"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
На этом странности не закончились.
В центре комнаты появился красный, но уже порядком выцветший ковер с дырой в одном из углов. Казалось, огромная саблезубая моль отгрызла кусок.
Раньше такого в доме не водилось. Никита в принципе не мог понять, кому в голову могло прийти сочетать алый и ядовито-зеленый цвета с индиго. Он точно не принес бы в собственное жилище такую безвкусицу. На ковер выкатился ярко-желтый клубок, которому здесь точно взяться было бы неоткуда, а затем припрыгал черенок от лопаты, принесенный в дом из огорода Димом.
Клубок подскочил к палке и насадился на нее, из кухни само собой приползло вафельное полотенце — и вот посреди комнаты образовалась этакая кукла, отчего-то ассоциирующаяся с «кикиморой».
Однажды в Зоне, когда ему взбрело в голову сунуться в подъезд, Никита едва успел унести ноги от подобного существа, благо, веса у «кикиморы» оказалось, как у самой настоящей тряпичной куклы. Вышибить дверь квартиры на первом этаже, в которую Никита успел забежать и запереться, сил у нее не хватило. Она лишь кружилась возле лифта, слепо тычась в стены, скреблась. В квартире нашлись несколько «циркулей» и «огниво», Никита собрал их в контейнер, как учил Дим, и ретировался через окно, едва не угодив в аномалию «соловей». Чудом миновал, по самому краешку прошел. Охоту лазать в заброшенные дома с тех пор отшибло.
«Кикимора» покачнулась, неуверенно прыгнула в его сторону и тотчас отскочила, крутанулась и замерла.
Пожалуй, он мог бы успеть удрать, только не мимо «кикиморы» к двери, а в окно. Черт бы с ними, с порезами, даже пусть и глубокими, жизнь — дороже. Однако пока существо не нападало, Никита сидел на месте и не делал резких движений: не хотел привлекать внимания. Зрительными функциями клубок не обладал, как и слуховыми, а вот на вибрацию пола, наверное, мог как-то среагировать.
Словно уловив некий ритм, доступный только ей, «кикимора» принялась подергиваться и притоптывать ногой-черенком. Звук получался глухой из-за ковра. Существо совершило два прыжка в одну сторону, три в другую, подскочив, сделало сальто и закружилось, характерно потрескивая.
«Это уже даже не чертовщина, — подумал Никита. — Наверное, так и образуется новая Зона».
Страха он не ощущал, скорее, научный интерес.
«Кикимора» продолжала кружиться, ворожить, полностью оттягивая на себя внимание.
— Ай! — вскрикнул Никита. Руку ожгло огнем, а сердце подскочило к горлу и ухнуло куда-то в желудок.
Зря он так уставился на «кикимору». Пока наблюдал за ней, чайная ложечка — «тараканья лапка» — подползла поближе, да как шибанула током по пальцу. Звук голоса на проявления Зоны однозначно подействовал: ложечка застыла (притворялась, не иначе), а «кикимора» принялась вертеться с удвоенной силой, сантиметр за сантиметром скрадывая расстояние до Никиты.
— Твою ж мать налево! — громыхнул из прихожей голос Дима, и «кикимора», словно испугавшись, рухнула на пол, распавшись на составляющие части. — Что ты здесь устроил?
— Ты не поверишь! — радостно воскликнул Никита и осекся, стоило человеку, присвоившему голос Дима, войти в комнату.
Огромный детина в птичьей маске, рясе и с бензопилой «Дружба» наперевес покачал длинным клювом и двинулся к столу, пнув клубок в сторону.
Никита заорал.
— Нет, нет и еще раз нет! Я не возьму в Зону труса! — Ворон подпирал бедром стол и выглядел крайне недовольным. — Пусть даст всю имеющуюся у него информацию, касающуюся схрона, я сам схожу и посмотрю, что и как.
— Ты же видишь, он многое умалчивает. — Нечаев снял очки и принялся тереть веки.
— В вашу задачу, дражащий мой Владлен Станиславович, как раз и входит отделить зерна правдивой информации от плевел лжи, — елейным голосом заметил Ворон, наплевав на приличия, и уселся на столешницу, болтая ногами.
Нечаев вздохнул.
