"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25

Утопший страж все тыкался в мою ауру, пингуя меня на тему свой-чужой. И кажется, контакта не было. Жирные складки над его ртом поползли в сторону, оголив уже не зубы, а гнилую десну. А внутри темные сгустки ауры начали сжиматься в подобие пружины перед броском.

Вода вокруг меня всколыхнулась, и по бокам материализовалось еще два утопленника. Патлатое тощее тело с наполовину оголенным черепом слева, и какой-то обрубок без ног начал когтями скрести в мою штанину справа.

Это уж перебор, надо брать диалог в свои руки и направлять в нужное русло. Раз «медведь не тучка» не работает, значит, медведь должен стать «боссом местной качалки».

Новая фокусировка на мейне, калибровка и перестройка и подача силы в руку. Давно я не пользовался этим навыком. Руку с финкой пока расслабил и отвел в сторону, а вторую начал накачивать энергией, сливая ее с мейном. Коже не вздулась, но посерела, покрывшись чем-то похожим на чешую. Пальцы затвердели, а из ногтей вылезли костяные когти-шипы. Сантиметра два — на зависть не только марвеловскому человеку-пантере, но и всем утопленникам в мире. Хоть маникюрный салон открывай! Чисто для своих!

Как только трансформация завершилась, я схватил стоящего передо мной стража за горло, провалившись в трухлявую плоть и, не обращая внимания на облачко гноя, расплывающееся вокруг, сдавил. Встряхнул утопленника и подтянул к себе, типа в глаза смотри.

А теперь сам начал его прощупывать.

Не пытался изгнать и переварить (это могут почувствовать Грешники, да и много вокруг уже собралось утопленников), но начал выискивать ключевые точки самой сути фобоса. Ту боль и ее последствия, которые сделали его таким. Страх, обида, жестокость, жажда крови — все те эмоции, которые я никогда не пожелаю нормальным людям. Взял их, усилил и отправил обратно в стража.

Сработало.

Сначала отвалился обрубок, который уже практически стиснул костлявые пальцы вокруг лодыжки. Потом отступила патлатая и, наконец, сдался страж. Спрятал клыки и прекратил сопротивление, хотя еще секунду назад, дергал шеей. Обмяк и, как только я разжал пальцы, отплыл в сторону, пропуская.

Я рванул, не разбирая дороги, не парясь, что вокруг меня может бурлить вода. Бросился в сторону лодочного гаража, вынырнул под узким причалом и забрался внутрь постройки. Рухнул на кучу из сетей и канатов и понял, что никак не могу вдохнуть.

Меня трясло. Крупные капли пота, смешивались с водой и скатывались на пол. Минут пятнадцать я пролежал так в темноте, не двигался, стараясь выгнать из себя остатки чуждых для меня эмоций. А гадость будто въелась, как жвачка, забытая в стиральной машине.

Где-то на улице дважды слышался, проходящий мимо, патруль.

Я перебрался к двери и приник щелочке между досками, ориентируясь на стучащий в висках пульс, отсчитал время, когда патрульные снова пересеклись. Выпустил Белку на разведку, изучая маршруты, и стал ждать нового прохода.

Достал снаряжение — обвешавшись по самое не балуйся. На плече «шмайсер», за спиной «кочегар», на груди перевязь с гранатами, а в руках «задира» с глушителем.

«…что, босс? Идем ва-банк?» — хмыкнул Муха: «…лапку далеко не убирай…»

— Готов?

«…всегда…»

— Ты прямо пионер. Не зависай, это комплимент. Погнали, Ларс, прикрывай.

Как только патрули прошли мимо, я бесшумно выскользнул из сарая, пересек узкую улочку, сныкавшись большой бочкой для дождевой воды. Оттуда гуськом прокрался под темными окнами небольшого сарая и там уже припустил к кургану. Зашел сзади и прячась в тени редких кустов, росших на склонах, стал пробираться к входу.

Остановился за несколько метров, когда отчетливо разглядел два бугристых затылка. Вроде чешуи или какой-то иной броди Грешников нет — просто крупные падаваны с зачатками скверны. Сейчас, как в компьютерной игрушке, бросить бы камень в сторону, чтобы они пошли проверять, а я проскочил бы внутрь. Но что-то мне подсказывало, что это не сработает. Значит, идем на скорости.

Я досчитал до сорока, выжидая момента, когда патрули будут максимально далеко от кургана и метнул финку, смазанную ядом от Харми, в ближайший затылок. А во второй выстрелил из револьвера. Одновременно они не упали, тот, в кого летела финка, начал оборачиваться на звук простреленного черепа, но лишь подставил ухо под удар.

Уже не скрываясь, подскочил к двери, заглянул в проем и затащил туда тела. И побежал вниз по ступенькам. Насчитал сорок штук, когда проем внизу преградила темная тень в балахоне. Дважды выстрелил в силуэт и прыгнул на упавшее тело. Контрольный удар лапкой и сразу же еще два выстрела в Грешника, дремавшего за столом в углу. Плюс контрольный в капюшон, потому что первых двух выстрелов явно не хватило.

Я быстро осмотрел комнату — что-то типа предбанника, совмещенного с комнатой отдыха. Несколько шкафов, стол, две лавки и две двери. Широкая решетка со следами от колес на полу, будто туда постоянно что-то возят на тачке. Вторая дверь низкая и узкая, вероятно, кладовка.

На ходу перезарядился, выломал лапкой замок решетки, хотя потом заметил ключи рядом с одним трупом. Но так быстрее. К тому же с той стороны ко мне уже шли Грешники, среагировавшие на шум.

Я ускорился, пользуясь неожиданностью и полумраком буквально пронесся через коридор, расстреляв двух молодых лысых послушников. По бокам были пустые камеры со следами пребывания узников — солома, все еще подванивающие ведра и мусор с остатками глиняной посуды. Потом «мясницкая», не пыточная, а именно мясницкая. По-другому назвать комнату я не смог — небольшая гильотина, окровавленный пень и корыто с короткими костями, среди которых темнело несколько медных колечек. И второе корыто, доверху наполненное зубами.

Концентрация темной энергии в комнате зашкаливала настолько, что, даже плотно захлопнув толстую дверь, я будто слышал эхо обезумевших фобосов.

Снова лестница и овальное помещение, в котором на меня с ходу кинулось два старика. Не бойцы. Возможно, ученые — силы до фига, а пользоваться не умеют. Первый еще хоть что-то попытался, начал бормотать какое-то заклинание, медленно формируя вокруг себя защитный купол и призрачные щупальца, распустившиеся за спиной. А второй так просто взвизгнул и, задрав полы балахона, попытался проскочить у меня за спиной к лестнице.

Оба там же и легли. Один с лапкой в глазу, а другой с финкой в затылке.

Я прошел в следующее помещение, откуда уже даже сквозь стены фонило той самой инородной для мира Грешников аурой. Увидел длинный каменный алтарь в центре, узкий стеллаж у стены и хитрую деревянную конструкцию, внутри которой верх ногами висел полуголый худой человек.

Узнать императора в нем было очень сложно, еще и ракурс не способствовал. Подвязанный за щиколотки и распятый внизу за руки, причем рука была привязана так, чтобы кровь из раны на вене стекала в стеклянный резервуар. Рана была не первая — все предплечье, причем на каждой руке, было в свежих шрамах. Волосы практически доставали до пола, глаза открыты, но зрачки в закате.