"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Вы не имеете права! Пакт церкви за номером семьсот два… — продолжил визжать инквизитор, но его перебили.
— Хоть шестьсот шестьдесят шестой, — орденский опять хмыкнул, а со стороны инквизитора послышались причитания и отзвуки короткой молитвы. — По регламенту Ордена забираем его на дознание.
— Я буду жаловаться, — уже спокойным голосом (хотя я его здесь не виню — судя по звуку передергиваемых затворов, часть ружей уже смотрела не в мою сторону).
— Дерзайте. Хоть епископу, хоть императору, хоть самому бо… — орденский запнулся, видимо, все-таки решив не зарываться и дальше уже продолжил тише, практически себе под нос. — Мы все равно первые приехали, а кто первый встал, того и лапти…
Моторка
— С первого раза не понимаешь, что ли? — довольно зло прокричал охранник, продолжая давить меня в моторку, приблизился, задышав мне чуть ли не в затылок, а потом неожиданно прошептал: «Жди. Исаеву нужно время. Просто переживи хотя бы ночь».
Меня еще раз тряхнули и закинули в фургон с двумя пустыми лавками, оставив в одиночестве, но с кучей новой информации для размышления. То, что это может быть провокация, я сразу отмел — не видел смысла об этом думать. Устроят мне липовый побег, чтобы пристрелить при попытке к бегству? Пофиг, шансов на спасения в рамках этой попытки все равно больше, чем ждать любого пусть даже самого гуманного и справедливого суда.
Так что жду. Коплю силы, разминаю мышцы, устроившие ускоренную регенерацию (Харми успела что-то добавить к природному навыку). И чешется все изнутри, будто заживая, и сразу же рвется — на одном рывке от Мухи я, наверное, годовую программу по фитнесу выдал за секунду. В прошлой жизни мне бы прописали: сон, отдых, белки и углеводы.
В этой есть только первые два, а рассчитывать на тюремный ужин с макаронами не приходится. Я осмотрел фургон — две щелочки (даже палец не просунуть) под потолком для вентиляции и слабого света, сталь оббита чем-то мягким и затянута в кожу. На ощупь липкое и холодное, да еще и силу начинает вытягивать. Посмотреть аурой сквозь стену тоже не удалось, обшивка не только снижала громкость звуков вокруг, но и полностью блокировала силовые поля.
Тронулись и, не спеша набирая скорость, поехали по проселочной дороге, чуть подпрыгивая на ухабах. Я поерзал, устраиваясь на лавке так, чтобы минимизировать область соприкосновения с обшивкой и попытался помедитировать под мерное урчание моторки. Представлял, как заживают порванные мышцы и гонял по ним внутренний запас энергии.
Когда въехали в город, сквозь щели начал проникать утренний свет. А за ним и хоть какой-то шум просыпающегося города. И отчетливее всего пробился звонкий голос мальчишки-разносчика газет, бойко выкрикивающего заголовки утренних новостей.
— Кровавое убийство! Безумие Гордеевых вернулось! Ритуальное жертвоприношение или кровавый пир психопата? Мнемоники опасны для общества! Убийцу графа видели в Яре, есть ли связь? Читайте в свежем выпуске…
И так по кругу, меняя только убийцу, психопата, людоеда и проклятую душу местами. И чем ближе к центру мы продвигались, тем больше голосов разносчиков наперебой несли в массы легенду, продуманную Львовым.
Интересно, как быстро все слепили. Не знаю всех тонкостей печатного процесса, но текст, похоже, заранее написали и ждали только фотографии. А еще интересно, что Яр приплели. Хотя теперь на меня все что угодно можно повесить, пипл схавает.
Наконец, моторка притормозила, чуть сдала назад, пока открывали ворота, а потом, проехав еще несколько десятков метров, остановилась. Яркий свет, хлынувший потоком через распахнутые двери, ослепил.
— Выходь! Медляво, давай, шабы даж плечи не дробыгнули! — в проеме, загородив большую часть света,
показался двухметровый силуэт.Тюремный дворик напоминал электрическую подстанцию. По периметру стояли кристаллы в виде длинных гармошек, от которых в разные стороны отходили короткие штырьки с проводами. Этакий подсохший одуванчик на длинной рифленой ножке. Все это дело искрилось и переливалось оранжево-фиолетовым цветом. Восемь человек полукругом стояли передо мной и еще четверо сбоку вдоль дорожки, как бы показывая, куда мне идти. В руках у всех такие же «одуваны», только размером с полицейскую дубинку.
Высокие стены дворика не позволяли понять ни размах места, ни возможности для побега. Наверху на парапете стояли снайперы, и совсем высоко в вышке точно были люди за большими прожекторами, но сколько я не смог разглядеть.
Кряхтя и прихрамывая, я вышел на свет и спрыгнул на землю. Неудачно спрыгнул — нога подвернулась и чуть было не завалился носом в грязь. Толпа охранников всколыхнулась, синхронно отступили на шаг, но быстро собравшись, навели на меня «одуваны».
— Ээ, кулема, — здоровяк единственный даже не пошевелился, — Подымайся и пошустрил, убивец херов, здесь тебе хурорт.
Меня проводили внутрь — одна решетка, вторая, потом какая-то камера то ли для дезинфекции, то ли местный аналог металлоискателя. Подвели к стойке и оформили, задавая такие вопросы, на которые мне только и оставалось, что говорить «да».
— Матвей Гордеев?
— Да.
— Охотник Ордена?
— Да.
— Состоишь в отряде ЧОП «Заря»?
— Да.
— Мнемоник?
— Да.
Место и дату рождения, имена родителей, номер орденского жетона и все прочее они знали заранее. В каких-то вопросах даже лучше, чем я сам. Один раз только я сказал «нет» — на вопрос, признаю ли я себя виновным. Но на это только рассмеялись.
После заполнения всех бумажек с меня, наконец, сняли кандалы. Но легче не стало — стационарные «одуваны» здесь были повсюду и, работая на полную мощность, подавляли любые попытки дотянуться до силы. Голый импотент, наверное, больше счастлив в женской бане, чем я сейчас. Руки и ноги на месте, а ощущение, будто их поотрубали.
После этого меня отвели в медицинский отсек, где маленький очкастый дедок бегло осмотрел меня. То есть сначала посветил в глаза из какой-то трубочки, а потом обошел меня по кругу, держа в руках странную лампу.
— Пациент в сознании, признаков бешенства не обнаружено, — кашлянул дед, диктуя помощнику и разглядывая свою лампу. — Слепок ауры неточный, сильное истощение. Нужно будет повторить через пару дней.
— И покормить было бы неплохо, — я пробурчал себе под нос, порядком уже уставший от всей этой бюрократии.
Но на этом все не закончилось. Мне дали возможность умыться и выдали местную форму одежды. Полосатую пижаму с круглой шапочкой, мятые (но разношенные) ботинки без шнурков и дырявое, пахнущее хозяйственным мылом, серое одеяло, на ощупь даже более жесткое, чем ботинки. И только после этого повели в камеру.
Все время (даже в душе) со мной было пять охранников. Здоровяк спереди и четверо охранников у меня за спиной.
Длинный коридор тонул в полумраке — окон нет, а вместо лампочек три старых, заросших паутиной светильника на всю длину и расставленные по всем углам антимагические «одуваны». Пол и стены выложены бледно-серой плиткой, до потолка почти три метра, свод с потрескавшейся штукатуркой и мотками паутины по углам. Пахнет плесенью и заветревшимся потом, я даже подмышки проверил, слишком уж резко пахнуло, когда меня в коридор вывели.