"Фантастика 2024-48". Компиляция. Книги 1-29

Прямо передо мной возник Дженус, который тут же начал на меня вдохновенно орать. Слов, да и вообще звуков, я не слышал, но вот по его бешеному лицу и широко открывающемуся рту сразу понял, что меня наш Господь Бог совсем не благословляет. Скорее, наоборот. Впрочем, мне было абсолютно все равно, пусть хоть кипятком писает. Я хотел (желал, жаждал, стремился — нужное подчеркнуть) оказаться рядом с сидящей девушкой, если судить по ее внешности, зеленоглазой ведьмой. К моему удивлению, Дженус почти сразу исчез, причем с самым расстроенным видом. Покачав головой и махнув на меня рукой, он просто растаял в воздухе. Весь его вид говорил, что больше иметь дел с этим дураком (то есть со мной) он больше не желает. Естественно, на такое отношение к моей персоне я не мог не обратить внимания, даже перестал «бежать», остановился. Девушка, увидев, что я встал как вкопанный, поднялась на ноги и опять поманила меня к себе, указывая то на себя, то на скатерть с едой. Но ощущение спокойствия во мне почти полностью развеялось. Стали проявляться раздражительность, ожидание, даже злоба. Желание двигаться к девушке пропало начисто. Сразу же вспомнилась Солина, ее красота, которая ни в какое сравнение не шла с красотой зовущей меня девушки, последняя безоговорочно проигрывала едва ли не по всем статьям. Спрашивается, чего я к ней, как баран на бойню, бежал? Вслед за тем вспомнилось все, что произошло, и мгновенно появилась пара сопутствующих мыслишек. Если я ТАМ умер или умираю, то сейчас передо мной… Как бы в подтверждение моих мыслей лицо девушки исказила неистовая ярость. Сорвав венок с головы, она кинула его на землю, после чего стала стремительно меняться. Волосы из черных и пушистых стали белыми и уложенными, на лице появились следы макияжа; одежда тоже претерпела изменение. Теперь на ней было надето кроваво-красное платье с двумя большими вырезами по бокам и, наверное, немаленьким на спине (но это уже было просто предположение). Девушка щелкнула пальцами, и скатерть со всей находящейся на ней жратвой канула в неизвестность. Потом она посмотрела мне в лицо, и, хоть нас, вроде бы, разделяло порядочное расстояние, я видел ее глаза столь же отчетливо, как если бы она стояла в шаге от меня. Поэтому я мог с уверенностью сказать, что они были полны жуткой злобы на меня, от них исходила просто опаляющая ненависть — она жаждала моей крови. Все так же продолжая смотреть мне в глаза, она более чем недвусмысленно провела по горлу ногтем с явными следами маникюра. Я всегда отличался дебильной реакцией на пограничные ситуации. Вместо страха или каких-либо других подобающих ситуации чувств, которые были просто обязаны появиться, мной овладело любопытство. Спрашивается, чего я такого сделал этой особе, что она меня так сильно возненавидела? Из-за того же любопытства я подмечал абсолютно ненужные для меня детали, типа того же маникюра.

— Идиот!!! — рявкнул кто-то мне в ухо, да так, что я едва окончательно не скопытился.

Я мгновенно отпрыгнул в сторону (как ни странно, это получилось), развернувшись, увидел Дженуса и уже рявкнул сам:

— Придурок!!!

Хлоп! От оплеухи, прилетевшей откуда-то сбоку, меня едва не вырубило.

— Сволочь!!! — прозвенел женский голос.

Вновь отпрыгнув и развернувшись, на этот раз уставился на девушку в красном.

— Дура!!!

— Убью тварь! — прорычала она.

— Он не только сволочь, он еще и редкостный идиот, — деликатно высказался Дженус, но, увидев дьявольский огонек в глазах девушки, добавил: — Но убивать его все же не надо, еще успеется.

— А может, это с вами что-то не так, а? — потирая рукой щеку, произнес я. — Один гад, шантажист и просто урод редкостный, другая истеричка.

— Это кто здесь истеричка?!! — двинувшись в мою сторону, сквозь стиснутые зубы спросила девушка.

— А еще и дура, — отступая, невозмутимо добавил я. — Иначе бы не задавала такие глупые вопросы.

— Хранись, малец! — кинулась она на меня, но тут же была перехвачена Дженусом.

— Флема, успокойся.

— Я спокойна! — вырываясь из объятий Дженуса, крикнула она. — Я просто само спокойствие, вот только дай убить этого сопляка!

— Но-но! — почти искренне возмутился я. — У самой молоко на губах не обсохло… Или это не молоко? Случаем не секретарша нашего Господа Бога?

— Флема, — убийственно спокойно сказал Дженус, разжимая свои объятья, таким образом даруя девушке-истеричке свободу. — Забудь, что я сказал. Можешь убить его.

— С удовольствием! — отозвалась она, ее глаза как-то подозрительно и опасно блестели, хотелось бы верить, что из-за наворачивающихся на них слез, но я был уверен, что это не так. Согнув руки в локтях и направив их в мою сторону, она сделала движение пальцами, после чего в каждой из ее ладоней появились сгустки тьмы.

— За все те пятнадцать раз, что ты уходил от меня, — сказала она, кинув в меня первый сгусток тьмы, от которого я с легкостью увернулся.

— Пятнадцать? Врешь! Я помню… м-м-м… только семь… восемь… да, только восемь.

