"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Прошу тебя, присядем, – дружелюбно улыбнулась Царица.
– Но я не смею сидеть в присутствии божественной, – возразил Хофру.
Начиналась игра. Опасная и сложная, которую он должен был выиграть любыми средствами... Но разве жрецу привыкать?
– Тогда стой, – проронила сквозь зубы Териклес. И следа не осталось от мягкой, располагающей улыбки, – стой и слушай.
Хофру покорно склонил голову.
А Териклес, неслышно ступая, дошла до окна и остановилась, глядя на звездное небо.
– Я так хотела их увидеть там, в башне, – глухо произнесла она, – мне казалось, что я буду счастлива, когда смогу свободно взирать
«Интересное начало», – Хофру осторожно поднял глаза, – «к чему эти откровения?»
– Они по-прежнему недоступны, – сладко улыбнулась Царица.
«Говорящий не ошибся», – мелькнула мысль, которую Хофру поспешно задавил.
– Ты уже нашел место, где сокрыты Врата, – улыбка Териклес стала еще шире, – и точно также я знаю, что мы не можем их открыть. Ключ искал Говорящий... Но он, к несчастью, нас покинул. Я хочу, Хофру, чтобы ты нашел ключ, чтобы ты вскрыл Пирамиду, слышишь? Я, Териклес, твоя Царица, желаю войти туда и прикоснуться к распахнутым Вратам… Распахнутым для меня.
Он поклонился, сожалея о том, что не может скрыть лицо в тени капюшона. И забормотал поспешно, давясь словами и не скрывая дрожи в голосе.
– Твоя воля священна, великая Териклес. Я сделаю все, чтобы мы достигли Врат.
– Ты можешь взять войско, – она махнула рукой, – все, что хочешь... Что нужно, Хофру. И у тебя есть ровно месяц до того, как ты умрешь. До того, как я убью тебя.
Лицо Териклес исказила злобная гримаса. Невзирая на красивую, правильную речь это по-прежнему была сущность, глодающая свиную кость на полу башни.
– … Впрочем, я уже сделала это вчера. Я с огромным удовольствием размазала тебя по стене, Хофру... Но коль скоро ты уже побывал в пирамиде, мне показалось неразумным искать другого для выполнения этой миссии. Своим дыханием ты обязан мне, жрец.
...Она ушла.
Неслышно.
Просто шагнув в зеркало на стене и растворившись среди теней зазеркалья.
А Хофру долго стоял у окна, глядя на далекие и чужие миры. Миры обреченные.
Но, невзирая ни на что, он был доволен: игра началась, и Царица уже допустила промах. В самом деле, она могла отправить с заданием кого-нибудь еще – но отрядила за ключом именно его, Хофру. Это значило, что пока – пока! – все шло так, как и полагал Говорящий. И следовало заняться поисками пресловутого ключа.
В дремлющем саду цвели апельсиновые деревья. Великая Селкирет! Аромат растравлял душу, будил пестрые, словно полевые цветы, воспоминания – их следовало прятать получше, жрец это знал… Но в пропахшие апельсиновым цветом ночи не мог с собой ничего поделать.
Он застонал сквозь зубы, стискивая кулаки.
Нет, прочь, прочь… Другие глаза, другое лицо, горячие руки, цепляющиеся в отчаянии за жреческий балахон…
«Жива ли она?» – Хофру замотал головой, безуспешно пытаясь вытрясти оттуда лишние мысли.
Затем, кусая губы, метнулся к книжным полкам, дотянулся до самой верхней. Где же это было?.. А, вот…
Он с грохотом обрушил старый фолиант на стол, торопливо начал листать его, на всякий случай бормоча молитвы Селкирет. Как и следовало ожидать, ключик от воспоминаний лежал на обычном месте, заложенный меж страниц.
Это был высохший цветок апельсинового дерева, прозрачный и жалкий, но по-прежнему хранящий тонкий аромат жизни, сладкий запах ее губ…
Хофру взял цветок, подержал, взвешивая
на ладони – а затем быстро сжал пальцы. На пол осыпалась труха – «Правильно. Все, что тебе осталось, жрец,» – усмехнулся кто-то в душе.– Ну и что? – устало возразил он самому себе, – давно нужно было это сделать.
Хофру с шумом захлопнул книгу, провел подушечкой большого пальца по шершавому корешку.
«Конечно, давно нужно было… »
И он улыбнулся далеким звездам.
За окном плыла душная ночь, настоянная на травах и апельсиновом цвете.
Глава 5. Мечты, обращенные в пепел
Отряд Шеверта изменился: вместо Миля Хитреца топал, чуть прихрамывая, северянин Дар-Теен. Андоли совершенно не было видно за его громоздкой фигурой, но в предрассветных зябких сумерках далеко разносился ее звонкий голосок, которому вторило бормотание Топотуна.
Шеверт не хотел брать с собой ни элеаны – потому что после случайно подслушанного разговора окончательно перестал ей доверять, ни ийлура – потому что рана хоть и затянулась стараниями Эльды, но все ж таки причиняла северянину довольно неприятностей.
Но старейшину Кера словно подменили: не желая слушать здравых доводов Шеверта, он упорно твердил, что Андоли прекрасно знает Лабиринт и все тайные ходы Дворца, а ийлур, хоть и не совсем здоровый, весьма недурственно машет мечом, а в потемках может вообще сойти за серкт, и потому глупо не воспользоваться такими преимуществами.
– Я не доверяю Андоли, и не совсем верю северянину, – упрямо повторял Шеверт, – второго шанса у нас может и не быть. Что, если кто-нибудь из них окажется предателем?
– Превеликий Хинкатапи! – Кер в сердцах всплеснул изящными руками ученого, – Шеверт, ну так присматривай за ними! Я слыхал, Андоли крутит любовь с Топотуном? Хорошо, пусть он за ней приглядывает. А ты глаз не спускай с Дар-Теена, и ежели что...
– То что? – Шеверту вдруг стало неприятно. Он уже понимал, что именно скажет старейшина, и от этого становилось тошно. Зачем же тогда брать их вообще? Сидели бы себе в Кар-Холоме...
– Убей их, – тоном невинного младенца посоветовал Кер.
– А если они успеют наломать дров?
– Все в твоих руках, Шеверт, – строго сказал Кер, – но пока что... я не вижу причин, чтобы отказываться от твердой руки элеаны и от меча ийлура. Ты все понял?
– Все.
И Шеверт пошел собираться, а впечатление от неприятного разговора осело илом на самом донышке души. С тем и вышли на рассвете – чтобы дойти до города чужаков и убить Царицу. После этого, исходя из тщательно отбираемых знаний, серкт должны были собраться и уйти на поиски новых земель.
...Мимо величаво проплывали холмы кэльчу, в сумерках наступающего дня напоминающие выгнутые спины щеров. Некоторые из них были в оспинах нор, ныне заброшенных и пустующих; зрелище брошенных домов вызывало прилив ярости к серкт и страшное желание убивать их, одного за другим, не щадя никого.
Шеверт замотал головой, отгоняя наваждение. Ведь мудрые кэльчу всегда говорили, что врага не нужно ненавидеть – а уж тем более врага такого, как серкт. Ведь они не делали ничего с их точки зрения дурного: они всего лишь заботились о собственном народе и им всего лишь было наплевать, а что станет с прочими жителями завоеванных земель.