"Фантастика 2024-48". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Пошлите отсюда, — я никак не мог прийти в себя и их разговоры частично проходили мимо меня, совершенно не сохраняясь в памяти, чтобы хотя бы позже осмыслить сказанное. Тем более, накатила такая апатия и тоска, что вдобавок к плохому физическому состоянию начало заводить мысли куда-то явно не туда. — Мне плохо, и надо отлежаться. — Не дожидаясь, пока они сообразят, что от них хотят, я вернулся и нагнувшись, подобрал кувшинки, с таким трудом добытые, и побрел в направлении школы. За спиной я услышал перешептывания, потому что в этот момент зрение стало совсем плохое, зато слух обострился до предела.
— Как так получилось, что озерный народ нас не тронул? — спросил Сусанин у Петра.
— Как это не тронул, еще как тронул. И снизу, и сверху и с различными
Тут слух стал обычным, а зрение почти вернулось в норму, и я больше не слышал, о чем они трепались.
Дорогу, несмотря на то, что шли мы сюда ночью, я запомнил хорошо, и уверенно шел в обратном направлении, тем более, что в лесу мое состояние немного улучшилось. А, может быть, это было связано с тем, что меня немного почистило от отравы, да и вода, которую я выпил, придала мне сил.
Едва заметная тропинка вильнула в сторону, и как бы раздвоилась.
Я сделал шаг вправо, прекрасно помня, что наша дорога пролегает именно там, как вдруг понял, что я не слышу своих спутников, ни их голосов, ни шаркающих шагов. Я обернулся и увидел, что позади меня находится самый настоящий сосновый бор, которого тут точно быть не должно. Ни Сусанина, ни Петра так же позади меня не оказалось. В груди замерло. Я посмотрел себе под ноги, но никакой натоптанной тропинки не увидел, лишь дорожка изо мха, уводящая куда-то вглубь чащобы.
Стихли птицы. Солнце, буквально несколько минут назад, пробивающееся сквозь высокие кроны деревьев, спряталось за накатившие тучи и стало темно. Я мог различить только очертания деревьев и то если долго вглядывался в темноту.
Внезапно я почувствовал, что кто-то пристально на меня смотрит, а после чего я услышал тяжелое натужное дыхание. Как бы я не поворачивался, то никого увидеть не смог, а взгляд все так же буровил мне спину.
Вот тут меня впервые пробрало. Стало действительно страшно. Сейчас я настолько плохо чувствовал себя физически и морально, что вряд ли что-то мог противопоставить невидимому врагу.
Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. На удивление, помогло успокоиться и взять себя в руки. Дрянная отрава. Вот умора будет, если это только все мне чудится.
Я решил пройти немного вперед, чтобы оглядеться и посмотреть, может знаю, где нахожусь, и мы тут уже были.
Резкий порыв ветра чуть не сбил меня с ног, заставляя остановиться. Я развернулся к ветру спиной, но ветер, словно повернувшись вместе со мной, продолжил задувать мне в лицо. И тут я, наконец, понял, что происходит. Если бы не туман в голове, то уже давно смог сообразить.
— И тебе не хворать, хозяин леса, — проговорил я тихо, слегка приклонившись в пустоту. — Что надобно тебе, раз завел меня одного вглубь леса и спутников моих со мной не захватил.
Мне никто не ответил, только ветер перестал завывать, а опустившаяся на лес тьма начала рассасываться, давая зарождающемуся солнечному свету пробиться сквозь деревья.
Я обернулся посмотреть, что творится за спиной, и нос к носу столкнулся со старичком, облаченным в простую крестьянскую затертую одежду, который опираясь на прут, стоял прямо и смотрел на меня яркими светящимися в темноте глазами. Он потрогал морщинистой рукой свою зеленую словно мох бороду и молчал.
— Помоги мне, выведи меня отсюда, — ровно проговорил я, не прерывая зрительного контакта.
