"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25

А когда я начал спускаться по лестнице, еще и потряхивать. Под землей звенел колокол — ритмично, противно, почти на уровне ультразвука до скрежета в зубах. Голову моментально затянуло в тиски, а перед глазами побежали черные круги. Я оступился с последней ступеньки, и если бы Инок не поддержал меня, то рухнул бы кубарем.

Взвыл Ларс, перекрикивая стоны Хармион, послышалось протяжное «мууууу» от мейна, и только Муха, заикаясь слабеющим голосом, смог вымолвить:

«Брат, мы в нокауте… выруби эту штуку… держись, но пока ты без поддержки…»

— Инок! — позвал я дознавателя, морщась от головной боли, — Вырубай на хер колокол, сдохну сейчас.

— Терпи, — он подхватил меня под руку и потащил вперед. — Так надо, сам сейчас поймешь.

— Что там? — глаза слезились, я пытался разглядеть, где мы, но кроме длинного каменного коридора и толстых дверей с решетками на маленьких окнах, глаз не смог ни за что зацепиться.

— То, с чем тебе нужно разобраться, — Инок встряхнул меня. — А без глушилки она слишком сильная. Потерпи, сейчас легче будет.

На застенки инквизиции коридор походил мало, слепящий «святой» свет бил слишком ярко, пытаясь прорваться даже в самые удаленные уголки. Не одной тени, только стерильные каменные блоки с выбитыми на них значками и охранительными цитатами из Священного Писания. Особенно много знаков было на дверях, усиленных серебряными лентами.

Мы прошли мимо двух, за которыми кто-то был. Скребся за первой и скулил за второй. А когда мы с ней поравнялись — с той стороны раздался громкий удар, тряхнувший дверь. Кусок двери вздулся, сформировав силуэт человеческого кулака. Символы засветили, пришли в движение, облепив выпуклость, которая стала втягиваться обратно.

Херасе, как сказал бы Стеча! До чего техника дошла в этой психбольнице для особо буйных. Инок на это даже не обратил внимания, только рукой мне махнул, чтобы не задерживался.

Мы прошли еще несколько дверей без активной подсветки. Потом коридор с обычными дверьми. Сначала с табличкой: «Ледник», потом «Склад редкостей», откуда выскочил взъерошенный дедок в больших перчатках и заляпанном темными пятнами мясницком фартуке. Но заметив нас, быстро ретировался обратно, пряча лицо.

Мы еще раз свернули за угол и через несколько метров уперлись в стену, от которой коридор расходился в две стороны под прямым углом. Метров через пять оба закутка заворачивали вглубь, а между верхом стены и потолком было пустое почти метровое пространство, в котором прятались трубки, шедшие от «генератора».

Стены были исписаны магическими символами, похожими на те, что были на сейфе в вагоне поезда. На ощупь холодные — я в очередной раз споткнулся и случайно оперся рукой. Током не ударило, наоборот, головная боль отступила, чернота в глазах растворилась, оставив только тающие границы маленьких клякс.

Судя по всему, перед нами было изолированное помещение со своей отдельной крышей. Этакий каменный куб в большом зале подвала, куда и накачивали звук глушилки. За углом нашлась дверь, полностью вылитая из серебра. А рядом с ней несколько окошек с толстым стеклом, покрытым плотной паутиной из рун.

— Заходи, — Инок подошел к двери и уже потянулся к здоровому засову.

— Ага, щас, — я отступил, — Нашел дурака!

— Матвей, стой. К окошку подойди хотя бы, — он двинулся ко мне навстречу и остановился возле окна, что-то на нем подергал, и оно стало светлеть и становиться прозрачным.

Я аккуратно, будто мне в глаз оттуда пальцем могут ткнуть, подошел к краю и заглянул внутрь.

Какая-то смесь тюремной камеры и больничной палаты. Пол, стены и потолок напомнили кожаный диван с квадратными подушками. В центре потолка, где у нормальных людей висит люстра, в этих застенках был большой раструб, затянутый стальной сеткой. Звук через стену не проникал, но по вибрации (а колбасило сетку так, будто сабвуфер в ночном клубе), страшно было представить, сколько крови из ушей там вытечет.

В углу у стенки лежала девушка, скрючившись в позе эмбриона. Худое, изможденное тело в некогда белом больничном халате с завязками на спине. Спутанные темные волосы, заплаканное лицо, частично закрытое исцарапанными руками. Чувствовалось, что ей больно, но сил сопротивляться уже не было. Девушку то потряхивало в такт вибрации, то выключало на мгновение. После которого она дергалась, как припадочная. Губы двигались в беззвучном крике, а когда заканчивалось дыхание, начинали бормотать что-то, молить о помощи, о том, чтобы пытка прекратилась.

— Не может быть, — я оглянулся на Инока. — Это же проводник из Степановки?

— Может, — неохотно кивнул дознаватель. — Только она не проводник, посмотри через ауру…

Я переключился на другое зрение и вздрогнул.

Над девушкой вились и искажались, как в кривом зеркале, фобосы. Некоторые не могли взлететь, вырываясь из тела только частично. Их крутило и корежило, не давая толком разглядеть и пересчитать. Десятка два, а то и больше. И все темные — туча воронья со страшными, искаженными злобой лицами.

Может пара человеческих: старая ведьма и жирный похотливый маньяк. Остальные — полнейшая нечисть. От знакомых баргестов и пакообразных мокриц до размытых слизняков с зубастыми мордами на все тело.

«Срань господня… выводок дементоров спиногрызов…» — я поежился и выругался. Мысленно. Посылая сигналы своим — просто почувствовать, что бывает иначе. Есть шанс на свет во всем этом мраке. Но мне никто не ответил.

— Она не проводник, — продолжил Инок, — она мнемоник.

— И типа рыбак рыбака? — я помотал головой. — Капец логика!

— Мы все перепробовали, — скривился Инок, и как-то сразу стало понятно, что не молоком с разными вкусами варенья они бедную девушку угощали. — Она уникум. Но ее такой создали, и мне очень нужно понять, как.

— Зачем? — я сделал еще один шаг назад.

— У Империи есть враги, — задумался Инок, подбирая правильные, с его точки зрения, слова. — А это оружие. Нам надо понять, как это работает. Или кто это сделал. Для защиты.

— Ее лечить надо, а не использовать. Это как-то…

— Ты сам все видел в Степановке, к чему все это привело в Белом Яре, — перебил дознаватель. — Она не стабильна, мы еле-еле сдерживаем ее сейчас. И да есть теория, что другой мнемоник сможет разобраться.

— И как ты себе это представляешь?

— Влезь к ней в голову, прочти ее память, — пожал плечами Инок.

— Это с живыми не работает.

— Тебе виднее, это ты мнемоник, — ухмыльнулся Инок. — Узнай, как это сделали или, кто это сделал. И все. Помоги. И, конечно, мы заплатим, просто назови цену.