— А сколько раз ты был на волосок? — спросила она, кинув второй сгусток. Я уж, было, возликовал, что она хоть чуть-чуть остыла, но ее ладони вновь заполнились тьмой.

— А я почем знаю?! Много!

— Вот именно! — прошипела она, кидая третий сгусток, который едва не попал в меня.

Окружающее нас пространство изменилось. Мы были на ристалище, на точной копии арены Колизея, Дженус же, развалившись в кресле Цезаря, хрустел попкорном. Причем с пространством здесь происходила та же фигня, что и в предыдущей локации. Он сидел, казалось бы, очень далеко, но я его видел и слышал так, будто он находился от меня метрах в пяти. Хорошо, что этот же закон не распространялся на истеричку, а то и не знаю, чем бы мне это грозило, кроме, разумеется, примитивной смерти.

— Слушай, я что, один такой?!! — раздраженно вопросил я.

— Да!!! — рявкнула она, бросая сразу два сгустка.

— Врешь! — Я уклонился от обоих.

— Нет!! — еще пара черных «мячиков».

— Врешь!!! — Не попала! Не попала!

— Нет!!!

— Истеричка!

— Р-р-р…..

— Хе-хе…

Видимо, доконал ее окончательно. Уж больно яростно и метко она стала метать сгустки, еле успевал увертываться.

— Сколько раз я уже открывала тебе путь, тратила свое время, ждала, а ты каждый раз срывался, уходил, возвращался в мир живых. Как я хотела, чтобы ты умер, и мне не надо было бы тратить столько времени на такое никчемное создание, как ты. Ты — вне судьбы, твой путь неизвестен, и это меня бесит больше всего. Когда же ты сдохнешь?!!

— Вне судьбы? — удивился я.

— Ты не знаешь?!! — совершенно искренне опешила она, причем настолько, что тьма бесследно исчезла из ее ладоней.

— Не знаю — о чем? — Потом кое-что понял и, повернувшись к «Цезарю», никого не увидел. Подлый шантажист просто сбежал.

— Так он тебе ничего не сказал? — Флема столь же удивленно смотрела на кресло, на котором недавно восседал Дженус.

Я, повернувшись к ней, изобразил на лице самый искренний вопрошающий интерес.

— Раз он не сказал, то и я не скажу.

— А может… — начал я, но был мгновенно перебит.

— Нет.

— И все-таки я…

— Сказала: нет, — значит, нет. И вообще, раз ты опять не сдох, вали-ка ты в мир живых. Пока я не довела этот процесс до конца.

— Какой процесс?

Она в ответ показала очередной сгусток тьмы в ладони.

— Понял. Не дурак.

* * *

Больше ничего не было сказано. В одно мгновение я оказался в мире живых, но лучше бы я сдох. Болело уже не только плечо, но и все тело. Просто чудо, что организм смог остановить кровотечение, иначе бы я обратно уже не вернулся. Преодолевая боль во всем теле и особенно в плече, я устремился вверх. Воздуха в легких уже давно не было. Наверное, чувства утопающего, которого в последний момент спасли, передать просто невозможно. Долгожданный глоток воздуха опьянял лучше всякого изысканного вина. От облегчения, что живой, едва не теряешь сознание и в то же время потрясение слишком сильное, чтобы нормально соображать.

Некоторое время я просто лежал на спине, влекомый течением и смотрел на звезды. Казалось, они — единственные живые существа в этой кромешной тьме. Они дарили успокоение, надежду. Но, как я уже неоднократно говорил, всему приходит конец. Я напряг зрение и осмотрелся. Моих преследователей нигде не было видно, скорее всего, они просто сочли, что я умер (в общем-то, это было недалеко от истины) и прекратили преследование. В то же время окружающая меня местность была незнакома. По правую сторону от меня находилось все то же «Поле режущей смерти», если, конечно, это было не какое-нибудь другое поле, а по левую — пейзаж изменился. Деревья были мелки и неказисты. По ним я бы не смог передвигаться, как это делал сегодня… или уже не сегодня? Сколько же времени прошло с момента моей отключки? Если подумать, то не должно было слишком уж много: я ведь тонул и пришел в себя тоже тонувший. Но появляется другой вопрос: где же мои преследователи? Они не могли так быстро уйти, а значит, времени прошло гораздо больше, чем я думаю. Может, это была опять работа Дженуса? Или — Флемы?

Оставив эти мысли до лучших времен, я поплыл к правому берегу. Выбравшись на сушу, поднялся на ноги. От слабости меня качало, сильно кружилась голова и было просто чертовски плохо. Но, тем не менее, я упрямо двинулся в сторону поля. Мне во что бы то ни стало надо было оказаться на другой его стороне. Да и мои преследователи могли объявиться. Это уже казалось маловероятным, но лучше было исходить из самого плохого варианта. Подойдя к полю, я попытался опуститься на колени, но ноги подвели меня, и я упал почти плашмя. Тут же напомнило о себе разорванное плечо, а во рту появился металлический привкус. Зло сплюнув кровь, я подобрался и пополз. Мое продвижение было бы намного легче, ползи я по дороге, а так мне приходилось продираться сквозь высокую траву. К этому еще добавлялась летящая крошка от срезанных кончиков. Она лезла везде, в глаза, нос, рот, из-за чего я чуть ли не при каждом вдохе отхаркивался и сплевывал. Не преодолев и половины пути, я, полностью измученный, повалился на землю и мгновенно провалился в глубокий сон.