— Если бы все было настолько просто… — сказал он. — Ты же видел этого Никиту.
— Потому и утверждаю: он трус. А кроме этого, подобные ему люди глубоко антипатичны мне как личности. — Ворон скорчил кислую мину и покачал головой. —
Может быть, в обывательской среде и ценятся приспособленцы. Например, они составляют процентов девяносто офисного планктона. Однако их и на километр к Периметру подпускать нельзя.— Скольких ты водил, кого нельзя? — усмехнулся Шувалов.
В этом разговоре глава института придирался чуть ли не к каждому слову и даже умудрялся язвить. Ворон пока не знал, как на подобное реагировать.
— Зона таких десятками жрет и не давится, — произнес он как можно спокойнее. — Он же ни одной аномалии не пропустит. В книжечках, которыми это молодое дарование зачитывается, опять же каждый второй — типичный маленький человек в футляре собственного мозгое…
— Игорь! — осадил его Шувалов. Он сидел в глубоком кресле в углу между глухой стеной и окном, а не во главе стола, как обычно, читал какие-то документы, водрузив на нос очки в массивной черной оправе, но за разговором следил внимательно.
— Мозговыеживания, — поправился Ворон и, прямо посмотрев на Шувалова, заверил совершенно иным кристально искренним тоном: — Простите, Василий Семенович, больше никакого мата.
— Да при чем здесь великий и могучий? — всплеснул руками тот. — Не лепи ярлыков, ты видел парня впервые в жизни!
— И мне хватило! — сказал Ворон и повторил его жест. — Хорошо, — произнес он после порядком затянувшейся паузы. — Если вас не удовлетворяет мое профессиональное чутье, а обычно вы к нему прислушивались, давайте опираться на факты. У этого парня на днях убили напарника, к слову, самого близкого человека, с которым он делил не только рабочее пространство, а жил в одном доме! Дэн, не дергайся!
— Я вовсе не… — начал Денис, но договорить не успел.
— Никаких аналогий!
— Я молчу и ни о чем не думаю.
— Хорошо, — одобрил Ворон. — Итак, дом был куплен этим Граниным на остатки средств от продажи московской квартиры. К слову, Владлен Станиславович, надо бы выяснить, с чего такая прозорливость? Почти за месяц до эвакуации, когда Москва еще жила вполне благополучно, Гранин продал свою отдельную, замечу, расположенную в неплохом районе, квартиру за сущие гроши и буквально сбежал из города. От кого он скрывался?
— Я попробую выяснить, Ворон, но не жди от меня подвига, — ответил Нечаев.
У него хватало разумения и такта использовать сталкерскую кличку, а вдобавок он решил не осложнять себе жизнь «выканьем» и в одностороннем порядке перешел на «ты». Ворон не поправлял и вопросов по поводу несостоявшегося брудершафта не задавал, значит, его все устраивало.
— Мне еще и Дымов покоя не дает, но здесь рассчитывать особенно не на что, — продолжил Ворон. — Гранин соврет, будто познакомился с ним на рынке, и проверить эту информацию у нас не получится.
— Это еще почему? — удивился Нечаев. — Опросим старушек, торгующих на этом рынке, и все выясним.
— Вы, извините, где живете? — поинтересовался Ворон.
— В «Университи».
— Комплексе, который недавно построили?
Нечаев кивнул.
— А, пардон, на рынке давно бывали?
Нечаев пожал плечами:
— Не помню.
— Значит, давно, — подытожил Ворон.
— Да какая разница? У меня «Пятерочка» через дом.
— А в том, — улыбнулся Ворон. — Даже наши с Дэном знакомые пенсионного возраста подтвердят что угодно, даже если такого не было, лишь бы нас выгородить. Это в городе старушки готовы глотки перегрызть соседям и все про них выложить, да еще от себя добавить — по причине скуки и озлобленности. В деревне же или приусадебном хозяйстве, как у нас, да и у Гранина, старушки делом заняты. Всегда! А если ты еще и не «козел городской», а нормальный мужик, который способен помочь канистры с водой поднести, калитку починить или водопроводчика за шкирку привести, а вдобавок кило огурцов купить, то почти родственник. Родственников же не сдают никому и никогда, даже если совершили нечто незаконное. Особенно если совершили!