство снизойдет до конфликта с плебеями, звучит оскорбительно, и принялся вылизывать лапу. Появление в конторе свинодракона его не заинтересовало.

Обрадовав по телефону хозяина Ми-ми, я достал из холодильника пакет кефира и устроился в кресле, возложив уставшие от дневной беготни ноги на стол. Когда видишь подобную позу в кино, то она всегда кажется вызывающей. Первая мысль — что человек этим хочет продемонстрировать свое особое положение. На самом же деле, когда весь день провел на ногах, под вечер так и тянет поместить их куда-нибудь повыше, а о каком-то вызове и мысли нет. Я бы сейчас с удовольствием завалился на диван, а ноги задрал на стенку, если бы не ждал еще одного клиента, с которым договорился о встрече на семь часов вечера. Интуиция подсказывала, что встречать клиента на диване, да еще задрав ноги на стену, не стоит — это может отрицательно сказаться на репутации нашего агентства.