— Зачем мне помогать тебе, — прокряхтел он, — ежели ты с водяными дружбу
водишь.— Не по своей воле, я дружбу с водным народом вожу, — уверенно проговорил я, понимая, что только так, я смогу с ним договориться. Нечисть любит, когда человек проявляет силу и стойкость, начинает с уважением относиться. Правда, я встречался не с многими, но общее впечатление в голове смог нарисовать.
— В знак уважения к тебе, я не стану тебе вреда причинять, — кивнул он. — Но и ты дары преподнести старику не побрезгуй.
— Но у меня… — тут я увидел, что он пристально смотрит на кувшинки, которые я сжимал в руке. Я протянул ему один из цветов, хорошо, что я их срезал два, а не одну, хотя для зелья нужен был только один лепесток, но я же хотел приготовить для себя, на пробу, так сказать, но тут выхода не было, тем более, что пантеру мне все равно уже не достать, а жить хочется. Вреда может и не причинит старик, но водить по лесу может до конца моей жизни.
Он молча взял протянутую кувшинку и щелкнул пальцами. Голова закружилась, и я снова стоял на развилке двух дорог. Обернувшись, я увидел своих спутников, которые подходили ко мне, оживленно что-то обсуждая, словно не было этого странного перемещения. А может и не было, только вот одна кувшинка в руке говорит об обратном. Я даже не хотел узнавать для чего она ему понадобилась. Если у этих тварей вражда между собой, то пускай сами и разбираются.
Я точно знал, что мне нужно было направо, а также был уверен, что больше не по своей воле не сверну с тропы, но с левой стороны внезапно донесся писк, так сильно похожий на плач младенца, что мне стало не по себе. Я рванул в ту сторону. На моем пути появилась странная преграда, словно плотная паутина, через которую я прорвался, вывалившись на поляну, посреди которой было распахнуто окно очень странного, словно искаженного портала, через который уходила крупная черная пантера, что-то несущая в своей пасти. Позади меня раздался вздох, и тут портал захлопнулся, погружая поляну в легкий полумрак. Я проморгался, давая глазам привыкнуть к разнице освещения, и заодно полностью прочувствовать свое поражение. Вот зачем я увидел уходящую кошку? Мне что, легче должно стать от того, что Сусанин практически ни в чем не ошибся, и даже нас почти до места довел? Плюнув, я уже хотел было развернуться, чтобы уйти, но тут снова раздался писк, который и привел меня сюда. Он шел от того места, откуда только что ушла кошка. Я осторожно приблизился к этому месту и замер на месте, потому что на земле, в куче листвы копошился крохотный котенок. Он пищал и дрожал, потеряв тепло материнского тела. Глаза были закрыты, а тельце покрывал темный пух. На лапы он встать тоже не мог, а мог лишь плакать.
Наверное, отрава еще не полностью выветрилось из головы, даже после встречи с лешим, потому что я почувствовал такую жалость к несчастному созданию, что чуть не заревел. Я даже носом пару раз шмыргнул, а затем осторожно поднял с земли невесомое тельце и сунул его за пазуху. Почувствовав тепло моего тела, котенок завозился, устраиваясь поудобнее и засопел, согревая меня еще больше.
Тут я заметил, что на земле то тут, то там разбросаны клочки черной шерсти. Молнией промелькнуло в голове, что пантера тут не просто полежать приходила, а не самые приятные минуты своей жизни переживала, так что вполне могла, катаясь по земле, потерять немного драгоценных волос. Решив, что лучше собрать и проверить, я вытащил специально прихваченный с собой пакет, похожий на тот, в который набирал глину, и собрал все клочки, до каких мог дотянуться.
— Господи, Боже мой, — прошептал Сусанин, стоя у меня за спиной. Правильно, именно сейчас мне помогать нельзя, я должен добыть шерсть самостоятельно. — У нее родилось два котенка. Но унести она могла только одного, поэтому поступила как истинная кошка, она выбрала лучшего и ушла, оставив второго на верную гибель.
Почему-то только сейчас, после его слов, до меня дошло, что котенок, которого я подобрал — это котенок магической пантеры. Все еще плохо соображая, я протянул.
— Иван, а в школе можно держать котят?